Страница 18 из 39
Телефон на зарядку она не ставила, потому заниматься на переменах было нечем. Читать тоже не удавалось – слова как будто теряли свой смысл. Сфокусироваться на чём-либо было просто невозможно.
Макияж – минимальный: не очень аккуратно распределённый тональник (сегодня её лицо светлее шеи) и слегка подкрашенные ресницы с бровями. Круги под глазами скрыть не вышло, да она и не пыталась. Даже Фиона, девушка, которая относилась к Эстер максимально нейтрально, подметила, какой «уставшей» Эверт выглядела и даже – о боги – поделилась своим консилером (точнее, сама бесцеремонно начала проводить махинации с её кожей). Отпираться светловолосая не стала.
— Таким образом, если препятствие имеет линейный характер, – говорила мисс Кэри, что-то старательно вырисовывая на зелёной доске, – возникает система параллельных дифракционных полос.
Голова Эстер опущена, а руки сложены на парте. Подбородок упирается в предплечье, и девушка пытается слушать, но информация будто бы обходит её стороной, звуча где-то рядом, но так и не попадая в уши и мозг. Ещё немного – и она уснёт.
«За-ну-дно» – просыпается один из постоянных жителей её головы. «Кому во-о-бще нужна физика, зачем люди усложняют себе жизнь?».
— Эта система называется дифракционной картиной, – продолжала преподавательница, стуча мелом по поверхности.
«И какого чёрта ты спишь? Сделай уже что-нибудь? Запиши или послушай?».
— Дифракционные явления были хорошо известны еще во времена Ньютона. Первое качественное объяснение явления дифракции на основе волновых представлений было дано английским учёным Т. Юнгом. Сейчас записывайте.
«Ты такая бесполезная! Как можно настолько легкомысленно относится ко всему? Бесполезнаябесполезнаябесполезнаязапиши».
Класс, до этого погрязавший в тишине, наполнился звуками пишуших ручек и тихим шёпотом на задних партах. Эстер подпёрла голову рукой и потёрла глаза, зевнула, переместила ладонь на лоб и взяла ручку.
«Тупая и бесполезная. И какой смысл в том, что ты сейчас что-то напишешь? Ты в любом случае ничего не выучишь и даже не запомнишь, дебильная ленивая амёба» – агрессия её собственного сознания становится всё более осязаемой, и девушке начинает казаться, что кто-то разговаривает за её спиной, но последняя парта пуста; она всё равно оборачивается.
— Эстер? – обратились к ней. — Что-то не так?
— Нет, – шепчет светловолосая, ощущая неловкость. Девушка вновь закрыла лицо руками.
— Хм. Ладно, – произнесла мисс Кэри и вернулась к теме урока. — В основу теории Френель положил принцип Гюйгенса, дополнив его идеей об интерференции вторичных волн. Принцип в его первоначальном виде позволял находить только положения волновых фронтов в последующие моменты времени, определять направление распространения волны.
«Можешь даже не пытаться, идиотка, у тебя н и ч е г о не получится, не утруждайся».
— Из этого следует…
— Заткнись, – яростно выпалила Эстер, сама того не осознавая; звук ручки, выпавшей из её руки, быстро разнёсся по кабинету.
Все разом подняли головы и обернули их к ней. Кто-то (Сильвия) скорчил гримасу отвращения, кто-то (Клэр) криво ухмыльнулся; Женева пихнула локтем Шарлотту, Миранда фыркнула, Фиона бросила в её сторону сочувственный взгляд. Глаза Эстер закрыты.
— Что, прости? – поморщилась мисс Кэри.
— Что? – отозвалась та.
— Что ты сейчас сказала?
— Я? – Эверт застыла, так и не поняв, чего от неё хотели. — Я ничего не говорила.
Послышались смешки.
— Ты уверена? – учительница свела брови на переносице и недовольно посмотрела на неё.
Теперь Эстер засомневалась. Светловолосая отвела взгляд в сторону и натянула рукава свитшота так, что они полностью покрыли её ладони.
— Извините, – проронила девушка и уткнулась в конспект. Мисс Кэри тяжело вздохнула и вызвала к доске кого-то из её одноклассников.
Эверт тем временем нервно постукивала пальцами по деревянной парте, не внимая словам преподавательницы и не включаясь в работу. Зелёные глаза искали часы, и когда, наконец, нашли, Эстер громко выдохнула: до конца урока ещё целых пятнадцать минут. Время тянется как нельзя медленнее, и она уже мечтает о том, чтоб поскорее прийти домой и лечь спать.
«Кого ты обманываешь? Ты ведь даже не уснёшь».
— Хорошо, просто лечь, – пробубнела та себе под нос; голос казался искажённым, каким-то неправильным… таким, будто вовсе не принадлежал ей. Таким, будто сказано было не ею. Таким, будто фраза не звучала вообще.
Раздался недовольный вздох впереди. Девушка списывала решение задачи с доски, пытаясь вслушаться в объяснение Бена Брейди – одноклассника, которого заклеймили ботаником. У него, как и у Эстер, часто списывали домашку, но было одно отличие; у Брейди спрашивали разрешения, когда как у Эверт тетрадь бесцеремонно вырывали из рук или брали просто со стола.
«Зачем ты вообще смотришь на время?».
Руку девушка запускает в волосы, а после жмурится, старательно игнорируя голос внутри. Она не могла даже думать.
«Ты всё равно придёшь, завалишься в кровать… будешь и дальше бездарно тратить своё время. Ни на что. Прожигать день за днём. А вместе с тем – жизнь. Потратишь её впустую, хотя могла бы заняться чем-нибудь дельным».
— Чего тебе от меня надо? Прошу, замолчи, хотя бы на пару… на несколько минут, заткнись, – шепнула Эстер, чувствуя, как её захлёстывает усталость. Энергии словно не остаётся, и даже разговоры, состоящие из споров с самой собой, выкачивают из неё силы.
Парень спереди, Чак, зашипел и повернулся к ней.
— Послушай, Эверт, я всё, типа, понимаю, внутренняя борьба, тыры-пыры, но не могла бы ты закрыть рот? – рассержено выпалил Ходжес. — Ты, бля, понимаешь, что мешаешь? Реально?
Эстер еле повела плечом, ничего ему не ответив. Выражать какие-либо эмоции теперь сложнее, чем обычно.
— Чувак, остынь, – полушёпотом отозвался сосед Чака по парте, Хью.
— Я тебе не чувак! Отъебись от меня! – огрызнулся тот. — Как же я вас всех тут ненавижу, долбоёбы пустоголовые, – пробормотал Ходжес и вернулся к физике.
— Че у вас там происходит? – решил вмешаться Нейтан Гэммер с соседнего ряда.
— Мисс, можно мне пересесть? – поднял руку Чак.
— По причине?
— По причине дебилоиды, – он начал собираться и, не дождавшись вердикта учительницы, перенёс вещи назад и занял свободное место на первом ряду.
— Уважительная причина, – добавил Хьюго, наблюдая за Ходжесом.
Эстер вздохнула. Не класс, а мечта мазохиста.
Кое-как Эверт дожила эти пятнадцать минут до звонка. Небрежно забросила вещи в рюкзак, забрала пальто из гардеробной, направилась к выходу. Уже выходя из здания, она ощутила на себе косые взгляды Сильвии, Женевы и Шарлотты, которые живо что-то обсуждали и, как обычно, смотрели на девушку с отвращением. Ей всё равно. Она давно смирилась.
Изнывая от головной боли, недосыпа и голода, светловолосая еле плелась, что уже было необычно, поскольку сама Эстер отличалась высокой скоростью ходьбы. До неё доносились смешки сзади, благодаря которым стало ясно, что эти трое увязались за ней («а почему не четверо? Миранда потерялась?»). Эверт закатила глаза и свернула за угол. По идее, они должны были остаться позади.
Смех становился лишь громче и веселее, шаги не стихали.
— Эверт! – окликнула её Сильвия; уже по голосу было слышно, что она улыбается. Эстер пошла быстрее.
— Да чего ты убегаешь постоянно? – подала голос Женева, стремительно приближаясь к ней.
— Да, Эверт, ты чего? – поддакнула Шарлотта, еле поспевая за подругами. Женева догнала светловолосую и дёрнула её за рукав чёрного пальто.
— Убери от меня свои лапы, – зарычала девушка, пытаясь высвободиться.
— О, ну наконец, – теперь подошла и Колдер. — А я-то думала, мы тебя упустим.
Шарлотта и Женева мерзко захихикали.
Узкая улица опустела. Холодный ветер разметал сухие оранжевые листья под шум проезжающих мимо машин.
— А ты разве не должна сейчас туалеты драить? – фыркнула Эстер, приподнимая подбородок. Трое переглянулись и взорвались смехом.