Страница 10 из 39
На руках – новые пластыри, сегодня – на один больше. Прятать руки Эверт не собиралась. Во-первых, потому что в этом нет ничего постыдного, а во-вторых, потому что по качану, какая вообще разница? Её тело – её дело, так-то.
Проверяя уведомления в «Твиттере», светловолосая потягивала зелёный чай из термоса, который отобрала у Эрика (термос, не чай). Поверхность была матовой, без единой царапины; Кейн сказал, что купил его около недели назад. С её врождённой страстью к подобным вещам, не взять на пробу это чудо – смертный грех.
— Думаешь, ты самая несчастная здесь? – раздался возмущённый голос из-за спины.
— Да, я думаю, что я самая несчастная. Что-то ещё, Женева?
Эстер не повернулась к ней. Даже смотреть на это недоразумение было трудно – Женева Сноудон была самой эмоциональной из всех её одноклассниц. Она ныла больше, чем кто-либо, плакала едва ли не из-за каждой «Е» (а это даже не «F»!), строила из себя наиболее ущемлённую и депрессивную, потасканную жизнью девочку. Её показательные выступления – самый настоящий перфоманс. Женева могла выбежать в туалет прямо на уроке, обливаясь слезами, а могла просто зарыдать где-нибудь на задней парте, предварительно демонстративно сев туда одной, отсеяв всю свою группу поддержки. Насчёт группы: у неё она состояла из трёх человек – Миранды Ирвин, Сильвии Колдер и Шарлотты Фрост. Если и существовали люди, вызывавшие куда большее раздражение и отвращение, чем Клэр Бассетт, то они – определённо тот случай. Подлые сплетницы, которые поливают грязью даже друг друга, как только за ними закрывается дверь – что может быть лучше?
— ТЫ УНИЗИТЬ МЕНЯ ПЫТАЕШЬСЯ?! – Сноудон подскочила на месте и грубо дёрнула её за плечо в попытках присвоить себе хоть часть внимания Эстер.
— После того, как ты пустила обо мне слух, якобы таблетки от кашля, которые я пила месяц назад, это антидепрессанты? – безэмоционально спросила та. — Конечно нет, с чего бы мне тебя унижать?
— Вот только не… Стоп. В смысле? – в эту секунду Эверт могла поклясться, что увидела в её глазах испуг, разбавленный внезапной неожиданностью.
— Да что в смысле-то? – со скучающим взглядом она вернулась к пролистыванию ленты; всем своим видом девушка показывала, что данный разговор перестал быть интересным ещё задолго до своего начала. — Я прекрасно знаю, что и когда ты сказала. А, и ещё, у тебя в банде появился дезертир, так что я знаю не только об этом, – зеленоглазая метнула взгляд в сторону весело щебетавшей с кем-то Шарлоттой.
— Это была не я!
От такой неожиданной смены настроения и цели одноклассницы захотелось рассмеяться. Прямо ей в лицо. А затем плюнуть, чтоб уж наверняка.
— Ты дура что ли? – на этот раз девушка удивилась искренне. — Я слышала, как ты в раздевалке рассказывала, что видела у меня упаковку «Трифтазина»*.
— Я такого не говорила! – сейчас она походила на капризного ребёнка, который начнёт топать ногами, лишь бы убедить окружающих в своей правоте.
— У тебя с головой и слухом всё ок? – выгнула бровь Эстер. — Я говорю тебе, что слышала, а ты мне дальше что-то впариваешь.
— Что… я… – она стала оглядываться по сторонам в поисках подсказки, своих любимых подружек, чего-нибудь, что смогло бы вытащить её из задницы, но вокруг не оказалось никого, кроме обедающих ребят и нескольких одноклассников, с насмешкой наблюдавших за ситуацией. — Ты сука! – заверещала Женева. — Самая настоящая!
Эстер засмеялась.
— Ну-ну.
— Ах, ты ещё и смеёшься?! – её вопли резали слух настолько, что какой-то парень встал с места и ушёл за другой стол. — Сначала строишь из себя страдалицу, а потом гнобишь человека, который решил тебе помочь? – в её глазах стояли слёзы, а Эверт не могла перестать улыбаться.
— Твоя домашка для драмкружка?
— Ты не страдаешь! Я страдаю, понятно?! – голос срывался. Сноудон так старалась, что аж покраснела; кричала девушка громко, чтоб слышали все. — Я страдаю, Эверт, из-за таких, как ты! Потому что каждый норовит втоптать меня в землю! И плюнуть сверху! А я всего лишь хотела помочь! – теперь уже завывала, состроив как можно более страждущую мину.
— В каком месте? – светловолосая хохотнула, закинув ногу на ногу.
— Женева? Женева, дорогая, что с тобой? – к ней подлетела Сильвия и мгновением заключила в свои объятия: Женева повисла у подруги на шее, отчаянно выплакиваясь в неё, как в носовой платок. — Это всё ты, стерва, да? – зашипела Колдер, прижимая к себе бившуюся в истерике Сноудон.
Эстер, улыбнувшись, развела руками в стороны. Нет, всё-таки, зрелища приятнее уже не будет.
— Ох, не поздоровится тебе, Эверт, я гарантирую! У тебя будут проблемы, большие проблемы! Тише, сладкая, не плачь, всё в порядке…
— А сколько гарантия длится, не подскажешь? Двенадцать месяцев, двадцать четыре, больше? – съязвила зеленоглазая, попивая чай с максимально расслабленным видом. Казалось, вся ситуация проходила мимо неё – увлекательная сцена в фильме, доставлявшая чистое удовольствие.
Последний жест выбесил Сильвию ещё сильнее, чем предыдущий; видимо, она рассчитывала на реакцию, которой не получила. Продолжая жалеть подругу, Колдер с силой ударила по термосу ногой, слегка задев пальцы Эверт кроссовком. Он, выскользнув из рук, перелетел через стол, а затем попал в плечо Дрейку Суэйну, залив жидкостью серый свитер парня и немного джинсы.
— ДЕВКИ, ВЫ ТАМ ВООБЩЕ ЕБАНУЛИСЬ?
Термос со стеклом внутри упал на бетонный пол с громким хрустом, остатки чая пролились на него же. Кажется, сердце треснуло вместе с ним.
Термос Эрика. Эта тварь разбила термос Эрика.
Агрессия, которую она подавляла всё это продолжительное время, можно было сравнить с литрами бензина внутри. То, что сейчас сделала Сильвия – с горящей зажигалкой, впадающей в эти залежи. Пламя ненависти раздувалось с ужасающей скоростью. Кипящая кровь будто плавит вены и артерии, просачивается в организм и поджигает всё остальное: дыхательные пути, мышцы, нервы, воспаляет мозг и отдаётся навязчивой болью в костях. «Ты обещала, что такого больше не повторится».
Шея хрустнула. Отправная точка превратилась в точку невозврата.
Эстер спрыгнула со скамейки и схватила Колдер за длинные белые волосы.
— Руки от меня убрала свои, э! ЭЙ, ТЫ!
Ужасно хотелось повозить её лицом по стене или полу, выдрать пару-тройку ногтей, запихнуть остатки термоса прямо в горло, забить досмерти палкой с гвоздями, разорвать кожу на смазливом личике.
«Разбила термос», – отдаётся в её голове. «Я хочу накормить её стеклом, я вырежу её глаза, я заставлю… я заставлю её съесть собственный язык».
Эверт нанесла удар коленом в бедро; вибрация разнеслась по нижней части тела. Сильвия завизжала и упала на колени; волосы остались зажатыми между пальцев, а Эстер натянула их сильнее.
— УБЕРИТЕ ЕЁ С МЕНЯ! КОЛИН, ПРИДУРОК, ПОМОГИ! СДЕЛАЙТЕ ЧТО-НИБУДЬ! – истошно верещала она.
«Разбила термос».
— Эй, психичка, остынь, – Эстер ощутила на себе чьи-то руки; кому-то приспичило ухватить её за запястье, но это не помешало залепить звонкую пощёчину обидчице.
— ОНА МЕНЯ СЕЙЧАС УБЬЁТ!
Девушка повалила Колдер вниз и придавила к напольному покрытию. Лицо Сильвии опустилось в лужу, а рот уродливо скривился. Рука дёрнула Эстер назад, оттащив на несколько сантиметров. Толпа, собравшаяся вокруг, что-то кричала, но из-за шума крови в ушах и собственного сердцебиения разобрать хоть что-нибудь было сложно.
«Сильвия разбила термос и ты хочешь её убить».
— ЭВЕРТ, ОТПУСТИ ЕЁ, РЕАЛЬНО, ХВАТИТ!
Колдер умудрилась оставить царапину на её лице: своим бордовым ногтем девушка прошлась по брови и левой щеке. Это взбесило девушку ещё больше: она ударила жертву локтем в солнечное сплетение, из-за чего та на пару секунд заткнулась.
— МИССИС БЕНСОН, ЭСТЕР НАПАЛА НА СИЛЬВИЮ!
Когда по щеке Сильвии поползла слеза, светловолосая резко остановилась. Она разбила термос, из-за этого тебе хочется её покалечить и изуродовать. Из-за куска стекла и пластика ты хочешь убить человека?