КРОВЬ СО ЛЬДОМ

Тело разносит вибрации удара. Мысли разбиваются друг об друга. От адского жжения на глаза вот-вот навернутся слёзы. Лёгкие быстро наполняются воздухом как перед истошным криком, но Ричард выдыхает только стон.

— Ты правда думал, что я позволю тебе так со мной поступить? – ему на ухо она шипит гремучей змеёй, продолжая крепко сжимать нагревшуюся рукоять ножа.

Рик стискивает зубы крепче и закрывает глаза, давясь болью вместе с кровью. Кажется, она хлыщет, жаром обдавая ладонь. И, к его счастью, всё не так.

— Думал, позволю мешать с грязью? Да я бы этот нож и проглотить тебя заставила, господи, да только сдохнешь, – с нескрываемым отвращением Скарлетт выплёвывает яд, Баркера прожигая до дыр. — Ты знаешь мои условия, Ричи, с самого начала их знал.

От боли Рик вот-вот проглотит собственный язык, и, когда Гилл легко нажимает на рукоять, глотку хочется содрать в кровь. Порывается зашипеть, но такого удовольствия он ей не доставит.

— А ведь я могу прокрутить этот ебаный нож так, что от твоих сухожилий ничего не останется, – она приглушённо смеётся прямо в ухо. — Я же считала тебя другим, Ричард, – упоительно продолжает та. — Особенным. Отличным от других. Считала, что ты лишён этих… Премерзких животных инстинктов. Возлагала на тебя надежды. И что получила взамен?

Рик отворачивается. Гилл хватает его за подбородок, заставляя распахнуть веки.

— Ну же, давай, – дрожа от злобы, произносит Скарлетт. — Посмотри на меня, что ли? Для тебя я всё ещё тело? – теперь уже насмехается она.

Он бы плюнул ей в лицо шипящей щёлочью.

— Больно? – строит гримасу сочувствия. — Ох, какая жалость. Хочешь, сделаю ещё больнее?

Скарлетт продавливает оставшееся, лезвием разрывая тугую плоть. Ричард вымученно вдыхает.

— Закричи, – безумный хохот наполняет комнату, интенсивно стучит в висках и на миг оглушает. — Что? Не выходит? – Гилл вновь переходит на шёпот, проговаривая почти в губы, втягивает ещё один его стон.

— Прекрати, – рвано выдыхает Рик, всё так же держа зубы сцепленными.

— Что? Не слышу, громче скажи.

— Прекрати, – рычит он сквозь оглушающую боль.

— Прекратить? Ты хочешь, чтобы я прекратила? – Скарлетт улыбается во весь рот, отходя. — Жду волшебное слово.

— Пре-кра-ти, – Баркер еле дышит, из последних сил стараясь не задохнуться. Чувствует каждый палец и каждую каплю крови.

— Ты безнадёжен, – просто вздыхает она, убирая ладонь с рукояти.

Скарлетт отстраняется достаточно быстро: ожидаемо счастливая, она, улыбаясь, выходит из комнаты, но затем резко останавливается в проходе:

— А, и ещё: скажи своей суке, чтоб берегла голову.

Радостная, она бросает Баркера наедине с ужасающей мыслью: девушка, в которую он влюблён, только что вонзила нож в его кисть.

Спасибо, что не в горло.

Комментарий к XX: МЕТАМОРФОЗЫ

null

========== XXI: ВЕРТИГО ==========

Комментарий к XXI: ВЕРТИГО

опять играю на контрастах и нет мне не надоело у меня всё хорошо если кому-то не нравится::::::::::выйдите и зайдите нормально

тут такие очень нейборхудовские вайбы поэтому рекомендую к прослушиванию cry baby, west coast и the beach

угарный ричард слабее скарлетт но он УГАРНЫЙ

Поначалу от боли кружилась голова.

Рик рассматривает пробитую левую ладонь, туго обмотанную бинтом, и едва шевелит пальцами. Признаться честно, он надеялся на худшее: думал, что от сухожилий и вправду ничего не останется, как пророчила Скарлетт. Сейчас, две недели спустя, он позволяет себе шутить об этом, потому что Гилл оказалась очень меткой, не задев ничего жизненно важного ударом наугад. Ну, или он – очень удачливым.

Первое время рука немела.

— Ты таблетки выпил?

— Ага, – негромко отвечает Баркер, пока теребит края повязки. — Даже напоминание поставил, видишь?

Со вздёрнутой бровью он демонстрирует ей ряд ежедневных напоминаний на экране телефона. Скарлетт улыбается, подходя к нему. Снова вешается, а он и рад.

— Ещё болит? – Гилл бережно берёт повреждённую руку в свою, затем ласково поглаживая. Улыбка меркнет.

— Сказал ведь уже, – вздыхает тот. — Нет, не болит.

Под обезболивающим, естественно, нет. Пропускает приёмы таблеток – не может уснуть.

— Обманываешь? – щурится она.

— А есть смысл? – ухмыляется Рик. — Чтоб ты мне и во вторую засадила, да? Спасибо, как-то не хочется.

— Я уже извинялась и не один раз.

— Да, только рука не срослась обратно.

Извинялась постоянно: во время перевязок и после, когда затягивалось молчание или очередной взгляд падал на скрытую тканью рану. Ни с того ни с сего. Просто так, в перерывах обычного разговора. Надоело. Без капли сарказма: виноват он был сам.

Да, оправдывал Рик её именно так. А что бы на её месте сделал он? Мог бы предположить, что ничего, только предположения несколько отличаются от реальности. Мог бы предположить, но не знал наверняка. Ага, с кем не бывает? Обычная бытовая ссора, закончившаяся ножом в руке – такое у всех.

Ну, наверное.

— Да нормально всё, – отмахнулся Баркер. — Не надо относиться ко мне, как к инвалиду, окей? Заживёт. И не в такую херню влезал.

— Ладно-ладно, – в жесте «я сдаюсь» Скарлетт вскидывает обе руки вверх. — Переживаю просто.

Её ложь на вкус синтетическая. Звучит смешно. Поверить ей, конечно, не получается, но он может притвориться. Кормить себя иллюзиями – ужасно; Ричард осознаёт это в полной мере, но эти его иллюзии слишком… Тёплые? Сладкие? Слишком вязкие, чтоб не поддаться.

— Успокойся, не сдохну, – на мгновение Баркер забывает о травме, когда левой рукой хватается за яблоко, которое сразу же роняет. — Ай, блять, – шипит он.

— Что опять?

— Не смей, мать твою, снова это делать, – резко выдаёт тот, когда Гилл поднимается и уже собирается подойти. — Я сам. Всё, иди, куда шла.

Она честно придерживается установленных им правил: не пытается разговорить его раньше двенадцати часов утра, не засовывает паука в блендер и не трогает плиту, не мусорит и даже увязывается за ним, когда он выходит за продуктами в круглосуточный супермаркет около одиннадцати вечера. Его, пока что, не бесит ни одна её привычка (не считая хронической лени, но это не критично). Рик и раньше знал, что Скарлетт к жизни вне родительского дома не приспособлена, потому даже не удивился, узнав о том, что в детстве она считала, якобы общественным транспортом пользуются потенциально опасные люди. Ну, только если немного.

Он травы столько не выкуривает в неделю, сколько кофе она выпивает за день.

— Как скажешь.

Он также не удивляется, когда она по три раза возвращается за ключами, телефоном и какой-нибудь абсолютной безделушкой, едва выйдя за порог. Единственное, что поразило – количество штукатурки, накладываемой на лицо ежедневно. Ещё более странным кажется то, что без трёх слоёв косметики на лице он видел её только единожды – дня три назад; до этого же – ни разу, даже ранним утром, собираясь в колледж (да, влиянию её пунктуальности тяжело противостоять), а уж узнав названия всех этих чудодейственных средств Рик испытал самый настоящий раскол сознания. Хайлайтеры, праймеры, блять, консилеры – больше похоже на названия давно вымерших динозавров.

Ему всё это кажется досадным.

— Ты правда думаешь, что тебе обязательно краситься, чтоб выглядеть хорошо? – поинтересовался он одним холодным утром, скрестив руки на груди. Свет десяти белых ламп с макияжного зеркала оставлял блики в синих глазах. Скарлетт проводила спонжем (так ведь он называется?) по коже.