КРОВЬ СО ЛЬДОМ

(«какогочёртакакогочёртакакогочёрта»)

В статье имени не упоминалось.

— Ничего, – произносит та, вскакивая. Приливы разрушительного гнева пускают трещины по кости. Гилл стройным шагом выходит на лестницу.

Она находит Баркера в окружении его кретинов-друзей.

— Нужно поговорить, – отскакивает от зубов, когда Скарлетт врывается в комнату, забитую опьянёнными телами. — Сейчас же.

К её коже вновь липнут оценивающие взгляды. Выделяется только один, тяжёлый: Элиас, чьи глаза наполнились злостью, фыркает. Конкретно с ним, в общем-то, отношения не сложились с самого начала: Гилл ощущала неприязнь Лендорфа даже на расстоянии десяти метров. И, безусловно, источала неприязнь в ответ.

Ведёт себя, как ревнивая пятиклассница.

Ричард лениво встаёт, цокнув языком при этом:

— Чего-о стряслось? – его привычную долбоёбскую улыбку хочется стереть с лица немедленно. Выбить зубы дрелью или сшить губы, только бы никогда больше не видеть.

Или выколоть себе глаза.

— Кто обидел мою маленькую девочку? – Рик сладко тянется. — Кому сломать ебало?

В его руке, внутри белого стакана, блестит тёмно-синяя жидкость со льдом. Ожидаемо.

— Себе сломай, идиот, – зашипела Скарлетт, нервно стуча ногой по полу со скрещенными на груди руками.

— Бля, парни, – Баркер, чей помутнившийся разум выдают стеклянные зрачки, подходит, закидывая руку ей на плечо и приобнимая. — Обожаю её, пиздец.

— Что это за дерьмо? – поджимая губы вовнутрь, проговаривает она. — Когда ты сдохнешь от передоза, я по тебе рыдать не буду.

— Видите? – прыснул Ричард. — Золото.

— С характером, – чей-то ломаный голос заставляет хотеть проблеваться. — Мне такие нравятся.

В лёгкие просится дым горящего косяка.

— Челюсть подбери, – фыркает Рик, прижимая Гилл к себе. — Я уже забил права.

— Алло, блять, ебланы вы обкуренные, – Скарлетт машет рукой, напоминая о своём присутствии. — Я здесь стою. Я не ебучий товар на полке в магазине, который можно вот так обсуждать, ладно? – толпа сзади, несколько минут назад толкавшаяся, теперь рассасывается и дышать становится легче. — Если сейчас не пойдёшь со мной, – уже тише говорит она, так, чтоб слышать мог только Рик, — я не знаю, что с тобой сделаю.

— Понял, – кивает Баркер. — Сейчас, – он глотает «сей», оставляя только пресловутое «щас». — Только допью.

Скарлетт выбивает стакан прямо из его рук. Ричард ржёт.

(«очень тупо и раздражающе»)

Когда они выходят, ему в спину прилетает громкое: «Каблук». «Отсоси» – предлагает Рик, демонстрируя средний палец.

— Ну? – Скарлетт выводит его, с заплетающимися ногами, как можно дальше от дома, взрывавшегося от коллективных визгов. — Что такого срочного? Ты мне, кстати, футболку стираешь. Я из-за тебя облился, истеричка.

— Если не прекратишь себя так вести, я её разорву к чёртовой матери, – выплёвывает она. — Прямо сейчас и прямо на тебе.

— Эй, – почти давится смехом. — Я, конечно, не против таких проявлений страсти, только давай найдём другое место, окей? Навык натуризма у меня не развит.

Скарлетт молча цепляется за его руку. Она вжимает отросшие ногти, оттягивая кожу предплечья. Знает, что ему не больно, чувствует, насколько близка к нервному срыву и как сильно хочет опустить его милое личико в чан с серой.

Ричард кривится, затем принимая виноватый вид:

— Меня это только больше возбуждает. Извини.

Гилл едва не скрежещет зубами. Из горла рвётся рёв, а ногти перемещаются на лицо.

Она пытается стянуть с него кожу.

— Они взяли не того, Рик, – давится собственной злобой, захлёбываясь в неистовстве. — Понимаешь? Не того.

— Что? – всё ещё неспособный воспринимать всерьёз, он хмурится. — Ты о чём? Кого не того? Кого взяли?

— Какое-то ничтожество присвоило себе всё, что мы сделали, – переходит на громкий, почти кричащий шёпот, улыбаясь широко и болезненно.

— Успокойся, – Рик начинает трясти её за плечи. — И говори, блять, членораздельно, я ничего не понимаю.

— Какой-то уёбок сознался в наших убийствах и его взяли, – истерично, срываясь. — Его взяли. Конец, его посадят и припишут наши убийства. Его взяли, блять, – на грани, чтоб сойти с ума, Скарлетт хочется вцепиться в свои волосы и вопить до тех пор, пока не лопнут лёгкие. — Это всё.

— Погоди, что… Стой, тут нельзя, здесь столько народу, что…

— Да плевать я хотела на народ, – прорычала Гилл с широко распахнутыми глазами. — Мне плевать, плевать, плевать, понимаешь? Этого не может быть, – застонала она. — Не может, его не могут судить за то, чего он не делал.

— Если сознался – могут. При наличии каких-либо вещественных доказательств.

В отличие от неё, Ричарду это кажется прекрасной новостью.

— Зачем ему это делать? – Скарлетт глубоко дышит, перехватывая его ладони. — Зачем им всем это делать?

— Видимость работы, я не знаю, – шепчет Рик. — Хотят создать иллюзию безопасности. Показать, что полиция выполняет свои обязанности, или… Я… Я не знаю. Не знаю. Прошу, не ори только, – сцепил зубы Баркер, оглядываясь. Рядом с ними – никого, но это никак не отменяет риска.

— Он забрал наше. Наш почерк, наши старания, просто взял себе. Присвоил, Ричи.

Рик видит: она в шаге от обрыва. Расплакаться или устроить массовый расстрел тут же – он не знал.

— Спокойнее, – точно, вот-вот расплачется. — Скарлетт, погоди. Да, ты права, – Гилл отворачивается, почти всхлипывая. От её слёз – солёных, как воды Тихого океана и вызванных не им самим – становится паршиво. — Но почему ты считаешь это чем-то ужасным? – приглушённо, упоительно, прямо на ухо.

— Правда? – резко спрашивает она, впиваясь в него взглядом. — Ты правда думаешь, что это – не плохо?

Правда. Промолчать?

— Нет, я…

— Мы покажем им, – вырывается, стоит ей вновь отвернуться. — Мы покажем им, как сильно они ошибались.

Вызов ложится бликами на её вытянувшееся лицо.

— И тогда они поймут, насколько чудовищной была их ошибка.

Её синие глаза против его чёрных. Её ярость против его смятения. Её сила против внушённого ему страха.

Мир останавливается. Зависает, как нечто неисправное, застревает в текстурах, проходит сквозь него и циклично исчезает. Время стоит на месте. Скарлетт сверлит в нём дыру одними лишь глазами, с головой опуская в ледяное течение собственного влияния.

— Мы убьём нескольких.

Ты со мной или ты против меня?

— Что? – сдавленный, короткий смешок. — Шутишь, что ли?

— Мы придумаем что-нибудь ещё, – она шепчет с тем же убедительным блеском на радужке, отчаянно пытаясь усыпить бдительность. — То, с чем они никогда не сталкивались прежде. То, от чего они точно проблюются перед тем, как начать следствие.

— Нет, – ошеломлённо выпалил он. — Ты в край… Нет, – превращается в сплошной комок оголённых нервов. От давящей безысходности может только улыбаться, показывая зубы. — Этого не будет, Скарлетт. Так нельзя.

— Хочешь, чтоб я сделала это сама?

— Давай будем честными, – теперь уже, когда услышанное доходит до клеток мозга в полной его мере, Рик фыркает. Сознание плавится до сих пор, но он храбро противостоит. — Сама ты не сможешь.

— Я? – хохочет, затем поджимая губы. — Я и не смогу?

— Окей, просто послушай, – он на выдохе старается воззвать к её разуму, подавив импульс. Только проблема: разум, вероятно, будет хотеть того же. — Послушай, ладно? – Рик предпринимает безрезультативную попытку сдержать порыв, своим холодом обдавая её шипящую щёлочь. — Возможно, для нас так будет лучше. Мы можем всё продолжить, только… Немного по-другому, да?

(«а тебе этого точно хочется?»)