КРОВЬ СО ЛЬДОМ

— Серьёзно, что ли? – и вновь смеётся, будто чёртов идиот.

— Вполне себе, – Гилл скрещивает руки на груди, в который раз его отталкивая. — Я не в праве тебя ограничивать, правда же?

Рик какое-то время сомневается – она на верном пути. Он всерьёз сомневается в том, может ли кто-либо, кроме него, посягать на его личную свободу.

— Получается, что да.

Скарлетт понятно, чем всё закончится. Она, в какой-то степени, этого и добивается.

Растекаться по его артериям ледяной водой, созерцать блеск в глазах,

(«возможно, влюблённый»)

и чувствовать в руке кожу короткого поводка. Удар почти что оргазмического тока, когда приходит осознание того, что Рик Баркер – тот самый Рик Баркер, высокомерно державший голову и из последних сил пытавшийся защититься от радиоактивных лучей её воздействия, – теперь мягкая игрушка в её собственном кукольном театре. Ей известна каждая его болевая точка, а что остаётся ему?

Периодами кажется, что он и сам рад поддаваться.

И Баркеру бы следовало бежать, но он – словно мотылёк, летящий на пламя свечи.

— Ты больная, – взгляд в расфокусе: Рик смотрит сквозь неё, снова пытаясь дотянуться до волос, когда Скарлетт быстро отодвигается.

— Ты меня заслужил.

Она задерживает дыхание, уходя в темноту. Вот так, без предупреждения, просто оставляя его позади.

Гилл не надеется на то, что он пойдёт за ней. Знает, что нет. Рик, в общем-то, давно стал примитивным: паттерны его поведения – аккуратный пазл. Для Скарлетт.

Кажется, будто моральное уродство не есть врождённым. Наверняка: она просто проебала душу в погоне за целью. Стоит ли об этом думать? В очередной и предсказуемый раз – безразлично.

Скарлетт ныряет в толпу, чувствуя лёгкое покалывание в затылке. Напиваться до иссушения печени не в её стиле. Всего лишь наблюдатель всеобщего безумия, на деле же – наблюдатель жизни за толстым стеклом.

— Хей-хо!

Кто-то сзади хватает её за плечи; рука быстро переходит на шею. Гилл ощущает, как её тянут назад. Элла прижимается своей щекой к её.

— Чёрт возьми, Эл! – Скарлетт издаёт подобие смеха, делая такой вид, словно бы её застали врасплох. — Зачем пугаешь?

— Я делюсь своей любо-овью, – протянула она, начиная гладить Гилл по волосам весьма энергично. — Со всем миром.

— Что ты пила? – рваный хохот.

— Текилу, – с удовлетворённым видом сообщает та. Позади слышатся визги и треск битого стекла; Элла мимолётом оборачивается, затем снова повисая на Скарлетт. — О, текила – вещь, – продолжает Эл. — Хочешь, я тебе расскажу…

— Да-да, конечно, – слова отскакивают от зубов. Скарлетт перекрикивает музыку. — Только давай куда-нибудь присядем, ладно?

За этот отрезок времени у них вышло сблизиться. Относительно: Гилл успела изучить её (не слишком детально), но сама Эл знала только формальности, при этом считая её своей подругой.

— А я увела девушку у Те-ео, – вещает Готтлиб, падая на диван.

— Вау, – вскинула брови Скарлетт. — И вы ещё дружите.

— А, я тебя умоляю, – Элла закидывает ноги на кофейный стол. — Дружбу на девчонок не меняют.

— И как это произошло? – изображая энтузиазм.

Не интересно. Абсолютно.

— Ну-у… Я опять набухалась, да? Всё из-за текилы, – Эл легкомысленно кивнула. — Короче, не помню, чё там было, но мы проснулись в одной кровати, – она звонко смеётся. — Во-от… А ещё я блевала из-за неё же.

— Из-за девушки?

— Нет, из-за текилы.

Находясь в углу комнаты, им приходится лицезреть, как очередная парочка пытается высосать друг из друга жизнь. Парень с девушкой заваливаются на случайного свидетеля, сидевшего рядом; последний лишь возмущённо вскакивает, едва не проливая выпивку. Волны смеха глушат музыку.

— Он, правда, распластался потом, как пьющая ящерица, – Готтлиб накручивает прядь волос на палец. — Хочется думать, что это была не де… дисперс…

— Дисперсия, – её попытки выговорить пресловутую «депрессию» даже не выглядят комично.

— Она самая, – улыбается во весь рот, после щёлкая пальцами. — Стоп, нет…

Скарлетт открывает бутылку с крайне заинтригованным видом, но в пьяную болтовню больше не вслушивается. Делая глотки, подпирает голову рукой и изредка кивает. Куда большее удовольствие ей доставляет наблюдать за массой. Не серой. Конечно нет.

Следить за движениями, не сводя глаз, изучать реакции, копировать мимику – так помогает: в последнее время Скарлетт теряется. Что делают одержимые другим человеком люди? Почему сходят с ума и добровольно уничтожают собственный рассудок? Смешно и глупо. Жалко и отторгающе.

Любовь, кажется, выглядит как картина «Вампир» Эдварда Мунка. Да? Нет? Наверное?

Ей никогда не найти достойных ответов на собственные вопросы, и, умей она чувствовать, то сейчас бы точно испытывала ярчайшую досаду. Не умеет и никогда не научится; копировать и играть – всё, что в её силах. Ни-что-жно.

Драки, крики, танцы и «Хеннесси» с горла. Новые знакомства, битые рамки и горы бумажных стаканов на полу. Плавающая в бассейне посуда, переливающийся свет, кто-то под спидами дорогими кроссовками продавливает пол. Блеск. Слепящее сияние.

Скарлетт – холодный призрак. Её готичная крепость падает, когда в эфиры пускают экстренный выпуск, а на новостные ленты обрушивается лавина статей.

— Лэт, – Марго, на удивление трезвая и точно впавшая в ступор, толкает её под ребро.

— Просила же так меня не называть, – закатила глаза она, глотнув. — Какое-то ебанутое сокращение. Что дальше? Просто «Л»?

— Да блять, – Бейсингер шикнула. — Посмотри сюда.

Ей в руки пихают телефон с открытой вкладкой браузера.

— Что там уже? – раздражённо фыркает Скарлетт, пытаясь сфокусировать взгляд на мелком тексте. Она трёт веки, замечая размытую фотографию; разум рассеивается по июньскому ветру, дующему через открытое окно. — Опять дерьмо какое-то? Кто-то снова кого-то убил? – Гилл поднимает взгляд на подругу. — Даже знать не хочу.

— Его поймали.

Трезвеет одним мгновением.

— Кого «его»? – сглатывая и дыша медленно, стараясь искоренить зачаток беспокойства.

Марго кивает:

— Читай.

Скарлетт глазами впивается в текст и нечёткое чёрно-белое изображение мужчины средних лет.

«Мельбурнский потрошитель пойман».

Скарлетт издаёт нервный смешок, не пропуская слова в ошеломлённое сознание. Пойман.

«Преступник был задержан 19 июня. Убийцей оказался уроженец Мельбурна 1986 года рождения. Орудия убийства и вещественные улики изъяты».

— Что? – нервно хохочет она, ощущая, как остатки алкоголя растворяет растущая ярость; не сводит шокированных глаз с яркого экрана. — Этого не может быть.

«По предварительным данным, болен шизофренией. Обвиняемый в трёх преступлениях совершил два убийства и одно нападение. Жертвами стали трое: убиты девушка и молодой человек, чья личность не установлена, третий же мужчина пострадал. По его показаниям был составлен фоторобот, благодаря которому преступника удалось задержать. В ходе допроса выяснилось, что преступления совершались на почве ненависти».

— Да нет же, – повторяет сквозь рвущийся наружу истерический смех. — Это неправда.

— Скарлетт? – Марго непонимающе хмурится. Музыка стихает.

Взгляды сходятся. Скарлетт сдирает кожицу с нижней губы, пытаясь подавить внутренний всплеск из чистой агрессии. Снова смотрит на фоторобот и лицо несправедливо осуждённого.