Страница 34 из 90
Скарлетт поджимает губы внутрь.
— А моя мама умерла, – просто пожимает плечами. — Когда мне было четырнадцать. Рак.
— Чёрт, – Ричард морщится.
— Нет, всё нормально, – растягивает губы в искромётной улыбке, перебивая. — Я ничего особо не почувствовала тогда. Прямо на похоронах меня обвинили в том, что я не любила её, потому что внешне особо не расстраивалась, всё такое. Но я не виновата, – она вновь ведёт плечом. — Просто не умею.
— Не умеешь что? – уточнил тот.
Гилл тяжело вздыхает, открывает рот и уже хочет что-то сказать, но вовремя прерывается. Она словно глотает всё то, что намеревалась произнести, и проговаривает лишь:
— Не так важно.
Рик настораживается.
— Я могу закрыть дверь?
Баркер медленно кивает, сначала сомневаясь. На неё чертовски не похоже: Скарлетт не пытается действовать наперекор, уколоть или спровоцировать его на что-либо – они общаются, как нормальные люди, не предпринимая попыток убить друг друга путём перегрызания глоток, что не может не радовать. Он всё глубже погружается в пучину собственных чувств, несущих триумф: Рик испытывает нечто странное, давно забытое. Как будто весь мир существует только для него.
— Как ты пришёл к этому? – она закрывает дверь изнутри, после чего возвращается на кровать.
— Ты о чём?
— Первая девушка. Которую ты убил, – требовательным тоном поясняет Скарлетт, придвигаясь к нему.
Её вопрос не сбивает с толку, наоборот – вполне ожидаемо. Рано или поздно она должна была спросить.
— Тори, – ответ находится быстро. — Два года назад. Всё произошло очень быстро. Я долго это планировал, практически сразу решил, что… – он пытается подобрать правильное слово, – использовать для этих целей знакомых, приятельниц и уж тем более подруг не буду. Слишком муторно, знаешь ли.
— И ты не параноил даже?
— Нет, зачем? Я был уверен, что делаю всё правильно. В том, чтоб накручиваться просто так, смысла нет никакого. Это может привести к ужасным последствиям, – Рик цокнул языком. — У меня не было конкретного видения нужной девушки. Выбор происходил спонтанно, и до недавнего времени я почти не ошибался.
— Как можно ошибиться? – скривилась Скарлетт.
— Видишь, когда я нахожу ту самую, то ощущаю нечто схожее с тем, что чувствую сейчас. Понимаешь, о чём я?
— Наркотики? – уточняет Гилл, снова заламывая пальцы.
— Что-то вроде, только сильнее и длительнее. Как прилив сил после эмоционального выгорания. Настоящее, – Рик касается её руки.
Прикосновение отдаётся вибрацией в натянутых нервах; от одного касания его накрывает с головой, эмоциональный сдвиг имеет окраску чересчур яркую. Чувства необъяснимые и ужасающе глубокие.
Кончики пальцев поднимаются выше, очерчивая узоры на коже нежной, как дикий ландыш, мягкой, словно пух и белой, подобно мрамору.
— Я ошибся всего раз и понял это, когда уже стоял над её телом. Она не нравилась мне по-настоящему, – Ричард поглаживает запястье, где вены виднеются бледно-голубыми нитями. Безмятежность пронизывает каждую клетку. — От неё пришлось избавиться, – безразлично пожимает плечами.
Своей ладонью она касается его; пальцы образуют замок. Он следит за движениями почти неотрывно.
Руки у Скарлетт холодные – такие, как у него. Она не сопротивляется. Наоборот – кладёт голову ему на плечо.
Наркотик фейерверками внутри взрывает каждое её движение: волосы, собранные в небрежный пучок, щекочут шею; горячее дыхание плавит кожу; кончик носа задевает ключицу; её колено поверх его собственного; самообладание тонет в вязком тепле. Желание причинить ей любую боль глушит трип – слишком х-р-у-п-к-о, на её ресницах горит нежность. У его красок подтон тёплый, как осенние листья.
— Скарлетт? – ему начинает нравиться вкус её имени, растекающийся по языку подобно соку винограда из лопнувшей грозди, расколотой зубами. С-кар-ле-тт.
— Да?
Она обнимает его. Её объятия – дуновение сентябрьского ветра. Это всё болезненно походит на мираж – сладкий, будто сахарная вата, раздробленный на осколки, сюрреалистичный, но настоящий до мелкой дрожи.
Рик сосчитывает синяки, оставленные его пальцами, и улыбается – неосознанно и неконтролируемо, так, что губы начинают болеть. В тёмной комнате на его коже оседает лунный свет. Музыка внизу как будто становится тише; всё, что слышит Ричард – биение собственного сердца. Всё вокруг – картонное, только блеклые декорации к неосязаемому. Они – единственное, что реально. Единственное, что истинно. Единственное, что правильно.
По её скуле Баркер проводит линию, ныряя в бархат тёмных волос.
У них впереди – целая ночь.
— Ничего.
Комментарий к XI: ИЛЛЮЗИЯ СОЛНЦА
предлагаю нажраться экстази и полюбить мир
с недавних пор заметила что мне очень нравится играть на контрастах
кстати, моя муза выстрелила себе в лицо
я бы и сама хотела писать больше и чаще но как-то не выходит
возможно это первая и последняя глава где у рикардо со скарлетт взаимопонимание и никто не собирается сносить ебальники
https://pp.userapi.com/c855020/v855020152/491f3/ONde9949m8o.jpg
чисто мем
скоро всё придёт в норму
не бросайте меня
========== XII: САМЫЙ ХУДШИЙ БРАКОНЬЕР ==========
Ложь – то, чего у неё не отнять никогда.
В тусклом свете маленькой комнаты Скарлетт смотрит в лицо следователю, отвечая на вопросы чётко, не отводя глаз. Бренда пропала две недели назад.
На дрожащей реснице – слеза, что состоит из чистой соли; Гилл спешит стереть её, когда вскидывает голову к потолку.
Когда Вы видели Бренду Линдгрен в последний раз, мисс Гилл?
Мужчина с безжизненным взглядом выводит её слова на листе бумаги. Звук пишущей ручки стучит в висках. Скарлетт тянется к стакану с водой, любезно ей предоставленному; ей не пришлось придумывать и совершенствовать схожие с правдой истории – в задаваемых вопросах мало конкретики.
Куда, по Вашему мнению, она могла направиться?
Она сделала то, что обещала: на прошлой неделе, в вечер пятницы, Скарлетт нанесла визит Линдгренам, от которых услышала о пропаже их любимой дочери. Пришлось отыгрывать очередную роль – не особо сложно, но, всё же, выматывающе. Гилл до последнего притворяется её подругой.
Известны ли Вам причины вспыхнувшей накануне ссоры между Брендой и Джастином Рейнером?
К личности этого самого Джастина, с которым Гилл даже не была знакома, внимания приковано больше всего. Н-да, свалил он из города совсем не вовремя.
Скарлетт ведает следователю о том, как тесно они дружили с Брен (отношения едва ли не на уровне лучших подруг) и утверждает, что с ней наверняка случилось что-то плохое, ведь Бренда не стала бы пропадать, предварительно не предупредив её; Скарлетт натягивает на лицо затасканную, поношенную маску печального беспокойства. На деле же ей хочется только смеяться; со стороны смотрится забавно.
(«потому что её убийца прямо перед вами»)
Нет, это правда смешно: она переступает её труп и отмывает комнаты от крови, а спустя время пускает слезу на допросе, с дрожащими пальцами говоря о том, как сильно тревожит её исчезновение близкой подруги. Трижды якобы.
Скарлетт горько вздыхает. Вся эта чёртова атмосфера сжимает виски до того сильно, что в горле сохнет, и делать глотки холодной воды приходится едва ли не каждые пять минут. Её расспрашивают о подробностях того вечера. Она рассказывает.
День от начала и до конца ужасный.
Скарлетт не поднимает головы, когда выходит из полицейского участка. В её глазах блестят слёзы; в солёной завесе очертания размываются, и сквозь неё Гилл стеклянным взглядом смотрит на ремешок босоножек, что переливается в лучах утреннего солнца.