Портрет Сириуса Блэка

Конечно, теперь он страдал еще и по этому поводу. Гермиона буквально физически ощущала его боль и видела, как трудно ему было смотреть Рону в глаза. Гарри винил себя абсолютно во всем: в том, что был инициатором их службы в Аврорате, в том, что поручил Рону проверить анонимную наводку и не отправился вместе с ним, в том, наконец, что сейчас целители не могли предложить его другу ничего, кроме металлических протезов.

Здоровью Рона уже ничего не угрожало, вот только это мало могло его утешить.

— Лучше бы вы дали мне умереть, — тихо сказал он, услышав от колдомедиков о необратимости повреждений. Тогда Гермиона впервые заплакала вместе с ним.

— Не верю, что нет способа отрастить утраченные конечности! — кричала она в сердцах, оставшись с Гарри наедине. Но вспоминала Грюма с его железной ногой — и замолкала. В голове не укладывалось, как магия, которая, помимо всего прочего, умеет возвращать к жизни, может не справиться с такой простой, казалось бы, задачей.

Пятичасовой консилиум колдомедиков, на который в срочном порядке собрали лучших специалистов Магической Европы, окончательно дал понять, что заклинания, способного создать живую плоть на пустом месте, не существует и существовать не может.

Это было приговором для Рона. Гермиона успокаивала его и убеждала принять случившееся, но день за днем в ее душе росло негодование и нежелание мириться с обстоятельствами.

Когда она увидела протезы, предлагаемые в качестве решения проблемы, ей на миг сделалось дурно.

— Маггловские ученые могут предложить куда более продвинутые варианты! — воскликнула она. — Почему вы упорно отказываетесь использовать их наработки?

— Мы не магглы, мисс Грейнджер! — прогремел на весь кабинет голос Карлоса Петерсона, главного колдомедика.

— Уполномочьте меня вести переговоры с маггловскими институтами от лица Мунго, и я найду… более приемлемое решение, — потребовала она чуть более жестко, чем следовало. — Для Рона и всех, кто столкнется с такой же проблемой в будущем.

— Это абсолютно исключено! — отрезал Петерсон.

— Тогда я обращусь к Министру, — предупредила Гермиона, осознавая, на какой шаткий путь ступает.

— Обращайтесь. Но имейте в виду: с выскочками, которые действуют за моей спиной, какими бы заслугами в прошлом или настоящем они ни славились, нам не по пути.

Гермиона посмотрела начальнику прямо в глаза. Она очень надеялась, что тот сможет прочитать в ее взгляде все, что она о нем думает. Опускаться до брани ей не хотелось.

— Ваша позиция предельно ясна, мистер Петерсон. Заявление об увольнении я пришлю с совой.

***

Домой Гермиона попала только спустя пять дней после того, как ушла на вечеринку Джози в тот злополучный вечер. И только сейчас, глядя на совершенно немыслимое выражение лица Сириуса, она осознала, что не имела права оставлять его вот так, ничего не сообщив.

Он часто-часто дышал и, казалось, не мог найти нужных слов, чтобы выразить всю степень своего негодования. Несколько раз порывался что-то сказать, но замолкал, так и не издав ни звука.

— Понимаю, что не вправе требовать от тебя отчета… — наконец произнес он. — Но ты могла бы предупредить! Ушла на вечеринку и исчезла на неделю! — взревел он.

Гермиона закусила губу и виновато посмотрела на Сириуса.

— Джози приходила, стучала, просила перезвонить. А я не знал, что думать и делать! Понимаешь, Гермиона, я долбаный бесполезный портрет, который не мог сделать ничего, кроме как известись на хрен он беспокойства за тебя!

Он с силой пнул ножку кровати и обхватил голову руками, пытаясь успокоиться.

— Прости, что не предупредила. — Гермиона приблизилась к раме и, устало прикрыв глаза, уткнулась лбом прямо в холст. — С Роном случилась беда, все остальное совершенно вылетело из головы.

— Посмотри на меня, — услышала она совсем рядом. Лицо Сириуса оказалось на расстоянии нескольких сантиметров, когда она открыла глаза. Так, словно сейчас он действительно стоял напротив. В его взгляде читалось сочувствие, смешанное с беспокойством, печалью, виной и сожалением. — Мне так жаль, что я не могу поддержать тебя иначе, — его ладонь коснулась внутренней поверхности холста, и Гермиона непроизвольно повторила его жест. Она бы многое отдала за то, чтобы ощутить его прикосновение на самом деле. — Расскажи, что произошло.

И она рассказала. Медленно, в подробностях, не стесняясь слез, когда говорила о Роне, и крепких выражений, когда речь зашла о протезах и главе Мунго. Сириус слушал молча, нахмурившись и обхватив плечи руками.

— Вы с Гарри сделали все, что могли. И ты правильно поступила, уволившись. Я бы этому говнюку физиономию начистил за его слова!

— Мне тоже хотелось, — призналась Гермиона, подавив улыбку.

— Значит, дальше к Министру?

Она вмиг помрачнела.

— У нас не очень хорошие отношения. Но Гарри ему придется выслушать.

Сириус кивнул.

— Все получится.

Гермионе хотелось в это верить. Пути назад не было, она знала, что горы свернет ради возможности вернуть Рону полноценную жизнь. Даст Министр согласие или нет, она, так или иначе, добьется своего.

После горячего душа и чашки какао Гермиона почувствовала себя гораздо лучше. Глаза слипались, но взбудораженное сознание не хотело успокаиваться, в голове то и дело всплывали хаотичные мысли и выстраивались обрывчатые планы дальнейших действий. Телу и мозгу требовался полноценный отдых, но Гермиона не знала, как заставить себя переключиться.

— Сириус, — позвала она, уже лежа в постели. — Расскажи что-нибудь.

— Что угодно? — уточнил он.

Повинуясь внезапному порыву, Гермиона взяла палочку и левитирующими чарами развернула портрет и столик, на котором он стоял, в свою сторону. Сириус пытался сделать вид, что не удивлен, но изумление на его лице говорило лучше любых слов.

— Что угодно, — подтвердила она и, положив ладонь под щеку, выжидающе посмотрела на Блэка.

Он начал что-то говорить, и Гермиона, убаюканная его тихим размеренным голосом, заснула уже спустя несколько минут.

***

Министр магии Джозеф Брюэт вовсе не был плохим человеком. Иначе он не продержался бы на своей должности так долго. Его уважали и ценили, он умел управлять и организовывать. И лишь один недостаток, по мнению Гермионы, мешал ему стать действительно выдающимся Министром — консервативность. Брюэт упорно отрицал тот факт, что окружающий мир не стоит на месте; не хотел признавать, что волшебное сообщество замерло чуть ли не на средневековом уровне развития; пример МАКУСА его тоже не вдохновлял, а ведь у американских магов можно было многому научиться. Именно поэтому отношения с Министром у Гермионы не сложились. И она заранее подозревала, какую реакцию получит в ответ на свою просьбу. Но рядом был Гарри, который всем своим видом выражал стремление идти до конца, и это придавало уверенности.

— При всем моем уважении, мистер Поттер, — снова повторил Брюэт, на этот раз с нажимом. — То, о чем вы просите, невозможно.

— Это необходимость, господин Министр, — спокойно ответил Гарри. — Как глава Аврората я настаиваю. Мы не знаем, передал ли Уэлч формулу проклятия кому-либо еще. И если случившееся, не дай Мерлин, повторится, мы должны сделать все возможное, чтобы свести последствия к минимуму.

— Рональд Уизли — герой войны! — не выдержала Гермиона. Обычно она избегала подобных разговоров и никогда не стала бы прикрываться заслугами прошлого, но обстоятельства вынуждали. — Министерство в долгу перед ним. Перед всеми нами! — она бросила быстрый взгляд на Гарри. — И сейчас мы просим всего лишь разрешения действовать официально.

— Статут о секретности не считает этот случай веской причиной для раскрытия правды магглам, — Брюэт снял очки и устало потер переносицу.

— Шестнадцатая статья гласит о том, что в случае угрозы жизни мага или маггла… — начала Гермиона.

— Но угрозы жизни нет! — перебил ее Министр.

— А если Гермиона не будет нарушать Статут? — нашелся Гарри. — Мы придумаем ей легенду, вы поможете заручиться поддержкой маггловских властей — и она, не раскрывая правды, наладит сотрудничество с какой-нибудь ведущей клиникой или институтом.