Страница 29 из 76
Запалив свечи, он двинулся вдоль шкафов, дивясь великолепию собранной здесь мудрости, но не решаясь потянуться к книгам и взять хотя бы одну. Взгляд пробегал по корешкам и надписям, сделанным как на кассийском, моревийском и намитском, так и на вовсе неизвестных ему языках. Книги, книги, книги… в какой-то момент они исчезли, уступив место золотистому шелку и посеребренной раме, Амари удивленно воззрился на картину. В темном углу она выглядела неуместно и странно, казалось, портрет специально здесь спрятали, не решившись убрать в одну из дальних комнат или уничтожить. Женщина на нем показалась смутно знакомой. Большие серые глаза, улыбающиеся тонкие губы, гордая осанка… Амари был уверен, что видел ее раньше. Вот только смоляные пряди, рассыпавшиеся по ее плечам, представлялись русыми, убранными в высокую сложную прическу, а нарочито простой сарафан хотелось заменить придворным платьем из темного бархата.
— Фамильные черты не спутать, но и не узнать, если кисть мастера лукавит, — произнес кто-то звонко и отчетливо.
Амари резко обернулся. В одном из кресел обнаружился рыжеволосый мужчина в запыленном дорожном одеянии и щегольских кавалерийских сапогах. Амари мог поклясться, что, когда он входил, в библиотеке никого не было.
— С кем имею честь?.. — спросил он.
— Ветер, — незнакомец поднялся, потянулся всем телом, привстав на цыпочки, а потом рухнул на колени. — Ваше высочество, принц Амари! — восторженно и громко провозгласил он. — Я ведь не ошибся? — уточнил на два тона ниже и хитро прищурился.
Амари лишился дара речи. Подобное проявление верноподданнических чувств он всегда считал неприятным и вызывающим. Он даже хотел рассердиться, но почему-то не смог.
— А еще я могу перекидываться в лиса, — доверительно сообщил незнакомец и поднялся. — В такого рыжего-рыжего, синеглазого. Вина хочешь?
Отказаться Амари не успел, поскольку оказался схвачен за плечо и едва ли не швырнут к креслу. При этом разозлиться почему-то не выходило, а бросить вызов, отвесить оплеуху или хотя бы высказать наглецу за подобное поведение не приходило в голову.
— Согласись, быть в этом доме и не поддаться искушению его подвалов… скучно, грустно, безынтересно и, в конце концов, пошло.
— Наверное… — Амари сел и уставился на незнакомца. В руках у того уже появились бутыль и пара бокалов, он улыбался и держался так, словно знал Амари всю жизнь, называл на «ты», вопреки всяким неприличиям.
— Прошу.
Амари словно во сне, бездумно, принял бокал — необычный, из тончайшего хрусталя, выполненный в виде половинки граната. Серебряная ножка удобно лежала в пальцах, по ней, будто спелые ягоды, рассыпались рубины.
— Прекрасное вино. Красное, — незнакомец отпил из своего бокала, — собранное, когда ты еще даже не родился, — и ухмыльнулся. — Неужели сие обстоятельство не наводит тебя на философский лад?
— «Полночная горечь» — так называют его моревийцы, — в тон ему заметил Амари. Женщина на портрете отчего-то никак не покидала его мыслей.
— Морей, а не морев… — незнакомец в задумчивости постучал пальцами по щеке. — Ты ошибся или подвержен хронической нелюбви к соседям?
— Почему? — не понял Амари.
— Моревия… моревийцы… — поиграл словами незнакомец и ухмыльнулся, склонив голову к правому плечу, — разницы не улавливаешь?
— Нет.
— Сдается мне, правильнее будет называть этих людей моревами, но вы зовете так лошадей.
Амари нахмурился. Он никогда не задумывался ни о чем подобном. В конце концов, какая разница, как кого именовать? И… когда он посещал Рей и встречал иноземцев, никто из них не возражал…
— Моревийцами жителей южных островов называли всегда.
— Ладно, не бери в голову, — махнул рукой незнакомец. — Я обожаю подобные языковые каверзы, только и всего. Полагаю, за неправильное название или даже… хм… обозвание никто не станет тебя казнить.
— Еще не хватало, — Амари допил вино. — Итак… Ветер или Лис?
— А… — он снова отмахнулся. — Зови Винто. Винто Осадиа. Это мое почти настоящее имя в сем Творцом забытом мире.
***
Амари не запомнил, когда и как они покинули библиотеку, оказались в герцогском кабинете, а за третьей опустошенной бутылкой последовала четвертая. Винто Осадиа доставал вино словно из воздуха, оттуда же, вероятно, появилась и ваза с фруктами. Карлос, кажется, все же заходил: зажег камин и свечи, но вот приносил ли что-нибудь с собой вспомнить не выходило.
— Слушай, а я рассказывал, как оказался в Нозароке? — Винто развалился в любимом кресле герцога, закинув ноги на высокий подлокотник.
— Нет, но послушать интересно, — теперь Амари с удовольствием поддерживал беседу и точно не был против перехода на «ты».
— Обязательно расскажу! — расхохотался Винто. — А потом ты мне кое-что расскажешь. Не откажешься же?
Единственной деталью, все еще волновавшей Амари, был возраст внезапного знакомца. Винто казался ему то юношей ненамного младше, то ровесником Керво, причем впечатление менялось мгновенно: стоило моргнуть или отвести взгляд, и собеседник мог разительно измениться.
— Рэй Осадиа, — хлопнула дверь, Винто улыбнулся, а Амари вздрогнул, услышав за спиной скучающий голос. Принадлежать тот мог только хозяину особняка и кабинета, человеку, которого не хотелось сейчас видеть до скрежета зубовного, — я не советовал бы вам откровенничать с молодым человеком, у него слишком живое воображение.
— Не вижу в том изъяна, — заметил тот, в его голосе явственно прорезались мурлыкающие интонации.
Может, Винто и утверждал, что умеет оборачиваться лисом, но Амари никак не мог вытеснить из головы образ пушистого довольного кота, не только добравшегося до сливок, но и умыкнувшего с кухни крупного карася — причем, прямо из-под носа повара. А еще они с герцогом хорошо знали друг друга — это сразу бросалось в глаза и лишь подтвердилось, когда Кэрво, перейдя на «ты» сказал:
— Уверяю, Винто, в любой твоей фразе он отыщет не менее трех смыслов и, безусловно, выберет самый неправдоподобный.
Амари резко обернулся. Керво стоял невыносимо близко: нависал над левым плечом с видом стервятника, следившего за смертельно раненным зверем. Золотисто-карие глаза герцога в полумраке кабинета казались черными. Облачен он был в свободно ниспадавшую до середины бедер рубашку и штаны. Черное моревийское одеяние оттеняло кожу — настолько бледную, что тот казался покойником.
— Не говорите так, будто меня здесь нет! — огрызнулся Амари. Злость на этот раз не заставила себя ждать, герцог переходил все мыслимые и немыслимые границы!
На губах Керво заиграла гадкая ухмылка, а голос наполнился ядом.
— Как хорошо, что вы ожили, — проговорил он. — А я еще сомневался в пользе для вас общества прелестной Инари.
Амари сжал кулаки. Ну сколько же можно?!
— Прелестной? — Винто поднялся из кресла, покачивая в руке еще один бокал. — Неужели я что-то упустил в свой прошлый визит? Эрохо по-прежнему полно сюрпризов?
Он пытался сменить тему разговора, Амари это понял и даже оценил. Но не так же! Как можно в подобных выражениях говорить об… Инари?!
— Вряд ли, друг мой, — Керво тряхнул головой, откидывая назад упавшие на лицо волосы. — Если только тебе не начали нравиться ходячие добродетели, всхлипывания, заламывание рук, неистовые взоры и обвинения.
— Ну… — задумчиво протянул Винто.
— А впрочем, за твой вкус я спокоен. Рэя, бесспорно, привлекательна, но слишком любит настраивать окружающих против своих врагов.
— Не приплетайте сюда баронессу Милагрин! — не выдержал Амари и встал настолько резко, что едва не опрокинул кресло. — Вы взгляда ее не стоите!
— Да уж куда мне, — усмехнулся Керво.
На мгновение повисла тишина, Амари она показалась звенящей.
— Происходящее касается нас двоих и никого больше! — не помня себя от гнева, закричал он. — Вы не гнушаетесь чтением чужих писем, следите за мной, ждете удобного случая, чтобы ударить в спину! Чего вам еще надо?! — язык отказывался повиноваться, Амари выплевывал слова, чувствуя, как каждая фраза ядовитым плющом опутывает горло, но остановиться не мог.