Критическая ошибка

…Через три дня виновный техник был найден — неизвестно, кем и как. Отчет утверждал, что, разумеется, Вейдером, но он наверняка присвоил достижение кого-то из своей свиты.

Никаких проклятых кораблей и безумных ИИ. Один безумный человек — одна, поправляется Лея. Убийцей была женщина — начальник техников корабля. Оборудовала себе командный пункт и два года методично убивала людей. А потом пришел Темный лорд и казнил ее.

Если казнил.

К досье прикреплена запись ее смерти, без звука. Умирающая от удушья женщина в форме — синеющее лицо, глаза навыкате, открытый в крике рот. Ухоженные ногти раздирают ее собственную шею в кровь в попытке освободиться от незримого захвата.

Судороги бьют тело, на брюках расплывается пятно, но захват держит ее в воздухе, пока тело не перестает содрогаться, и только потом оно падает на пол. Смотревшие на экзекуцию люди отшатываются — и в ужасе глядят в камеру…

Лея, задохнувшись, закрывает экран ладонями и зажмуривается. Не камера это была — это был взгляд Вейдера. Это он записал казнь. Как видел. Через маску.

Сила, как теперь забыть, что она смотрела его глазами?

Лея переводит дыхание. Не глядя перелистывает страницу отчета.

Мог ли Вейдер срежиссировать эту смерть? Подделать запись? А на самом деле взять убийцу к себе? Он вечно подбирал каких-то отморозков… Мог ли?

Запросто. Такой талант к убийству, неужели Имперский Палач его не использовал? А если мог — то женщина эта наверняка сейчас жива. С новыми документами, возможно, с новой внешностью. И возможно, сейчас она в Сенате, мстит победителям.

А ведь там Люк, и не знать его в лицо она не может. На всю ведь галактику кричали, что последний джедай убил Императора и Вейдера… Проклятые пропагандисты, что ей стоило тогда надавить сильнее, заставить их отказаться от кампании, тем более что Люку от нее было так плохо…

Лея кусает губу и возвращается к отчету. Если там был независимый отчет о вскрытии… Но его нет. Тело якобы сожгли. И дело закрыли.

Есть только приписка, что год спустя Вейдер лично позволил производство фильма по этим событиям, с условием, что он сам там фигурировать не будет.

Скромный. Ну надо же.

Лея зло усмехается. Закрывает отчет. Оглядывается.

Аналитики сосредоточенно смотрят в экраны. Печатают что-то.

На ее визоре мигает алым их очень краткий отчет: «Пока не получается, но может получится». Пятиминутной давности. И сводка по ситуации от команды переговорщиков. В последней гораздо больше слов, но смысл тот же.

На сенатском канале огромная простыня текста ползет по экрану.

«…казнокрадов, купивших должность, непотистов, продающих законы за контракты, подделывавших выборы, лжецов, коллаборационистов. Их казни легитимны и должны быть признаны таковыми. Предавшие дело революции должны быть уничтожены. Не должно быть в Сенате истинной Республики нечестных на руку, убийц, дельцов, казнокрадов, купивших должность, непотистов…»

И — по кругу. По кругу.

Идеалист. Или же кто-то им прикидывающийся.

Та убийца, на «Неуловимом», тоже оправдывалась желанием покарать систему. Но на самом деле ей всего лишь нравилось смотреть, как люди умирают. Как и Вейдеру. Наверняка они спелись, наверняка.

Или же Лее просто хочется так думать. Если это правда — она смогла помочь Люку. Если нет…

Конечно, правда. Нужно только проверить, убедиться…

— Проклятье, — шипит УбойнаяСила. — Не может такого быть.

— Не получается? — неуверенно интересуется Лея.

— Такое впечатление, что он изображения посланные вообще не читает. — Аналитик массирует виски. — Что-то мы упускаем.

— А он может их действительно не читать?

— Он на них отвечает, — говорит ВечноДевятый. — Как-то он еще вывернулся, гад…

— Ничего, ничего, — бормочет УбойнаяСила. — Чтоб какой-то там…

— Главное, чтоб он план «Креш» не заметил раньше времени.

План «Креш» подразумевает незаметное проникновение в Сенат из коммуникаций, пока террористу заговаривают зубы. Но предчувствию Леи не нравится план «Креш». Предчувствию Леи не нравится ни один разумный выход. А вот идея проверить, тот ли это убийца, внутреннего протеста не вызывает.

И если она права, то времени терять нельзя.

Она же ничем не рискует. Только задаст один вопрос. Жаль, что задать его придется лично, информация о Сенате слишком важна, чтобы доверять любому, пусть защищенному, каналу. Мало ли…

Ради Люка. Ради Люка она сможет.

========== Часть 2 ==========

За ней присылают курьера. В спидере с черными окнами.

— Может быть, вы и глаза мне завяжете, — язвит Лея. Ей не по себе. В глухом пассажирском отсеке слишком просто представить, что Республика ей пригрезилась, а ее везут на допрос в СИБ.

Хотя и сейчас на допросы наверняка возят так же. Спецслужбы неизменны.

Ей не отвечают. Как и ожидалось.

Спидер садится на безликой стоянке, Лею встречает молчаливый дроид и ведет в глубину здания. Запускает в пустую комнату без окон и остается снаружи.

«Оставьте в контейнере оружие и все средства связи», – говорит механический голос с потолка. Слева от Леи, на уровне ее груди, из стены выезжает коробка.

Сила великая, мысленно вздыхает Лея. Какие предосторожности. Неужели все врачи их проходят, или это только для посетителей?

Она складывает все в коробку, как сказано, и только когда та исчезает в стене, открывается вторая дверь.

В следующую пустую комнату, с кругом на полу.

«Встаньте в центр. Стойте прямо, смотрите вперед. Громко назовите свое имя».

Когда Лея становится в круг и называется, комнату чуть потряхивает. Лифт. С гравикомпенсаторами. Совмещенный с биосканером. И с плазмотронами для не прошедших сканирование, вероятно. Стены металлические, трупы убирать должно быть очень удобно.

Лифт открывается в короткий темный коридор, в конце которого еще одна дверь. С биометрическим замком.

Лея представляла себе тюремную больницу СБ совсем иначе. Как-то… светлее. Это место походит на архив или сейф.

«Подойдите к двери, пройдите сканирование».

Лея подходит и наклоняется над замком. Прижимает ладони к панели. Скан сетчатки, скан отпечатков пальцев. Да, да, это она. Самой не верится. Пустите уже. Ей нужно задать вашему столь охраняемому трофею всего-то один вопрос.

Двери расходятся, и Лея видит тамбур.

«Войдите и ждите закрытия первой двери».

Сила, это уже смешно.

Лея подчиняется. Интересно, что дальше? Защитные поля? Ее заставят переодеться в больничную хламиду, чтобы она точно ничего не пронесла в палату? Что они еще придумали для того, чтобы пациент, не способный самостоятельно дышать, не сбежал?

Она ожидает увидеть очередной коридор. Больничный на этот раз. Дверь в палату. Саму палату, в конце концов. Пленника на кровати. И потому замирает, только шагнув за порог.

Ни коридора, ни палаты. Похожая на склад оборудования небольшая комната заставлена аппаратурой до потолка. А посредине на возвышении — контейнер. Металлический. С прозрачной крышкой. С огоньками приборов в цоколе.

Лея подходит ближе, не ощущая под собой ног. Догадка ее встряхнула, но наверняка она что-то поняла не так, контейнер слишком мал, чтобы…

Она заглядывает внутрь.

Контейнер полон вязкой жидкости, и в ней, словно в смоле — человек. Половина человека. Худое, бесцветное, искромсанное шрамами тело. Какие-то трубки выходят из живота, из ничем не прикрытого пениса прямо перед ней, и Лея спешно отводит взгляд.

Обрубки его рук и ног зафиксированы темными петлями, еще одна пересекает грудь. Он дышит. Движется жидкость, толкается в прозрачную крышку. Лицо закрыто прозрачной маской. Маска совсем не скрывает ни его шрамов, ни его старости.

Лея вглядывается в его лицо.

Вейдер открывает глаза, и она вздрагивает. Он щурится, будто не узнает ее. А Лее хочется хлестнуть его фразой, отомстить за свой страх, но слова не складываются — а потом она понимает, что он не видит ее лица. Не различает, хоть его взгляд и ощупывает ее.