Страница 105 из 107
Из-под сжатого кулака выскользнул серебряный овал, качнулся на длинной цепочке.
Свободной рукой я приблизила медальон с профилем святой Иулии к глазам. Святая воительница, защитница от оборотней и темных сил смотрела перед собой гордо и бесстрастно. Профиль ее – сама вера в победу.
- Святая Иулия, защити, - прошептала я, которая никогда не была религиозной.
Напряжение спало где-то через час-полтора.
- Почему они так долго? – вяло, безэмоционально пробормотала я.
Лил оглянулась с порога.
- Это только первый этап боев. За право назвать тебя своей вызвались биться сто шестьдесят воинов свободного народа.
Я онемела. Сто шестьдесят?!
- В принципе, - продолжала рассуждать Лил, говоря больше для себя, чем для меня, - ничего интересного в начальных поединках нет. Хочешь, расскажу, как там все происходит?
- Нет.
- Правильно! – воскликнула совершенно не слушающая меня Лил. – Интересно же!
- Первые бои идут между десятками. Из каждой побеждает один, - заговорщицким тоном сообщила она, накручивая прядь волос на палец.
- Остается в живых? – спросила я дрогнувшим голосом.
Лил беспечно махнула рукой, ойкнула, уставилась на несколько вырванных волос.
- Всякое бывает, - наконец, сказала она. – Не думай, что законы свободного народа жестоки. Волк может признать свое поражение, и никто ничего ему не сделает. Вот только признавать поражение наши мужчины не умеют.
На миг ее голос стал серьезным, затем снова повеселел.
- Из ста шестидесяти остается, стало быть, шестнадцать, - прощебетала она. – Они бьются парами, затем победители в этих парах снова выходят на площадь, и бьются уже между собой.
- Они к тому времени должны быть сильно уставшими, - с сомнением в голосе пробормотала я.
Лил закивала.
- А как же! Нам-то нужен сильнейший!
Ее щеки заалели, губы приоткрылись, и Лил нежно заворковала. Я даже заморгала, не думала, что хрипловатый голос волчицы способен на такие нежные нотки.
- Самый выносливый! Неутомимый…
Я продолжала хлопать ресницами, лихорадочно думая о последнем, ей сказанном, а также о том, чем это бесценное в ее глазах качество чревато лично для меня, словом о том, о чем порядочная леди, да и просто леди думать никак не может.
Первый этап боев длился до полудня. Стоило солнцу начать клониться к закату и понемногу набухать краснотой, Лил торжественно возвестила, что начинается второй этап.
Нам принесли жареное мясо, несколько плоских лепешек, нарезанные желтые и оранжевые овощи. Совсем молоденькие волчицы, прямо девочки-подростки, рыженькая и светленькая, с короткой мальчишеской стрижкой прямо ели меня глазами с некоторой долей зависти и восторга.
Мне кусок в горло не полез, но Лил это не огорчило. Заявив, что, когда нервничает, у нее просыпается зверский аппетит, молодая волчица умяла и мою порцию. В последний момент спохватилась и протянула мне разрезанный вдоль желтый овощ.
Я задумчиво откусила, не почувствовав вкуса и не успела прожевать, как в шатер вошла Вилла, а с ней еще четыре женщины, разных по масти и единых в стати, с прямыми спинами, с гордо поднятыми головами.
- Лирей! - торжественно возвестила Вилла, словно глашатай на площади. – Твое право не присутствовать на ранних этапах боев, но на завершающем быть ты обязана.
Я настойчиво, прямо с жаром, возразила, что я никому ничем не обязана и тем более не обязана участвовать во всем этом.
Женщины морщили лбы, хмурили брови, пытались что-то патетически восклицать, чтобы вразумить меня, точь-в-точь гранд-дамы на приеме в замке Ньюэйгрин, или на балу в королевском дворце… только практически голые, в коротких кожаных юбках и звериных шкурах, наброшенных на плечи. Оружия в священных землях никто не носит.
Но Вилла и Лил, которые знали меня лучше, не стали тратить время на патетику, а просто подхватили под руки, и, слегка пригладив волосы, буквально вынесли из шатра.
Стоило нам покинуть шатер, как пространство взорвалось приветственными криками, воем, улюлюканьем, визгом и просто воплями.
Оказавшись под сотнями пристальных глаз, я задергалась и в полный голос потребовала, чтобы меня поставили на ноги и дали идти самой. Все равно в этом гаме можно было хоть орать, никто ничего не разберет.
Шагая сквозь расступающуюся толпу к площади, на которой идут бои, я подумала, что это, по сути, и есть мой дебют, что-то вроде первого бала во дворце. То, что он также и последний, лишь усугубляло его значимость.
Вспомнила Виталину и Микаэлу в качестве дебютанток – кринолиновые платья, отделка жемчугом и золотой парчой, черепаховые гребни в высоких прическах, несколько локонов спускается вдоль длинных изящных шей. Видели бы сестры меня – серая бесформенная туника до середины бедра, голые, успевшие загореть, ноги, огненно-рыжие волосы распущены, опоясывают мою щуплую фигурку до едва угадываемого под туникой изгиба бедер.
Виталина наверняка бы наморщила нос и скривилась, а Микаэла сочувствующе покачала головой.
Впрочем, даже сейчас есть у меня кое-что, чего никогда не было и никогда не будет у сестер.
По крайней мере, в таких количествах.
Внимание.
Сотни карих, желтых, красных, как сверкающие угли глаз.
Мужчины, женщины – все пялились на меня, бесцеремонно ощупывали глазами, так, что я лишний раз ощутила беспомощность своей наготы. Впрочем, тут пройдешься в шляпе с перьями, плаще и карнавальной маске, и то ощутишь себя голой. Но я-то Виталину знаю: она и здесь нашла бы, чему позавидовать.
К площади, на которой велись бои, мы шли, минуя ряд похожих на наш шалашей, мимо каких-то каменных глыб, врытых в землю, спускались по пологой дороге и снова поднимались, пока не оказались на чем-то среднем между ареной, амфитеатром и городской площадью. Толпа, окружающая круг с небольшими бортиками, восторженно заорала, стоило нам появиться. Чего мне только стоило не прижать ладони к ушам… Для меня самой было загадкой, как я смогла пройти с ровной спиной, с гордо вздернутым подбородком.