Физрук

— Чтобы склонить Зинаиду Петровну к добровольному сотрудничеству, — сказал Кабан. Хоть он был и убитый горем отец, но не дурак, это точно. — Всего и расходов-то — один свиток. Второй — это обычный лист бумаги, а в бутылке — вода.

— В целом, вы очень правильно себя ведете, — сказал Соломон. — Верить никому нельзя. Но мне — можно.

— Да с чего бы?

— Призываю в свидетели Систему, — провозгласил Соломон и воздух над его головой сгустился в небольшое облако, внутри которого мелькали электрические разряды. — Даю Системе доступ к персональным логам и заявляю, что не сказал этим людям ничего, кроме правды, и никак не пытался их обмануть.

Миниатюрные молнии на какой-то краткий миг засверкали ярче, а потом, мигнув напоследок, исчезли, и облачко рассосалось.

— Система подтвердила мою честность, — сказал Соломон.

— Красивый спецэффект, — согласился я. — Но как нам проверить, что он не постановочный?

— Каждый игрок может призвать Систему для подтверждения своих слов, — сказал Соломон. — Попробуйте сами. Только не пробуйте лгать, даже ради эксперимента. Последствия могут быть очень неприятными.

Мы переглянулись.

Если Соломон не врал, он только что продемонстрировал нам мощный и очень удобный инструмент, который, впрочем, при некоторой доле умения, все равно можно обойти. Но учинять дальнейшие проверки было бессмысленно. Мы пока точно не знаем, как работает этот механизм, а любой визуальный эффект может быть подделан.

Кризисы доверия вообще трудноразрешаемы.

— Ладно, мне достаточно, — сказал Кабан. — Давай свои хреновины. Хватит уже тянуть.

Соломон вручил ему требуемые предметы. Один свиток и бутылку Кабан убрал в инвентарь, и покрепче обнял жену.

— Зинаида Петровна, спасибо, — сказал он. — Дед Егор, не хворай. Удачи вам, мужчины.

— Вам удачи, — сказал я, протягивая ему руку.

— Мы вернемся, Чапай, — сказал он, крепко стискивая мою ладонь. Раньше бы он ее вообще раздавил, а теперь, благодаря Системе, наши показатели силы были почти на равных. — Мы найдем ее и обязательно вернемся.

На какой-то миг я даже ему поверил.

Мне очень хотелось ему поверить, поверить в то, что вот этот мужчина и эта женщина все пройдут, все преодолеют и не сломаются, вернут свою дочь и сумеют отыскать дорогу домой. Но на самом деле так бывает далеко не всегда. Жизнь не обязана повторять сюжеты голливудских боевиков и дешевых бульварных романов. В жизни всякое случается, и случиться это всякое может в любой момент, а дорога им предстоит долгая.

Да и не факт, что вообще будет, куда возвращаться.

— Не будем длить эту агонию, — сказал Кабан, разжимая мою руку и ломая печать на свитке.

В следующий миг ни его, ни его жены здесь уже не было, а воздух с негромким хлопком наполнил оставшийся после них вакуум.

Вот так внезапно и уходят старые друзья. Быстро, неожиданно, и вполне возможно, что навсегда.

— Вам тоже пора, — сказал Соломон Зинаиде Петровне, протягивая ей такой же свиток. — Он перенесет вас в мой бункер, где я скоро к вам присоединюсь. По возможности, постарайтесь там ничего не трогать, некоторые артефакты могут быть опасны.

— Хорошо, — холодно сказала Зинаида Петровна.

Ей я руку жать не стал, просто кивнул, она кивнула в ответ и тоже отбыла в неведомые космические дали, ну или куда там Соломон всех отправлял.

Мужество и решительность этой женщины вызывали уважение.

— А сам? — спросил я.

— Немного задержусь, — сказал Соломон. — Отбыть из этого мира просто, а вот попасть сюда — это настоящее приключение, и я пока не готов его завершить.

Он подобрал с земли свой чертов магический шар.

— Больше никто посмотреть не хочет?

— Нет уж, ек-макарек, — сказал дед Егор, качая головой. — Я даже из того, что сейчас помню, половину бы с удовольствием позабыл.

— Я тоже воздержусь, пожалуй, — сказал Федор. — Если Система считает какие-то знания лишними, то так тому и быть. Пока все неплохо шло, к чему снижать свою эффективность.

— Мудрое решение, — согласился Соломон. — А вы?

Мне было страшно.

Потому что мне было тридцать лет, и у меня просто не могло не быть прошлого. Да, моя последняя девушка превратилась в зомби и мой друг помог мне решить эту проблему, но черт же его знает, что в моей жизни могло быть раньше. Я вполне мог быть женат и разведен, и у меня тоже мог быть ребенок, просто я об этом позабыл, и… И вообще, мало ли, что там у меня было, о чем я, может быть, и не хотел бы вспоминать.

Чувствуя, что я совершаю большую ошибку, я протянул руку.

— Ты уверен? — спросил Федор.

— Нет, — сказал я. — Но неужели тебе самому не интересно, почему вокруг конец света, а мы ведем себя, как обкурившиеся подростки?

— Рефлексия не способствует выживанию, — заявил Федор. И когда он только специалистом по выживанию успел заделаться?

— Он, в общем-то, прав, — сказал Соломон — Ваши друзья, например, все вспомнили, но счастливее они от этого не стали. Может быть, и правда лучше не знать?

— Ну, ты-то все знаешь, — сказал я. — Кстати, откуда ты вообще знал, что у них есть дочь?

— Вы снова видите заговор там, где его нет, — сказал Соломон. — Просто я могу видеть всю вашу системную информацию, в том числе, закрытую от вас самих. Родственные связи в нее тоже входят.

— Как это сделать? — спросил Федор.

— Прокачивать восприятие и интеллект, — сказал Соломон.

— У меня есть дети? — спросил я.

— А вы разве поверите мне на слово?

— К черту, — я взял шар из его руки. Наощупь он был чуть теплый, а внутри горел какой-то огонек, и я таки туда посмотрел.

Не знаю, сколько прошло времени, пока я в него таращился, но вся жизнь пронеслась перед моими глазами, и в какой-то момент я даже подумал, что умираю, потому что вроде как говорят, что ощущения схожие, но потом все кончилось, и я снова стоял на газоне около дома, оставшегося без своих хозяев.

Детей у меня все-таки не было, по крайней мере тех, о которых я знал. И бывшей жены тоже не оказалось.

Тем не менее, было муторно. Я вспомнил все. Когда твою жизнь показывают тебе вот так, словно ты видишь ее в первый раз, ты отчетливо понимаешь, сколько глупостей натворил и сколько раз свернул не туда.

Кроме того, воспоминания пробудили ото сна и вернули к жизни мою худшую половину. Темную, более умную и, вероятно, более опасную.

И очень неприятную в общении. Я тут же постарался затолкать ее куда подальше и вернул терпеливо ожидавшему Соломону его магическую хреновину. Поскольку больше никто из присутствующих не поменял свое решение, Соломон убрал ее в инвентарь.

— А зачем это все? — спросил я.

— Система? — уточнил он. — Никто точно не знает.

— Но версии какие-то есть?

— Множество, как это водится, — сказал Соломон. — Если вы проживете достаточно долго, то узнаете их все, еще и свою успеете разработать.

— Я, пожалуй, пойду к себе, ек-макарек, — заявил дед Егор. — Притомился я что-то, да и разнервничался тоже. Разбудите меня, если вдруг что начнется.

— Обязательно, — сказал я.

Он ушел, и мы остались втроем. Жарить шашлык уже не было ни смысла, ни желания, так что я просто залил угли водой, и к небу поднялся столб пара.

— Я тоже скоро уйду, — сказал Соломон. — Но если у вас остались еще какие-то вопросы, я могу на них ответить.

Вопросов, на самом деле, было множество, и пока я выбирал, какой из них стоит задать в первую очередь, к делу приступил Федор.

— Как построить идеальный билд? — выпалил он.

— Не такие вопросы, — сказал Соломон. — Идеального билда не существует, любой билд предназначен для решения определенных задач. Вы — начинающий маг огня, вот и качайтесь соответственно.

— К черту билды, — сказал я. Меня интересовали более общие вопросы. — На каком языке мы разговариваем?

— Я — на своем, вы — на своем, — сказал Соломон. — А Система делает так, чтобы мы понимали друг друга. Все игроки друг друга понимают.

— И как это все устроено?