Страница 46 из 122
— Дыши! Будь со мной! Слышишь, дыши-и-и-и! — Он уже ничего не слышал…Чье-то искаженное лицо, глядит на него страшными, округленными глазами, огромный рот, широко распахивается, почему-то молча, и что-то говорит и говорит… А потом мир взорвался, острые осколки вонзились в лицо, и мир наполнился красной болью…
Эссейл очнулся от воспоминаний. Глубоко дыша, с прихлипываниями, словно стрела все еще была в его груди, он шатался от боли. Это его вина, его решение! Это из-за его тяги к приключениям и попытке что-то кому-то доказать, погибли его друзья. Не удивительно, что его так ненавидят в Дракатии. Как же тяжело!
Шокированный, уязвимый от боли, он не услышал шагов сзади. Кто-то сильный схватил его сзади, повалил на землю. Он отчаянно отбивался, рычал, вырывался, нанося удары во все стороны. Его противник был многорукой гидрой, из темноты появлялись новые руки, страшная борьба велась в полной тишине, только было слышно хриплое дыхание противников. Дракатон понял, что проиграл, когда его перевернули на живот, беспощадное острое колено наступило на спину, победители крепко связали его руки за спиной. Кто-то в полной тишине грубым рывком поставил его на ноги и поволок в темноту сада, подхватив под связанные руки.
Айрин задумчиво бродила по темному саду. На ней было простое платье в синих тонах с длинной бело-золотой юбкой, Эссейл сам выбрал для нее этот наряд в огромном гардеробе дракатонской красавицы. Черные волосы зачесаны назад и удерживались простым серебряным обручем.
«Где же Эссейл?»
Ее очень волновало его состояние в последние два дня. Она подозревала, что он не спал вовсе. Она тщетно пыталась накормить его, он вежливо благодарил, но она не видела, чтобы он съедал свою еду. Он постоянно бродил по этим ужасным обрывам, стоя на самом краю, гипнотизируя огрмную пропасть, словно собираясь спрыгнуть, высота непонятным образом привлекала мужчину. Айрин часто казалось, что дракатон был готов взмахнуть руками и полететь. Ей не нравилось черная тоска, плескавшаяся в его глазах.
Что за странный он человек! Он не умеет приветствовать иначе, как в изысканных выражениях — для него это совершенно естественно. И она никогда не встречала человека, который бы умел носить плащ или даже самые последние обноски с таким изяществом и благородством. Всюду, где он появлялся, мгновенно воцарялось молчание. Молчание либо враждебное, либо просто настороженное, порождаемое его непроницаемой и очень тяжелой аурой. И Айрин в который раз подумала, что он и впрямь какое-то особое, необыкновенное существо и как же сильно она его любит. Лежа каждую ночь в его объятиях, сливаясь с ним в поцелуе, она испытывала блаженство полного растворения в любимом, это неизъяснимое блаженство, которое мужчина дарит любящей его женщине. Айрин в глубокой задумчивости посмотрела на закатное небо — сейчас оно было окрашено в теплые, темно-оранжевые тона, хотя цвет долины внизу по-прежнему оставался серо-зеленым, холодным. Наступали сумерки, сзади раздавались звуки начавшейся вечеринки. Ей подумалось, что таким, как сейчас, небо, должно быть, выглядело, когда сюда пришли дракатоны, истинные владельцы этого дворца: ласковое, густо-оранжевое, похожее на сочную мякоть спелого плода, и вместе с тем, тяжелый и холодный пейзаж внизу, в огромной долине, словно таящей непонятную угрозу… Девушка вздрогнула и нахмурилась, интересно, а как объяснить то волнение и дикий страх, которые она испытала, увидев замороженное тело Эссейла перед собой? Почему ей и всеми окружающими овладело то мучительно желание уничтожить дракатонов? Ну не Эссейл же это сделал! Уже позже она убедилась, что дракатон абсолютно магически пуст. Айрин не решалась расспрашивать Эссейла, опасаясь упоминать события тех дней, опасаясь запутаться во лжи и необходимости поддерживать историю, придуманную Гарри.
Кто же такой Эссейл? Айрин с изумлением открыла для себя, что мужчина был невежественнее олененка. Он абсолютно терялся в реалях окружающего мира! Айрин огляделась, она и не заметила, что отошла от обрыва так далеко! Так потемнело! Она повернула в сторону ярко сверкающего дворца, усмехнулась, магические огни — работа Джеймса. Никакого понятия о географии мира. Предположим, Эссейл забыл историю мира и ничего не помнил, но он при этом прекрасно знал практически все языки народностей Кардадина и Айрин с волнением обнаружила, что он говорит даже на забытом несколько веков назад языке давно уничтоженных великанов южной Гаоби! Но при этом он не умел читать и писать, хотя совсем неплохо считал. Айрин начала учить дракатона суларской грамматике и он делал удивительные успехи. Очень немногословный в отличие от евронийских студентов, синеволосый дракатон обладал ясным умом и умел быстро ориентироваться в обстановке. Однако в его вертикальных глазах было что-то непостижимо загадочное, что-то от тайны древних дракатонских обрывов, и никто не мог бы похвастаться, что знает его мысли или может предугадать его поступки. Заррот лично убедился, что дракатон отлично фехтовал. Лошади его ненавидели, собаки боялись…
— Айрин! — Голос Вересы, — давай скорее, ждем только тебя!
— Сейчас, я только Эссейла найду!
— Да он уже здесь давно!
Эссейл пошел на вечеринку без нее? Как странно! Айрин поторопилась внутрь.
Там большое оживление.
«Сколько здесь людей! Откуда столько?»
Местные мужчины и застенчивые деревенские девушки, все стояли, сидели в главном зале дворца, удивленно оглядывались, негромко переговаривались, держали в руках стаканы с мутным вином, замечательно вкусное, сильное, обманчиво сладкое, хитрое и коварное, как все на этой беззаботной вечеринке. Это вино здорово бросается в ноги и те уже не держут. Тем приятней сидеть или даже лежать. Облака табачного дыма плывут под высоким потолком, вино пахнет землей и летним солнцем. Ганна ходит с подносом, с любезной улыбкой раздает небольшие хрустальные рюмочки, найденные студентами в коллекции дракатонов, полные странной дымящейся синей жидкостью.
Айрин оглядывается, раздвигает людей руками:
«Ну где же Эссейл?» — Айрин охватило темно-алое предчувствие, сродни страшной, мучительной боли. Где ее мужчина!!!
— Вот она! — Раздался радостный вопль Заррота, он радостно подскочил к Айрин, подхватил ее под попу, закружил, — опоздала! Поросенок! Штрафную ей, двойную!
Подошла Ганна. Именно такой стаканчик, с синей жидкостью, студент держал в руке. Всунул его в руки Айрин, взял себе другой. Он поглядел ей прямо в глаза и сказал:
— За нашу героиню, за будущую императрицу! Ура! — запрокинул голову и выплеснул содержимое бокальчика в рот. — Айрин вздрогнула, как только мысленно ни называла она себя и рабыня, и смертница, и свиноматка, но никак не императрицей.
— По всему залу эхом разнеслось: «Ура-а-а!» — и каждый из присутствующих опрокинул свой стакан с синей жидкостью так же лихо, как Заррот.
— Что это? — Тихо спросила Айрин,
— Нами решено было устроить вечеринку под названием «Великолепные кощунства». А это, — он поднес руку Айрин с синим напитком к ее губам, — это сделает тебя счастливой, радость моя!
Ну Айрин и выпила. У нее просто не хватило настоящей силы воли, чтобы отказаться, так умоляюще смотрел на нее такой прежний, такой веселый друг. Она сказала себе: — «Такой маленький стаканчик не может повредить, да и все вокруг ведь тоже пьют» — и осушила его одним глотком.
И в самом деле ничего страшного не произошло. Напиток прошел отлично. Приятный, холодный как лед глоток, оставивший после себя острый привкус пряностей, среди которых выделялась лакурпица. Айрин не знала, что именно она пьет, и не была даже уверена, что это алкоголь. Во всяком случае, ей он таковым не показался.
— Где Эссейл?
— А там где-то, — беззаботно улыбнулся Заррот, махнув рукой в сторону глубины зала, — радуется жизни,
Становится жарко, все вокруг Айрин приобретает выпуклые формы — чьи-то лица, крупные зубы, влажные глаза, капелька пота стекает по шее высокого мужчины, соленая наверное, вот бы попробовать, Айрин облизнула внезапно пересохшие губы. Ну почему на ее пути столько людей? Она чувствовала на коже их жаркое дыхание, по шее пошли мурашки, когда кто-то дотронулся до ее голой руки. Ганна разносит еще синей жидкости, еще рюмочка, ей нужно охладиться, обжигающе ледяной напиток заполняет Айрин, ох, как хорошо, но сразу по всему телу горячей бурей проходит обжигающая волна, между ног стало пусто и звонко, внизу живота тянет. Ее закружил водоворот самых противоречивых чувств — они вдруг все разом обрушились на нее, такие же сокрушительные, как будто только что миновала буря и грядет следующая.