Герои чужой войны

— Я пустой! — заорал я.

— Готово! — гном вскинул пушку и на своих коротких ногах засеменил в пролом, на ходу размахивая прикладом массивного оружия. Кому-то не повезло, получив увесистый удар по черепу.

Внезапно я почувствовал, что заваливаюсь вместе с лошадью на землю. Успел сгруппироваться и оттолкнуться от крупа животного, чтобы не быть придавленным. Оказалось, что какой-то козел распорол копьем брюхо лошади, отчего та с жалобным стоном дергалась, лежа на боку.

— Ну, ты, сука! — я взъярился и выдернул нож. Лук так и висел за спиной, а пистолет я не успел зарядить.

Тойон оскалился и выставил перед собой копье, да еще и прикрываясь небольшим щитом, обшитым кожей. Мы закружили по невидимой оси, словно приклеенные друг к другу. Противник продолжал показывать свои гнилые зубы и попробовал достать меня окровавленным острием, но я вовремя среагировал, отскочив в сторону. Когда-то я занимался славяно-горицкой борьбой, и мне вначале было смешно, как можно победить врага на рефлексах, но потом включился в эту систему и понял изюминку стиля. Но заниматься дальше не стал, считая это баловством, увлекшись совсем другими вещами, более прозаическими. А несколько седмиц, проведенных в лагере подготовки, убедили меня, что эльфы проповедуют почти идентичный вид борьбы с некоторыми изменениями. Так что кое-чему я научился, и против копья мог выстоять. Проклятый тойон постоянно менял вектор атаки, пробуя проткнуть мою шкуру с разных сторон. Наконечник то и дело оказывался то справа, то слева, а иногда выныривал снизу. Приходилось то и дело отпрыгивать, скручиваться, и никак не удавалось захватить древко руками. Надоело. В очередной раз, отскочив назад, я вложил клинок в ножны, выпрямился и ладонью постучал себя по груди. Кольчуга отозвалась глухим звуком.

— Давай, бей! — крикнул я.

Тойон завизжал и рванулся вперед, уже не делая попыток обмануть меня финтами. Разбег — широкий замах, и острие летит прямо в живот. Делаю скрут, хватаю руками за копье и в противоход задираю его. Только ноги перед глазами мелькнули. Лесовик завалился на спину, быстро укрылся щитом, но я ничего не стал делать. Просто пнул кованым носком сапога по низу щита. Верхний край влетел в челюсть тойона. Хрустнуло противно, рот лесовика окрасился кровью. Все, хорош! И так задержался! Окинув взглядом хаос возле засеки, заметил мечущуюся запасную лошадку, но не стал ловить ее. Понятно, что портал рядом, теперь и пешочком дойдем. И я побежал. Наши знатно наваляли лесовикам. Кругом стонут и ревут раненые.

— Кос! Давай сюда! — раздался крик Кели. Она стояла на земле и выискивала своим смертоносным луком живых врагов. — Быстрее же! Наши уже ушли!

— А меня бросили! — укорил я, подбегая к девушке, сдергивая на ходу свой лук.

— Наше дело — прикрытие! — азартно выкрикнула эльфийка, отпуская тетиву. — Забыл, что ли?

Треньк! Чпок! Лесовик с пробитым горлом завалился на тропу.

— А нам хватит стрел? — озабоченно спросил я, снимая особо ретивого мечника, заходящего к нам сбоку. Удачный выстрел! Как это умудрился ему в подмышку залепить?

Ага! Оставшиеся в живых попрятались за деревьями! Ссыте, когда страшно!

— Мы все равно не сможем сейчас их забрать! Отходим! Прикрывай!

Я чертыхнулся и с тоской вспомнил, что так и не смог перезарядить пистолет. Сейчас бы гранатой шарахнуть по этой лесной братии! Да только нет сейчас времени на подготовку! Чертов рюкзак больно бьет по позвоночнику. А ведь там несколько адских игрушек, которые могут спасти нам жизнь!

И мы перебежками стали отходить вглубь леса, тоже прячась за стволами деревьев. И сколько будет таких заслонов? Нам же мощи не хватит продавить их, пока будем добираться до портала. Постепенно местность пошла под уклон, и мы набрали приличную скорость. Легконогая Кели неслась впереди, а я с придыханием рвал то ли стометровку, то ли марафонскую дистанцию. Мимо проносились кусты рябины, березы, перепутанные между собой ветви осин и пирамидальных тополей. Вдобавок ко всему стали попадаться упавшие стволы, где-то полусгнившие и покрытые мхом, а где и свежие с задранными кверху комлями с растопыренными корнями. Не держит здесь земля растительность, норовит выпихнуть из себя.

Внезапно бежавшая впереди меня Кели с криком исчезла… под землей. Я даже не успел толком сообразить, что происходит, как мои ноги потеряли опору, и я кубарем полетел с обрыва вниз, зарываясь в золотистый песок носом. Пару раз больно приложившись локтем и коленом обо что-то твердое, я затормозил на самой низкой точке падения. На берегу широкого ручья. Подняв голову, убедился, что эльфийка жива, сидит в пяти метрах от меня, но с окаменевшим лицом держится за лодыжку. Я на коленях пополз к ней, похожий на неуклюжую черепашку. Ткнулся в бедро девушки головой и с тревогой спросил:

— Ты чего такая бледная? Ногу повредила?

— Кажется, сломала, — прошептала она.

— Да ладно! — я сел и осторожно обхватил лодыжку. Нажал. Легко нажал, но этого хватило, чтобы Кели вскрикнула. С обидой и болью. — Блин! Может, вывих?

— Кос, я кое-что соображаю в вывихах и переломах! — Кели всхлипнула сквозь стиснутые зубы. — Это все, милый! Уходи! Я задержу их, насколько смогу.

— Какой нах… «все»? Давай-ка, хватай меня за плечо и медленно поднимайся!

Кое-как мне удалось поднять эльфийку на одну ногу, так как вторую она старалась не опускать на землю, закинул ее руку себе на шею и вошел в ручей, поднимая большую волну. Сколько у меня времени? Пять, десять минут? Скоро здесь появятся преследователи и нашпигуют нас стрелами. А впереди открытая луговина, на которой маячат наши парни на лошадях. Они во весь опор несутся к циклопическому сооружению, состоящему из двух черных столбов. Просто столбы, как в регби, только без перекладины. А верхушки этих столбов мечут в небо сполохи фиолетового и слабого синеватого цвета. Холодный огонь, вот что это.

За спиной послышались вопли. Вот и наши преследователи. Скоро нам каюк, если Грэм не пошлет помощь с лошадьми. На своих двоих мы не убежим. Ага! Кто-то мчится навстречу! Да это же Хват!

Глэйв огромными прыжками добежал до нас и взвыл, с какими-то тоскливыми переливами.

— Выручай, братан! — выдохнул я и аккуратно опустил Кели на его широкую спину.

— Кос! Ты что делаешь? — изумилась девушка, машинально обхватив пса за шею.

— Он тебя унесет, — сказал я и сел на колени, прижавшись своим лбом ко лбу глэйва. — Давай, Хват, ты же можешь? Можешь, я знаю! Сбереги Кели!

Хват угрюмо посмотрел на меня, сделав два неуверенных шага, все-таки приноровился к ноше, и тяжело побежал, иногда припадая на задние лапы. А я вздохнул с облегчением, огляделся повнимательнее по сторонам, и нашел небольшой травяной холмик, за который и залег. Снял рюкзак, достал из него пять оставшихся гранат, аккуратно разложил возле себя, похлопал себя по балахону. Ага, черкаш здесь. Лук с колчаном — рядом. Провожу ревизию. Восемь бронебойных и десяток обычных с широким срезом. Максимально восемнадцать тойонов могу положить, да еще гномий сюрприз в виде гранат. И тут меня разобрал смех. Последний панфиловец, политрук Клочков, етит твою, Константин! Дожил! Защищаю не свою родную землю, а эльфов и гномов! Причем, не в детской игре, а по-настоящему. Вон, бегут, рожи немытые! Да неужели это все со мной происходит?

— Бросьте колебанья, прочь сомненья бросьте! Будьте как тореро, кабальеро Костя! — вполголоса запел я песню из какого-то фильма, не помня его названия, одновременно с этим натягивая тетиву. Хлоп!

Самый ретивый тойон удачно наткнулся на летящую стрелу. Срезень впился ему в грудь. Только подошвы худых сапог мелькнули перед глазами. Вторая пошла! Третья!

Кажется, я сегодня был в ударе. Из восемнадцати стрел только три не достигли цели. Первую волну преследователей я загасил. Теперь на меня обрушился град неприятельского огня. Весь холм был утыкан вражескими боеприпасами. Отлично, воспользуемся! Я верну вам ваши подарки, козлы! Я машинально оглянулся на громаду двух столпов, излучающих энергию междумирья, да такую, что даже здесь чувствовался бег тонких ледяных иголок от затылка к копчику. А еще мне не нравилось скопление какой-то темной тучи прямо над землей. Наверное, жрецы защиту ставят, чтобы мои друзья не вздумали взорвать Врата. Только бы у них все получилось! Не хотелось как-то зазря жизнь свою продавать.