Страница 4 из 75
Мамочки родные, да это же сродни тому, чтобы встать на костыли! Просто пытка современной инквизиции!
Но Вере шло. Она вообще необычайно органично смотрелась в трендовой одежде, платьях в облипочку, джинсиках-жертвах нападения своры псов, да во всем! Нацепи на себя и мешок из-под картошки, все равно будет блистать.
Есть уж такая категория шикарных женщин. Все им к лицу. Даже легкая полнота воспринимается аппетитными формами и вызывает восторг у мужчин.
Задумавшись, я опустила глаза в стол и сосредоточилась на жирной мухе. Отъелась паршивка! Вон как лениво перебирает мохнатыми лапками по новенькому пресс-релизу. Мухобойки на нее нет! Или хотя бы паука Георгия.
С полгода жил у нас такой, в углу курилки. И табачный дым ему не мешал, и открытая в любую пору года форточка. Парни даже имя ему дали, да частенько подкармливали – забавлялись.
А как однажды Георгий исчез, в редакции случилась настоящая трагедия! Все искали виновницу саботажа. Только баба, кричали взволнованные мужчины, может так вероломно ударить! Да так и не нашли. Хотя мне сдается, это тетя Валя, одна из уборщиц, не вытерпела восьмилапого гада и вымела его во двор.
Только не призналась. Недаром родители тети Вали были партизанами. Что-то ей в генах оттуда и передалось… Записалось в подкорке.
Вера истолковала мое молчание по-своему.
– Доиграется Йошка! – в сердцах стукнула кулаком по столу она.
Чашка подпрыгнула, звякнув ложкой, а в редакции воцарилась мгновенная тишина.
– Кастрирую! – сделала страшные глаза неуловимая мстительница.
Подруга была легка на расправу и тяжела на руку.
– Не надо! – сдавленно пискнула я, ловя на себе жадные взгляды коллег.
Любимая игра журналистов в три «с»: сплетни, секс и сенсации – началась.
– Не приставал он вовсе, – с нажимом зашептала, чуть не добавив «на этот раз», но вовремя спохватилась. – Не приставал!
Вера давно в курсе «телодвижений» шефа в мою сторону. Подруга, как-никак. Но, когда она все чаще порывалась защитить меня от домогательств главреда, наплевав на последствия, я ужасно жалела, что в свое время открыла рот и не сдержала откровений.
Ладно, я потеряю работу. Мне в «Недельке» особо успех нигде и не засветил. А вот Вера…
Умница, красавица, талантище, пробивная, как бронепоезд! В общем, настоящая звезда первой полосы!
Я нервно схватила чашку, чтобы хоть чем-то занять руки.
Вера прищурилась, смерила меня подозрительным взглядом, словно сходу сканировала: правду ей сказала или нет. Ха! Конечно правду! Подумаешь, пару деталей упустила, суть-то не изменилась.
Как там нас учили? От перемены слагаемых, сумма-то того… не меняется, вот!
– Упустила ты свой шанс, Машкова! – язвительно протянула Танька, что сидела через стол от меня и, конечно же, подслушивала. – Надо было на все соглашаться, пока Йошка предлагал.
– Чего? – я привстала и заглянула за перегородку.
Эта стервозина ответила мне милой улыбкой.
– Говорю, брать надо было тепленьким! Авось бы сейчас колонку свою вела, а не бегала по городу с заданиями «куда пошлют».
– Как ты что ли? – зло прищурилась.
Эта роковая брюнетка уж точно своего никогда не упустит!
– Ну хотя бы.
– Нет, спасибо.
– Вы посмотрите, какие мы гордые! – она повысила голос и эффектно развела руками, еще больше привлекая всеобщее внимание. – Ты бы поумерила крутой нрав, гляди и клюнет еще кто на симпатичную мордашку.
Мы с Верой единодушно скривились.
– А Йошку все, профукала, – хмыкнула Танька, накручивая длинную черную прядь на палец. – Видать, не хочет тебя больше наш гигант. Подурнела.
Больно надо!
– Заткнись, Жадкова, – процедила Вера. – Твое мнение никого не интересует.
– А что я такого сказала? – пожала плечами Танька, ловя пренебрежительный взгляд моей подруги. – Нет, ну что такого-то?
Она огляделась по сторонам в поисках поддержки, но никто с этим особо не спешил.
– Подумаешь, какие мы невинные. Тьфу! – взвилась она. – А я бы дала! Та-а-акой мужчина!
Танька мечтательно закатила глаза.
– Да ты бы всем дала! – нагло улыбался Мишка «Чиж», наш неизменный фотокор и, к слову, мой старший страшно рыжий брат.
Нарисовался – не сотрешь! Вот только его здесь и не хватало для полноты моего позора. Обязательно же что-то эдакое ляпнет, а мне красней потом!
Братец за языком следить с детства не приучен.
Мишка подошел ближе к брюнетке и нагло уставился в ее откровенное декольте. Короткий топ был настолько тугим, что Танькиным «прелестям» едва хватало в нем места!
Под взглядом братца девушка выгнула спину, вздернула подбородок и состроила томную мордашку. Мужское внимание ей явно польстило и сделало только увереннее в собственной неотразимости.
– Да вот только никто особо не предлагает. Да, Танюш? – невинно поинтересовался Мишка.
– Ну знаешь ли! – вспыхнула злым румянцем Жадкова.
Она обижено надула пухлые губы и отвернулась. Длинные локоны хлестнули Мишку по футболке. В тишине редакции звук получился громким. Вот это нарастила шевелюру!
Братец лишь кривовато улыбнулся, да пожал плечами:
– А что я такого сказал? – удачно перекривил он Танькину реплику. – Что такого-то?
Редакция разразилась хохотом.
– Дай пять, старик! – подставила ладошку Вера.
Миша весело шлепнул подставленную пятерню и заулыбался еще шире. Многочисленные фенечки на его запястье таинственно зашептались.
– Не могу смотреть, как моего братана обижают! – подмигнул он.
Я устало закатила глаза. Началось! Опять спелись!
У них это крайне редко бывает. Какая-то тотальная несовместимость между подругой и братом, словно кот с собакой. Не дружат, а скорее терпят друг друга ради моего спокойствия.
Но перед лицом возможной опасности неизменного буфера между ними, то есть меня, поразительно быстро находят общий язык.
– Думаю, впредь вам, – обвела эту «сладкую» парочку взглядом, – не стоит так рьяно опекать меня. Сама разберусь. Не маленькая!
– Конечно не маленькая, бро! Только наивная и чуть-чуть, – Чиж, проявляя завидную щедрость отмерил в воздухе расстояние с пол метра, – робкая. Капелюшечку. Правда, Верунчик?
Подруга недовольно прищурилась:
–Во-первых, не Верунчик, а Вера Андреевна.
– О-о-о! Так значит?!
Она приосанилась, совершенно не стесняясь обнаженных едва ли не до трусиков, бедер, и величественно кивнула.
– Простите великодушно, о свет очей моих, Вера Андреевна, – братец отвесил шутовский поклон. – Не хотел задеть ваши чувства.
Этим пафосом он ничего не добился. Подруга только раздраженно губы поджала. Похоже, кратковременному перемирью уже настал конец.
– А во-вторых, правда. Ты, Аня, наивная, скромная девочка. Либо будешь меняться, либо неумолимая машина, под названием журналистика, когда-нибудь тебя сожрет.
– И потрохов не оставит, – поддакнул Миша.
– Ну, спасибо!
Чего уж тут скажешь?!
Я нервно согнала с пресс-релиза муху, схватила листок и сделала вид, что внимательно читаю. Может сами уйдут? По-тихому?
Буквы прыгали перед глазами, расплывались и никак не хотели складываться в слова, смысл постоянно ускользал.
– И обидчивая, – хмыкнула Вера.
Я зря надеялась на обыкновенное чудо. Игнор на этот раз не срабатывал.
– И правильная до мозга костей, – вновь вставил своих пять копеек братец-предатель.
Вспомнился вдруг старенький желтобокий бабушкин чайник, который всегда при кипении издавал такой свист… Противный-противный. Уши в трубочку сворачивались, и мы спешили на кухню – прекратить пытку.
Похожий невыносимый свист грозил вот-вот прорваться из моих ушей. Мозги прямо вскипели от злости!
– Вы что собрались здесь перемывать мне косточки? Или делом займетесь? «Неделька» сама себя не напишет, не отснимет и в печать не уйдет.
Я привыкла, что акулы пера частенько затачивают зубки друг о друга. Издержки профессии, так сказать. Но все же каждый раз в такие моменты становилось невыносимо противно и обидно. Может, я зря трачу время, пытаясь состряпать из себя журналиста? И ну его в пень, а?!