Страница 5 из 75
– И вредная, – в янтарных глазах Веры вспыхнул лукавый блеск, – но…
Она грациозно спрыгнула со стола, одернула юбку и взлохматила мне волосы, превратив короткую прическу в форменный беспорядок.
– Чертовски притягательная, – понизив голос, зашептал Чиж, – в своей простоте. Не заморачивайся, бро.
Губи сами собой расплылись в улыбке. Приятно, когда тебя хвалят! Пусть и так топорно.
– Хоть нос и картошкой, – добавил он, ловко уворачиваясь от ручки, что я метко прицелила ему прямиком промеж глаз.
Хохоча, Миша гордо прошествовал между столами и скрылся в своей «святая-святых», фотолаборатории под лестницей.
Глупо улыбаясь, я проводила взглядом белого Микки-Мауса на обороте его футболки.
И за что только Бог меня наказал таким братцем?
Наглый, рыжий, самоуверенный и невыносимо сексуальный. Да, я спокойно могла это признать. Хоть и честно не понимала в чем секрет его успеха.
Девки на Мишку так и липли, как мухи или пчелы – каждому свое. То, что Мишка не ангел небесный – знали все, не мне их предупреждать. Почему-то не одну очередную поклонницу братца не останавливали ни его противный характер, ни пошлый юмор, ни бесконечный список любовных похождений.
Я постоянно задавалась вопросом, что такого особенного все они в нем находили? Мужик мужиком, да смазливый, да харизматичный… Но ведь это они просто не жили с ним под одной крышей! Такого соседа, как Чиж – я не пожелала бы и врагу.
Благо, мы с братцем уже полгода, как разъехались по съемным квартирам.
Сколько себя помню, я видела Чижа либо вечно пьяным, либо мучавшимся от последствий ночного веселья.
На его фоне мне доставалась роль серой мыши. Может, меня подменили в роддоме?
Ну, должно же быть хоть какое-то объяснение тому, что мы – полные противоположности оказались родственниками!
Технически у нас с братом одинаковая фамилия. Но если все в редакции знали, что я Машкова, то за Мишкой родная фамилия не закрепилась. А вот прозвище «Чиж» – еще как.
Правда, из-за чего прекрасную птичку обидели Мишкой – даже не догадывалась. В армию брата мы с бабусей проводили Михаилом Машковым, а встретили уже Мишку Чижа. Почему именно так – этот рыжий прохвост никогда не признавался.
– Ты самая обаятельная и привлекательная. Аня, запомни, – хитро прищурилась Вера, вырвав меня из размышлений. – Чиж прав.
– Ты думаешь, эти психологически установки со мной сработают?
– А ты нет?
Я пожала плечами, оставив вопрос без ответа. Кто знает?
– Так какое задание на этот раз придумал Йошка?
– Открытие памятника… мороженому, – вздохнула я, – даже не знаю, как с таким серьезным и важным заданием справится журналюжка во мне.
– Ну, мать, смотри на это по-философски, – пожала плечами Вера, – хоть пломбира бесплатно налопаешься.
– Не люблю пломбир.
– Все любят пломбир, – уверенно заявила она, – особенно бесплатный. Пошли, провожу к остановке. У меня встреча через час у мэра. Согласился-таки Гриша-доллар интервью дать.
Вот уже год я помогала Вере найти горячий компромат на нашего блюстителя порядка. Подруга хотела вывести на чистую воду всю местную верхушку власти, состряпать «убойный» материал и открыть глаза горожанам. Честно, не знаю для чего, ведь с закрытыми глазами живется намного проще и легче, чем тогда, когда суровой правдой тыкают прямиком в нос. Да и Йоган не согласится рисковать собственным благополучием ради удовлетворения журналистского честолюбия. Всем понятно, что на верхушке рука руку греет. Но Вера была непреклонна.
Так незаметно мы вышли из общей комнаты, прошли кухню, курилку и подошли к лестнице.
Я первая привычно схватилась за ярко-зеленый поручень. Ладонь легко скользила по металлу, наслаждаясь приятной прохладой. Железные ступени протестовали под тонкой шпилькой Веры, надрываясь тысячами голосов. С каждым шагом воздух становился горячее, раскаленней, вязче. Жара сквозь щели умело просачивалась к нам.
Редакция находилась в одном из подвальных помещений многоэтажки. Летом мы здесь выгодно спасались от пекла, а вот зимой всеми возможными и невозможными способами ухитрялись не замерзнуть. До оргий, правда, не доходило. Хоть Чиж и не переставал предлагать согреться естественным, так сказать, способом. Извращенец.
– Ну и пекло, – тяжело протянула Вера, отсапываясь, как только мы очутились на улице.
Шершавый асфальт напоминал раскаленный песок Сахары, потрескавшийся, он излучал горячий жар, что успел наполнить нутро за долгие дни. Аномальная жара в К. стояла третью неделю. И это в конце мая! Ни капли влаги, спасительной прохлады на утомленных солнцем обитателей мегаполиса. Казалось, будто кто-то главный включил огромную конфорку на полную мощь и забыл выключить. Совершенно случайно, да.
Изматывающая, тошнотворная нега, словно занавес, повисла над нашими головами. Чудилось, протяни руку и ухватишь жаркий кусочек. Мне сразу же захотелось вернуться обратно в редакцию, да там и остаться пока не наступит ледниковый период. Но я не поддалась малодушию.
Благо автобусная остановка находилась почти в двух шагах от многоэтажки, поддержав мою решимость не отступать от намеченого. Вскоре мы, вспотевшие и утомленные, стояли под синим козырьком, выглядывая маршрутку.
– Не отказалась бы я сейчас от мороженого… – мечтательно протянула Вера. – Если бы не Гришка, будь он трижды неладен, как пить дать пошла бы с тобой! Пломбир, м-м-м… Беленький, холодненький, сладенький…
Нет, неужели кто-то здравомыслящий может променять интервью с мэром на репортаж об открытии памятника?
Я хмыкнула. Веру с трудом можно было назвать здравомыслящей, степенной или осторожной. Порывистая, непредсказуемая, как ветер! Тем она мне и нравилась.
Недаром все ураганы названы женскими именами. То овеют робостью и милотой, а потом раз – и на месте вашей привычной жизни сплошные руины.
Каждый раз, когда я унывала, Вера баламутила воду, вытягивая меня за космы из житейского болота. Как Чип и Дейл в одном флаконе, она всегда спешила на помощь. С поправкой, что «последствия» от этой помощи мне потом еще приходилось разгребать. Мучительно и долго. Зато нескучно.
Но… Как ни крути, а только благодаря Вере я еще не бросила затею стать известным журналистом, со скандалом не уволилась и не укатила далеко-далеко. Куда-нибудь в Тьмутаракань или Тимбукту.
– С таким прикидом, – хитро подмигнула ей, – тебя Гришка не только мороженым угостит, но и звезду с неба достанет.
Вера запрокинула голову и расхохоталась, солнечные лучи золотом спрятались в ее волосах, пышная грудь, пережатая блузой с корсетной талией, призывно заколыхалась. Вот умеет Верка быть красивой! В любых ситуациях! Помню, как-то год назад…
Внезапно смех прекратился, подруга прищурилась и окинула меня внимательным взглядом.
– Вот не пойму я тебя, Ань! – нахмурилась она. – Вроде женщина, а одеваешься, словно тебе шестнадцать, и ты гопота из соседнего двора с пакетом семечек в кармане. Что это за вечные джинсы и майки? Ты б еще свой любимый махровый халат натянула!
– У каждого свой стиль, – нахохлилась я, приготовившись защищаться.
Вера грубо меня перебила, не став дожидаться перечисления плюсов спортивной одежды.
– Ты не женщина, Машкова.
Ну, если рассмотреть этот вопрос технически, то – да, не женщина.
– Ты – просто убийца потенции!
Ну началось!
Я с надеждой посмотрела вдаль – не выглядывает ли красный бок маршрутки или, на крайний случай, автобус? Такси?
Шоссе пестрело лишь иномарками. Надежда на скорое спасение от нравоучений мудрой Верки погасла так же быстро, как лампочка в подъезде моего дома. Ту стоит только вкрутить, и через полчаса уже не будет.
– Ну, ты же понимаешь…
– Мужика тебе надо! – поджала губы подруга. – Сильного, наглого мужика. Чтоб ты, наконец, ощутила этот запах…
– Какой запах? – насторожилась я.
Вот не надо никаких запахов! У меня и так чувствительный нос!
Мне Кольки с головой хватает, соседа по лестничной площадке. Так от него, то сельдью несет, то носками недельной давности. Небось, когда сосед их снимает перед сном, носки так и остаются стоять на полу. Немым укором бывшей жене, что полгода как сбежала к таксисту. Жуть!