Цена предательства

Дорога в Ардор оказалась долгой и тряской; наш большой обоз содержал восемь больших экипажей, в которых путешествовали богатые, знатные креландцы по двое, и с десяток более простых крытых повозок, которые были набиты битком.

Укатанная дорога, петляла среди густых, ароматных сосновых боров, мимо вонючих болот и поросших молодой весенней травой пастбищ, временами перекидывалась через ручьи и неширокие реки. Небольшие площадки для ночевки и отдыха были обустроены здесь через каждые десять-пятнадцать миль, болота были надежно загачены, упрямо лезущий на дорогу кустарник — беспощадно вырублен, а через речушки имелись прочные бревенчатые мосты.

Многие креландцы кроме места в повозке также ехали верхом на своих лошадях. За нами был снаряжен целый обоз, состоящий из множества вещей, продуктов, корма для лошадей. В громоздких дорожных каретах были предусмотрены самые разнообразные приспособления для перевозки провизии и кухонной утвари.

За многочисленным отрядом солдат шли личные рабы — большая группа ардорцев, но также были там и рабы из других стран, и креландцы. Их хорошо кормили и поили, никто не смел их обижать, несмотря на то, что они были связаны приказами своих Господ, начальник обоза настаивал на том, чтобы их руки были скованы.

За обозом, чтобы не оскорблять нежные носы знатных путешественников своей вонью, шли рабы-каторжники, направлявшиеся на каменоломни. Скованные, шагали они в ногу, все разом позвякивая железом накандальников, пропащие, отчаянные, страшные, как молнии небесные…

Обоз шел тихо и медленно; то солдаты впереди остановятся, то в обозе колесо у кого соскочит, или лошадь станет, и все стоят — дожидаются. Каждые десять-пятнадцать миль обоз останавливался. Солдаты разжигали костры, готовилась еда, рабы ставили палатки для своих господ, желающие могли ночевать в своих повозках.

К вечеру пришел Рем, прервал нескончаемый поток историй баронессы. Я вздохнула с облегчением. Кажется у меня уже опухли и покраснели уши. Когда дверь нашей повозки резко распахнулась и внутрь еще движущейся повозки на ходу забрался мой хмурый раб, милая Эмилией Ванж поперхнулась. Рем без слов приподнял меня, плюхнулся на мою лежанку и положил мое тело к себе на колени, накрыл, озабоченно потрогал мой лоб. Я знала, что у меня была легкая температура, я поджала плечи, сейчас ругаться будет, трясти, как же, лежу тут, не лечусь… Баронесса недовольно поджала губы:

— Мммм, раб, а кто тебе разрешил заходить в повозку благородных дам? — Женщина изогнула губы от омерзения. Она так густо накрасилась и напудрилась, что у нее обозначались резкие, глубокие морщины в уголках рта, а лицо походило на сплошную белую маску. — Святые Создатели! Уйдите сейчас же, а не то я…

Ох не стоило ей заводить моего раба, он и так весь извелся за целый день, слушая мое учащенное сердцебиение и зная о моей головной боли и слабости…Наконец достал начальника охраны, тот отпустил его раньше привала, раздраженный добрался до моего горячего тельца…А тут еще ему кто-то надоедливый что-то нудит в уши…

— Да пошли вы вместе со смоими Создателями… — у меня уши поджались от того, куда он ее послал, я иногда слышала, как охрана во дворце говорили что-то похожее друг другу. Бедная баронесса отшатнулась от огромных клыков, мелькнувших в оскаленной пасти раздраженного раба.

— Антуанетточка, милая моя, они еще и неверующие! — прошептала потрясенная женщина. Осенила себя знаком Создателей. — Меня тебе, раб, не испугать. В тебе нет ни капли веры! — Эмилия энергично оправила платье на груди. — У меня же вера, слава Создателям, есть!

Да гореть тебе в вечном проклятом огне! — Она гордо вышла из остановившейся в это время повозки.

Я тихонько захихикала на руках Великого Владыки, потомка Создателей в пятом колене, — ах ты еще и неверующий! Чего-й то она твой нимб не заметила? Ну все, будешь гореть…

— Тупая фанатичка, — пробормотал мой мужчина, давай, мне палатку для госпожи выдали, пойдем баеньки. Он укутал меня в одеяло, легко поднял и вынес из повозки, продолжая тихонько бурчать про неответственных господ, которые не зовут целителей…

Глава 7.5

Наш путь подходит к концу. Мы подошли к долине Дольм, где Северный тракт резко поворачивает на Северо-Восток. Звеня кандалами прошли каторжники-рабы. Несколько уменьшенный обоз свернул с Тракта в сторону долины.

Первые лучи солнца только-только пробивались с востока, испещряя лазурное небо широкими, желтыми с красным полосами и вспыхивая на заснеженных вершинах пылающей и горящей жизнью горной земли вокруг. Молчаливое полотно Андарских гор послушно расстелилось под властным солнцем, и серые с белым утесы подернулись багрянцем. Я молча смотрела на горы — какие же они большие. Большие и опасные. Я не разделяла восторгов Рема по поводу приближения этих молчаливых гигантов.

Под непрекращающийся треск болтовни баронессы Эмилии Ванж я путешествую уже три дня. Медленно выздоравливаю. Уже выхожу из повозки и неторопливо, с помощью раба гуляю по лагерю во время остановок. Серый дождь наконец закончился. Тучи разошлись, обрадовав всех ярким зимним солнышком. Скоро уже весна, как же я соскучилась по теплу. Меня ждал вкусный завтрак из картофельных оладий, лепешек с маслом, жареной ветчины и — наконец-то! — кофе. В Дольне впервые за долгие дни мы пополнили наши продовольственные запасы. Устроившись у костра, я задумалась, какие сюрпризы преподнесет нам завтрашний день — проход Сорве. Времени на завтрак почти не оставалось — солнце, почти не видимое за пеленой облаков, едва поднялось над деревьями, но скоро объявят по каретам. Рем только что покинул меня, ему надо присоединяться к отряду рабов.

Вся Долина была наводнена солдатами и обозами. Мы попали в огромный затор. Объявили привал, было очевидно, что сегодня Сорве мы не пройдем. Пассажиры выбрались на жидкий солнечный свет, как только что вылyпившиеся бабочки с помятыми крылышками, и стали расправлять затекшие от долгого сидения члены. После полумрака кареты даже облачный серый свет казался ослепляющим.

— Что происходит, почему задержка, — слышалось со всех сторон,

— Проверки,

— Кого-то важного ждут,

— Опасаются нападения ардорцев-отступников. Атаки на Сорве участились в последнее время;

Я, открыв рот от изумления, уставилась на открывшееся моим глазам зрелище. Рем рассказывал о Сорве как об узкой трещине в скалах, по которой можно пройти только пешком по каменистому руслу реки Поддонок, вытекающей из Долины. Передо мной открылся огромный пролом в скалах. Удобная, широкая дорога была проложена между скалистыми обрывами. Сорве охраняла огромная каменныя башня. Рыжеватые стены башни сложены были из толстых и громоздких камней. Своим основанием она опирался на листель, узкий горный уступ, и одной стороной уверенно прижималась к груди скалистого утеса. Многочисленные бойницы, казалось, в упор смотрели на путешественников, словно это не бойницы вовсе, а недремлющие глаза гигантского стража. Мимо нас проехал большой отряд имперских солдат с огромными повозками, подпрыгивающими по каменистой дороге, из них выглядывали дула огромных орудий.

Уже темнело; дождик опять зарядил, тучи медленно заполняли небо. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье — я до последнего не хотела залезать обратно, в душную повозку.

— Милочка, вы только выздоровели, а опять в мокром, — кудахтала добрая баронесса. — Давайте, давайте переодевайтесь скорее.

Я испуганно оглянулась, если Рем увидит меня в мокром…юркнула в карету.

— Ах, Антуанетта, вы такая худенькая после болезни, все ваши прекрасные платья теперь вам не подходят, — баронесса принялась перебирать висящие на плечиках наряды, поражаясь красоте удивительных платьев из великолепного бархата с атласными вставками и большим количеством кружев. — Нет, нет, все не то! Что же делать?

Я посмотрела на себя в зеркало: — «Мда-а, уродина я однако…»