Страница 148 из 152
Я подавила тяжелый вздох, убирая руку... но кольцом зацепилась за завернутый спиралью завиток, ...нахмурилась, дернула, пытаясь отцепиться, потом рванула посильнее...
- Стой, - давясь смехом, выкрикнул Паллад, бросился вперед и схватил меня за руки. Наши пальцы переплелись, но стало еще хуже - корона, словно юркий хитрый зверек вывернулась, упала и зазывно покатилась по ковру. Не поддерживаемая больше ничем, державшая волосы серебрянная сетка, усыпанная блеснувшей лунным светом россыпью жемчужин, соскользнула с моей головы вниз, увлекая за собой прятавшиеся в глубине черных локонов шпильки, они посыпались..., посыпались..., посыпались, блестя драгоценностями и ломая изящное построение прически... Волосы, вырвавшиеся на свободу и на глазах выплетающиеся из кос, завитков и спиралей, разлеглись на плечах тяжелым шелковым покрывалом.
Я рассмеялась, решительно тряхнула головой и неожиданно встретила взгляд Паллада - глаза его странно блестели. Он сжал мои пальцы в своих и вдруг нагнулся, осторожно касаясь губами моих непокорных кудрей. Прикосновение было столь легким, столь нежным, что я вздрогнула. Но не отшатнулась. Руки сжались еще сильнее, а мужские губы, мягкие и шелковистые, уже касались моего виска, уголка глаза, щеки, все более требовательно, ищуще, жадно... Я чувствовала его дыхание, его жар, его желание, я закрыла глаза и приподняла голову вверх, подалась вперед, к нему...
- Оливия, - хрипло сказал он, нервно сглатывая, чуть отодвигаясь и ошеломленно мотая головой, - Назад дороги не будет.
- Я знаю, - прошептала я, приподнимаясь на цыпочках, касаясь губами его губ и в корне пресекая всякие глупые возражения... Он подхватил меня на руки, я обвила его шею руками, а корона... корона продолжала медленно покачиваться на ковре, забытая и никому не нужная.
День шел за днем, но купаясь в своем ненасытном счастье, я их не замечала. Мы делали вид, что ничего не происходит, в присутствии других людей привычно следуя правилам этикета. Дни обычно проходили врозь, зато ночи безраздельно были нашими - упоительными, нежными, долгими... Недлинный потайной ход между нашими покоями мы знали с закрытыми глазами, каждую ямку, каждую щербинку ощупав собственными руками. Это было нашей тайной, тщательно укрытой от посторонних глаз и злых языков, которых, впрочем, это не останавливало. Мы упивались нашей тайной, мы упивались друг другом и не обращали внимания ни на что другое.
Дни были заполнены делами, их у меня оказалось предостаточно. Паллад пропадал на стрельбищах или в тренировочных залах, или еще где-нибудь...
У меня на удивление все спорилось. Не знаю, было ли дело во мне или то время было такое - время перемен. Война оставила следы не только на земле, она ранила наши души, заразив их гнилью холода и смерти. И вот теперь наступала весна - пора сеять, пора браться за работу, пора выметать из домов сор... Некогда было нам лениться.
У моего нового тибаты забот был полон рот: Тирдал всерьез вознамерился прочистить ряды Блистательных - долгий поход из Раззануя заставил его на многое взглянуть иначе.
Куда более осторожно и трепетно входил в сан мой новый Магистр-распорядитель. Без Габора Нор-Нуаввы я не мыслила себе ни одного приема, ни одной поездки, ни одного совета, и он оправдывал мои надежды вдумчивым, рассудительным и скрупулезным отношением к делу. Немалой поддержкой мне была и его жена Маттия, с поистине магистерской сноровкой управлявшаяся с сонмом моих придворных дам. К моему великому удивлению, отстраненный от дел Элевдар Нор-Аднон, прозванный Нетопырь, не отбыл в свое родовое поместье, но смиренно согласился на скромную должность помощника Магистра-геренция, ведающего канцелярией, и это смирение почему-то странно беспокоило... Впрочем, забот и без приутихшего Нетопыря хватало.
Не успел Лакит оправиться от войны, как Маэдрин поспешил прислать юной Надорре и народу Лакита свои поздравления и наилучшие пожелания. Помня о приеме, произошедшем не далее как пару месяцев назад, я хотела заглянуть в глаза послу, столь любезно торговавшемуся когда-то с Эльясом Ренейдским, однако король Катуар дураком не был и счел за благо сменить посла: перед моим взором предстал ослепительный красавец-лорд из дома Вортура, владеющего богатой и влиятельной Пиетаттой. Столь высокое представительство вызвало не только у меня сильные подозрения. Через час, продравшись сквозь словеса дипломатической шелухи, посол намекнул на желание Маэдрина породниться с Лакитом. И даже больше: Катуар намерен был женить собственного второго сына, первый, увы, был уже женат... Неужели Маэдрин так испугался усиления Лакита? Разбитого войной, разоренного Лакита?... Следующий час ушел у меня на то, чтобы сказать "нет". И нетрудно было представить, какую цепь событий вызовет мой отказ. Но сейчас я старалась об этом не думать.
Требовала забот и армия. Войной ее хорошенько потрепало и проредило, но зато она приобрела бесценный опыт побед и поражений, а это самое главное. Теперь оставалось найти тех, о ком раньше армия Лакита и помыслить не могла - толасков. Да, без них теперь было никуда, вот только где их искать?
И наконец маги. Об этом тоже стоило подумать. И я прилежно пыталась делать это с того самого момента, как рухнула магическая граница. Теперь Лакит беззащитен, изнутри и снаружи. Теперь любой маг может решить, что для него нет здесь преград, ибо нет тех, кто способен его остановить. И разве это не правда? Или все же неправда? Был Ипарт с десятком своих людей, прочно обосновавшихся в Шелвахаре и уходить, судя по всему, не собиравшихся. Что их держало? Разве преданность Лакиту или мне? Ипарт выказывал мне должное почтение и уважение, умело льстил и заигрывал, но разве этого достаточно, чтобы удержать в случае чего магов в рамках дозволенного?
Был еще Паллад. Днями он пропадал среди Блистательных, уча и учась фехтованию, или просиживал в Летописной башне, на пару с Хубой ворочая бумажки и манускрипты... Паллад был моей личной защитой. Моей. И только моей. Я ревниво не хотела делить его даже с Лакитом. Я не просила его о помощи, а он никогда не вмешивался в мои дела. Впрочем, я отдала бы все, захоти он... Но он не хотел. Он предпочитал рыться в древних балладах и писаниях, охотиться в угодьях Соколиных, практиковаться с мечом и пращей, сидеть у постели Лиона, так и не пришедшего в себя. Я не допытывалась о том, чем он был занят весь день, мне довольно было услышать, как тихо щелкает щеколда потайного хода и он мягким звериным шагом входит в темную спальню, принося с собой запах вольного ветра и снежных гор. И тогда все проблемы становились мелкими и незначительными...
Мы нечасто виделись днем, а если и виделись - встречи были сдержанными и до тошноты церемонными. Иногда мы спускались к Холхаре. Теперь, месяц спустя, я научилась чувствовать ее на расстоянии. Почему этого не было раньше? Или было, но я не прислушивалась к этому странному ощущению? Память крови, говорил Паллад, в тебе просыпается память крови. Возможно, что-то и вправду было - странные мимолетные сны о неведомых странах и нездешних созданиях были тому подтверждением. Однако кроме смутных видений, ничто больше не тревожило меня: никто не врывался через Врата, никто не пытался через них пройти. У хранителя, как оказалось, забот было немного. После сражения с Существом - я все еще звала его этим именем, хотя после рассказа Найсала Рубейт Се'заан потерял в моих глазах часть своей таинственности и зловещей мрачности - мне стоило немалых трудов возвращаться туда, однако с каждым разом видение истинного тела Рубейт Се'заана, изогнутого дугой, становилось все призрачнее и нереальнее, а речи безумного Найсала - все тише и спокойнее. Пока не перестали беспокоить меня совсем.
Путь к Холхаре и вправду был закрыт для всех, кроме меня. Паллад как-то раз попытался пройти, не держа меня за руку... Затем долго сидел, уставившись в одну точку или удивленно мотая головой. Слухи о безумстве тех, кто без знания пути отправился в подземелья под Шелом, оказались правдой. Безумство Палладу за несколько минут странного воздействия защитных сил Холхары не грозило, но заставило отнестись к предупреждению куда более серьезно. После этого мы не раз пытались понять, как удалось Блистательным попасть в зал, где шел ритуал? Возможно, есть какая-то лазейка, о которой мы не подозреваем? И которая может оказаться той прорехой, в которую упадет небо?