Последний ключ

- Прощения? - фыркнула я, - Пусть подавиться своим прощением. Он отправил меня в ловушку...

- Он умер, Оливия. Мы не смогли вытащить его из-под завала. Он умирал медленно и мучительно.

Я в растерянности отвернулась. Сколько раз в душе я мысленно спорила с великаном-колдуном, сколько раз я высказывала ему слова упреков и обиды... вот только теперь ему ничего больше не нужно. Разве что мое прощение. Что ж, пусть будет так. Он обещал, что не станет спасать меня ценой своей жизни, да обещания не сдержал...

- Что еще он говорил? - дрогнувшим голосом спросила я.

- Не многое, - понурился Орфик, - Говорил, что не был честен с тобой, но единственное, к чему он стремился - покончить с Существом. Еще он говорил о каком-то пути в лабиринте. Сказал, что видел, куда он ведет. Сказал, что люди Ледяной Лиран тоже были там и должны о нем знать. Тебе это о чем-нибудь говорит, Оливия?

- Люди Лиран?

Теперь я начинала понимать. В лабиринте под Катуллой Лиона ждали люди Лиран, Орден Верных слуг, как назвала их Ледяная Лиран.

- Вот что они делали, - пробормотала я, - поджидали, когда Лион пройдет все ловушки лабиринта, и станет видным "путь".

- Путь? Какой путь?

Негромкий стук в дверь заставил меня буквально подскочить на месте. Орфик тихо бросил на прощание - "...в Летописной башне" и бесшумно скрылся в спальне. На мгновение заглянув туда, я заметила лишь узкую щелку закрывающейся потайной дверцы и вздохнула с облегчением - шут ушел, а у меня появился шанс на свободу передвижений.

Стук повторился громче.

Служанка из ренейдов, имени которой я не знала и не желала знать, передала повеление кнеса быть готовой через час. Нас ждала верховая прогулка по городу. Что это означает - я понимала очень хорошо. Эльясу не терпелось показать горожанам свою новую смирную жену. И доказать всем тем, кто сейчас приближается к стенам Шелвахары, что нападая на город, они идут против меня, против исконной крови Лакита. И Хаос побери, я ничего не могла с этим поделать! Платить чужими жизнями за свою строптивость я не хотела (а что Эльяс начнет казнить всех направо и налево, стоит мне только воспротивиться, сомневаться не приходилось), но и вносить смятение в ряды тех, кто жаждал смерти завоевателя, я не могла.

Несколько часов спустя, всем сердцем ненавидя себя за это, я ехала верхом по улицам Шелвахары рядом с Эльясом и в окружении чрезмерного числа стражи. Его невозмутимое белобрысое величество так боится за свою шкуру?

Своих чувств я не скрывала, Эльяс тоже был на удивление хмур и недоволен, однако пенять мне за нелояльность не спешил. Горожане, принудительно согнанные на показательное выступление царственной четы, радостные слова приветствия выкрикивали отнюдь не радостно. Я видела мрачные лица, я видела тяжелые исподлобья взгляды, растерянность и боль, видела искривленные в неслышном ругательстве рты. Чужая ненависть пудовым плащом ложилась мне на плечи и горела пожаром на лице. Какими оправданиями я смогу смыть с себя это мерзкое пятно презрения и позора?

Внезапно бело-синее облако закружилось перед носом моей лошади, закружилось и опало. Нет, это не было иллюзией, иначе я ничего бы и не заметила. Это были несколько горстей лепестков первоцветов, тех веселых цветков, с которыми меня когда-то встречали в долине Раззануй. Лепестки кружили в воздухе, снежными хлопьями оседали на крупе лошади и моем платье, ложились на мою перчатку сине-белым напоминанием о цветах Рыси, цветах непокоренного Лакита. Я оглянулась по сторонам, ища взглядом того, кто сделал мне такой подарок, но лица были хмуры и пусты...

Я смотрела на свою ладонь и улыбалась сквозь слезы, а Эльяс внезапно насторожился и поднял руку в жесте внимания. И неприятность не замедлила себя явить: из-под ажурной каменной арки, соединявшей два соседних дома, выскочили несколько человек, с криками, со свистом рассекая воздух обнаженными клинками. Толпа мигом поредела, словно испарилась. Нападение было столь стремительным, что стражи в первый момент растерялись. Лишь когда первые из них стали падать наземь, окрашивая кровью серые плиты шелвахарской улицы, краснодоспеховые телохранители бросились в бой, отталкивая тех несчастных горожан, что не успели убраться с их дороги. Откуда-то сверху, коротко свистнув, прилетела оперенная выкрашенными в синий цвет перьями стрела, затем другая, третья. Эльяс в бешенстве привстал на стременах, приподнимая руку и выкрикивая непонятные слова. Стрелы замерли в воздухе в двух локтях от его лица, а затем упали, словно оборвалась удерживавшая их нить. Вокруг нас шел бой насмерть - стражи Эльяса в красном рубились с людьми, которых я не отличила бы от обычных горожан, что еще минуту назад стояли и хмуро взирали на наше шествие. Кто они? Почему именно сейчас? Я вертелась в седле, с острым интересом наблюдая за дракой. Удивительно, но страха я не испытывала.

Бой закончился столь же внезапно, как и начался. Был ли подан некий знак, которого я не увидела и не услышана, но неизвестные нападавшие неожиданно отступили, уводя за собой и тех, кто увлекся боем и в азарте продолжал рубиться, и унося тех, кто идти был уже не в состоянии... Когда стражи бросились в погоню, неизвестные уже растворились под аркой, в дверях, улицах, переулках, подворотнях... Словно и не было. Улица опустела. Между громадами домов жалась друг к другу кучка людей и лошадей - Эльяс и я, окруженные плотной стеной стражей, да с десяток тел бездыханно устилали мостовую. Неприкаянно бродили лошади без всадников, кое-кто из раненых людей стонал, но Эльясу не было до них дела. Он резко вырвался из кольца телохранителей и повернул назад, во дворец. Его очевидное дурное настроение заставило слуг метаться в два раза быстрее, а стражей - сильнее сжимать алебарды и челюсти... Как бы то ни было, Горностаю вдруг стало не до меня. Оставляя меня на попечение стражи-конвоя у парадных ворот Лазурного дворца, он лишь сдержанно и хмуро кивнул, когда я в обмен на небывалое свое смирение дерзко потребовала себе большей свободы в передвижениях по Шелу.

Так я выторговала себе право ходить там, где мне было угодно.

А угодно мне было попасть в Летописную башню. Ведь не зря Орфик именно на нее указал на прощание.

Но попасть в башню мне удалось далеко не в тот же день. Для начала я решила проникнуть в Узорные палаты, покои моего отца, которые нынче столь опрометчиво занимал Эльяс. Я заперла двери на засов, предварительно выдворив притихших служанок, и юркнула в потайной ход. Сложность состояла в том, что прямого хода из моих покоев в Узорные палаты не было. Женская часть Шела, так называемый Малый дворец, конечно же соединялся с личными покоями Надорров, но я жила не в той его половине, что обычно предназначалась жене короля. Чтобы попасть в тайный ход, ведущий из спальни в спальню, мне нужно было обойти Малый дворец по кругу, что занимало довольно много времени. Или лучше пройтись по Южной галерее под носом у стражи. Итак, время или риск?

Рисковать я не решилась. Я бежала по потайному ходу, лихорадочно вспоминая, на какой развилке мне следует повернуть и в какой глазок заглядывать, чтобы понять, где нахожусь. Не раз и не два мне пришлось вернуться назад, чтобы найти правильный путь: я знала, куда идти, однако знала не настолько хорошо, чтобы делать это безошибочно.

Когда камни стен потайного хода на ощупь стали шероховатыми и чуть осыпающимися под пальцами, я поняла, что добралась - Узорные палаты были самой старой частью Шела.

Перед дверью я в замешательстве остановилась. Если Эльяс закрыл проходы на дополнительный замок помимо того, который можно открыть из потайного хода, весь мой поход окажется тщетным.

Дверь и была закрыта. Замок, комбинацию которого мне когда-то сообщил отец и о которой никто больше не знал, щелкнул, однако дверь не открылась. Я толкнула ее плечом, потом еще и еще... Дверь не поддалась. Вот и все. Я обреченно вздохнула и уныло прислонилась щекой к холодному равнодушному камню. Прохлада остудила мои пылающие щеки... Щелчок... и дверь бесшумно отъехала в сторону.