Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 119 из 152



Чьи-то руки бережно помогли мне подняться, но когда кто-то попытался поднять меня на руки, оказалось, что силы у меня все же оставались.

А где-то впереди ждал Ипарт. От одного сбежала - к другому попала.

Жизнь весела!

Языки пламени лениво лизали догорающие угли, далекий вход в пещеру потемнел до кромешной темноты, а мои любезные союзники который час спорили и не могли придти к единому мнению.

Я сидела, прислонившись к стене пещеры, подвернув под себя ноги и укутавшись в огромный теплый плащ. Уют короткого мягкого меха навевал сон, который не могли развеять даже горячие споры окружавших меня четырех мужчин. О чем спорить? Разве и так все не ясно?

Где-то на краю моего полудремлющего сознания билась тревога за Ктобу, оставшегося на бесконечных лестницах под Грейлом, и сожаление из-за того, что мы бросили Орфика - старик где-то задержался в своих поисках Старого Хубы, а нам пришлось уезжать из Катуллы так быстро, как только это было возможно. У выхода с лестницы, ведущей к лабиринту, меня ждал не только Ипарт. Мрачной тучей над связанными подельниками Кузнеца и парочкой шемовых Писцов, стороживших вход, нависал Тирдал, лишь по случайности задержавшийся наверху. Увидев меня выбирающейся из изнуряющего похода по ступеням, он коротко кивнул Ченео и Крилу, и гвардейцы мгновенно оттеснили людей Ипарта, встав по обе стороны от меня.

- Нужно уходить, и побыстрее, - только и сказала я. У мрачного Блистательного хватило выдержки ни о чем не спрашивать. А уже через час мы вчетвером мчались из Грейла к внушительным Восточным вратам, неузнанные и неприметные. В долине к нам присоединились еще пятеро вооруженных до зубов воинов, знакомым мне был лишь один - латник, лихо созывавший в Грейле ополчение на борьбу с Горностаем.

Еще через несколько часов мы миновали неприметный проход в узкое извилистое ущелье и расположились в небольшой пещере. Но только поздно вечером стороживший проход Крил привел следовавших за нами Писцов. Их было с десяток и они считали себя хозяевами положения. Я их не разубеждала, но с тех пор, как мы опустились у костра, многое изменилось.

Пещера была огромной, чуть вытянутой дугой и, как ни странно, довольно обжитой. Здесь было, как лаконично объяснил мне Тирдал, одно из дальних убежищ Соколиного отряда Блистательных: в соседней долине Бертат время от времени любил поохотиться Надорр, там же был охотничий дом, устроенный как небольшая крепость. А эта скрытная и мало кому известная пещера - на всякий случай. У Соколиных много таких мест было в восточной, близкой к Шелвахаре части Субейи и о них предпочитали не болтать.

В пещере было три круглых очага, сложенных из камня, несколько грубо сколоченных деревянных лежанок, кое-какая посуда, огромные каменные корчаги, заполненные застоявшейся водой, и немного съестных припасов, пролежавших здесь, судя по твердости сухих лепешек и покрытых плесенью полосок вяленого мяса, около года - со времени вторжения ренейдов запасы вряд ли меняли. Поодаль были устроены стойла для лошадей с пластами вполне еще годного сена.

Мы впятером сидели у самого дальнего очага. На тот редкостный случай, если Надорру придется когда-либо сюда заглянуть, этот очаг располагался поодаль от остальных, в глубине пещеры на естественном возвышении. Его окружали три лежанки, покрытые толстой шерстяной тканью. Покрывала были старыми и выцветшими, но было очевидно, что ими никто не пользовался уже очень давно: слой пыли, покрывавший их, превратил синюю ткань в насыщенно серую.

Я заняла самую широкую лежанку, стоявшую у стены, уселась, подвернув ноги, завернулась в плащ и откинулась назад. Рядом со мной не рискнул сесть никто; Ипарт, выразительно блеснув темными глазами и хищно улыбнувшись, подошел и приопустился было..., но встретил мой ничего не выражающий взгляд и мягко сел на лежанку справа, рядом с пожилым Писцом, назвавшимся Хоритом. Напротив меня сидел Тирдал, его хмурое лицо покраснело еще более обычного - то ли от ветра, бушующего снаружи, то ли от злости. А злиться у него были причины: за время нашего пути я коротко рассказала ему, что произошло с того момента, как я вышла из гостиницы вчера вечером, но рассказала недостаточно подробно, чтобы он был удовлетворен. Слева от очага примостился Ралф Сналл, некогда комидар, средний офицерский чин Армии Севера, а теперь командующий внушительным горским ополчением, собираемым в соседних долинах, скрытых от удара ренейдов хорошо укрепленными перевалами, узкими ущельями и маленькими крепостями.



Мои союзники спорили. Ипарт был столь любезен, что позволил своему человеку рассказать нам всем то, что известно Шолху о Существе. Этот жест несомненно должен был показать готовность Писцов к союзничеству, что меня, признаться, удивляло и заставляло задуматься: что от меня, лишенной власти, горстки воинов и гвардейцев может ждать маг такого уровня как Ипарт?

Удивил меня и Хорит. Первое впечатление - невысокий худощавый мужчина лет пятидесяти с длинными седыми волосами, усталыми голубыми глазами и скорбно опущенными уголками тонких губ показался мне хмурым, отстраненным и слегка боязливым - было обманчивым. Настороженность по мере того, как Хорит рассказывал, не исчезала, а лишь усиливалась, он стал похож на гончую, взявшую след и переставшую обращать внимание на что-либо другое; опасный огонь, загоревшийся в его глазах, разогнал хмурость на его худом, почти изможденном лице, а горячность, с которой он говорил, откровенно пугала. Ипарт заерзал и все чаще стал бросать на него предостерегающие взгляды, но тот игнорировал обеспокоенность собрата. Мне не трудно было догадаться, что согласия между Писцами нет, а вынужденное обращение к людям низшего порядка, "немагам", поддерживается не всеми. Тогда почему Хорит это делает?

Рассказ Писца оказался не просто познавательным. Тирдал и Ралф едва сдерживали неприятное удивление, да и я, признаться, поняла для себя много нового.

Как оказалось, сказания о Рубейт Се'заане Держащем-Нити-Жизни, появились задолго до того, как в этих местах родилась легендарная Ла-Китта. От них осталось не многое, всего несколько рукописных копий манускриптов, разбросанных по Северу и югу Маэдрина. Из этих сказаний ясно было одно: однажды уже такое случалось - Рубейт Се'заан правил этим миром. Его империя большей частью простиралась на юг, до середины нынешнего Маэдрина, а столица лежала в горах Бутта недалеко от Шолха - теперь от нее не осталось ни камня. Дошедшие доныне строки об этом правлении дышут таким страхом и отчаянием, на какое только способен человеческий язык. Это было время насилия и жестокости, время человеческих жертв и рек крови. Реальных свидетельств о том, что происходило тогда, осталось слишком мало, и одним из них было заброшенное святилище Рубейт Се'заана, найденное около полусотни лет назад в горах близ Шолха. То, что обнаружили написанным на стенах - рисунки, посвящения, воззвания, описания ритуалов, подтвердило многое из того, что было в сказаниях. Но добавило и то, о чем не хватило человеческих слов: слугами Рубейт Се'заана были не люди, а некие чудовищные твари, смертоносная помесь летучей мыши, козла и человека. Безжалостные и исполнительные слуги делали то, при виде чего содрогнулся бы самый искушенный человеческий убийца...

- Это нас ждет, - обведя сидящих людей горящими глазами, хрипло сказал Хорит, - Если Рубейт Се'заан сумеет возродиться, нам придется стать убойным скотом для его тварей.

Ипарт недовольно скривился и это не укрылось от взора Тирдала:

- Если я правильно понимаю, во времена правления Инаса Великого Рубейт Се'заан уже возрождался, но тех ужасов, о которых ты здесь рассказал, Ла-Китта не видала.

- К ее великому счастью, не успела, - пафосно ответил Хорит, - кровью наших собратьев, ставших впоследствии Великим Братством Шолха, тиран был остановлен до того, как успел войти в полную свою силу...

- Тогда что мешает сейчас сделать то же?

Хорит чуть стушевался от вопроса Тирдала и зло посмотрел на Ипарта. Тот рассмеялся, откинув назад голову с заметными залысинами и обнажив ровные белые зубы. Смех прекратился так же внезапно, как и начался.