Дженнет

— Она у нас останется, — заявила фермерша. — Вы только посмотрите — девочка вся в жару! Пусть пока в себя придет, а там, коли что, мы ее и окрестить можем. Мы с тобой крестными родителями станем, — подмигнула она мужу.

— Хорошо, — пастор встал, — поручаю вам заботу об этой невинной душе. А когда она оправится, решим, что с нею делать! Может быть, попробуем разыскать ее родных… или отправим куда-нибудь. Обучим какому-нибудь ремеслу и отправим на фабрику или в работный дом… Она, видно, девушка крепкая, ее руки могут пригодиться. А для бедняжки это будет отличной возможностью начать новую жизнь… И постарайтесь сделать все, чтобы она вспомнила, как ее зовут и вообще заговорила по-людски!

Дженнет слушала голос пастора, как сквозь вату. Она прекрасно понимала английскую речь, но сама почему-то была словно немая. Ах, как бы объяснить этим людям, кто она такая!

Но все это будет потом, позже. А сейчас ей надо немного отдохнуть.

— Ты нынче грустен, мой повелитель! — Мэбилон заглянула ему в лицо. — Не улыбаешься, молчишь… А у меня есть средство, чтоб печаль развеять…

— Это не печаль, — Роланд замялся, не зная, какими словами выразить свое отношение к происходящему. Королева фей нуждается в любви, ей нужен верный и преданный рыцарь, который говорил бы ей ласковые слова, не отталкивал на ложе любви, не чурался общества и развлечений, и, самое главное, был своим для этого мира. Увы, но Роланд не мог дать ей всего этого. А вот Конно — другое дело. Он, если судить по человеческим меркам, наследный принц государства, которое Мэбилон уничтожила много лет назад. Живя заложником, юноша полюбил ту, которую должен был ненавидеть за убийство отца и свой позор. Но его любовь оказалась сильнее всех этих условностей. Любовь, которую Роланд, как ни крути, не мог дать королеве фей. Если блистательной Мэбилон нужен не просто соправитель, а игрушка, то Конно — наилучший вариант. Но как постараться донести эту простую истину до самой женщины? Женщины — и королевы тем более — терпеть не могут, когда их обманывают. Особенно, если это — фейри, живущие в своем мире, где нет добра и зла. А он — простой человек, один против всего этого мира.

— … но ты не слушаешь меня!

Роланд вздрогнул, мысленно обругав себя последними словами. Пока он размышлял, Мэбилон что-то рассказывала, совсем не по-королевски блестя глазами. Настоящий джентльмен всегда сделает вид, что внимательно слушает даму — будет кивать, поддакивать, иногда вставляя пустые, но своевременные замечания вроде «разумеется, дорогая», «я тоже так думаю» или «это интересно». Но он задумался и пропустил все мимо ушей.

— Я слушал. И считаю, что это… правильно!

— Так ты согласен? — глаза Мэбилон загорелись. — Я так и подумала! И отдала уже приказ! Турнир устроим послезавтра.

— Турнир? — воскликнул Роланд и тут же, испугавшись, что чуть не выдал себя, добавил: — Но хватит ли времени?

— Турнир и пир, и выступленья бардов! — перечисляла королева. — Ган Киннах снова будет петь балладу. Хотела бы я посмотреть на то, как с ним рискнут сразиться остальные! Он — лучший!

— Ну, если так, то…Было бы интересно посмотреть!

Роланд улыбнулся. До сей поры о турнирах ему больше случалось читать в книгах и рассматривать старинные гравюры. Он знал историю, в свое время на уроках отвечал о том, какие и когда организовывались турниры. Но чтобы их наблюдать воочию — этого удовольствия он и многие его современники были лишены. Для них оставались уроки фехтования и чтение книг.

— И я бы тоже посмотрела на то, как ты одержишь победу, — кивнула королева.

— Я?

— А как же? Ты участвуешь в турнире!

Роланд похолодел. Почему-то сразу вспомнился король Генрих Второй — пусть не англичанин, но для него последний турнир закончился весьма плачевно*.

(*Французский король Генрих Второй погиб на турнире, получив копьем в глаз.)

— Но, ваше величество, прошу понять, я никогда прежде не участвовал в турнирах! Нет, я хорошо езжу верхом, но чтобы сражаться в латах… Сильно сомневаюсь, что смогу одержать хотя бы одну победу!

— Ты их одержишь все! Ведь ты — король и выйдешь победителем из всех боев! Я приказала так!

Вот оно что…С одной стороны, это было похвально — щадить слабого, это было по-рыцарски, совсем в духе тех романов, которыми зачитывались они в детстве и юности. Но с другой стороны — он же не рыцарь. Он не знает правил, не умеет обращаться с копьем. И вообще, королю приличнее лицезреть турнир из ложи, чем с седла!

Но переубедить королеву Роланд не смог.

В день турнира его облачили в доспехи, покрытые чеканным узором из чистого золота. Легкая кольчужная рубашка почти ничего не весила и совершенно не стесняла движений. Поверх нее натянули нагрудник, на котором было выгравировано изображение солнца. В середине чеканного золотого узора сверкал крупный, с глаз, алый камень.

— В нем чары — он копье любое отклонит в сторону, чтоб не было вреда, — шепотом поделилась тайной Мэбилон. Королева не принимала участия в облачении Роланда — эту работу проделывали пажи — но стояла тут же, наблюдая за процессом. — Я сама его напитывала силой!

Роланд осторожно кивнул. Хотя кольчуга вместе с панцирем почти не ощущалась — так, разве что немного непривычно — то шлем оказался тяжел. В довершение всего, он был украшен парой небольших ветвистых рогов, что заставляло задуматься. Но, в конце концов, королева фейри уже не первое столетие выбирает себе смертного мужа, так что рога тут вполне закономерны.

Закончив облачение, пажи с поклоном подали ему щит и копье, провожая к коню. Роланд следовал за ними послушно, шел, куда вели и делал то, что прикажут. С каким бы удовольствием он сейчас сидел в ложе, чувствуя себя мальчишкой, впервые попавшим на настоящую «взрослую» ярмарку! Да и повидать реальный турнир, увидеть поединки рыцарей своими глазами, а не прочесть в книге — тоже дорогого стоило. Старинные гравюры сами оживали перед глазами. В ушах звучали загадочные слова, в наше время лишенные исконного смысла — «герольд», «маршал», «оруженосец»… И, конечно, Королева Любви и Красоты, которой в романах не всегда становилась самая знатная дама. Порой весь сюжет очередной книги строился на том, что на турнире главный герой выбирал не ту даму — и за это подвергался гонениям.

Но на этом турнире двух мнений быть не должно. Сама Мэбилон, королева фей, восседала на почетном месте в окружении своих придворных дам. И никто не сомневался, кому будет принадлежать честь принять из рук победителя дар — венец из чистого золота, где цветы были из жемчужин и хрусталя.

Турнир проводился на той же самой арене, где обычно Саттах Грозная натаскивала молодых воинов. Только сейчас трибуны были полны зрителей, а всюду было столько цветов, что даже под шлемом ощущался густой аромат, и слышалось гудение сотен маленьких крылышек — пчелы, шмели и крошечные цветочные духи слетелись сюда, кажется, со всей страны.

Все рыцари — а их набралось чуть больше двух дюжин — сначала парадом проехали вдоль трибун. Большинство зрителей были женщины и девушки, и в рыцарей с трибун дождем летели цветы. Они застревали в гривах лошадей, усыпали ковром арену. Их было море и кони ступали по цветам, под которыми полностью скрылся песок.

— Все эти цветы я бы отдал за один только цветок, полученный из ее рук, — промолвил рядом с Роландом искаженный шлемом, но тем не менее знакомый голос.

Человек обернулся на рыцаря-фейри — и удивился, узнав Конно. Два последних дня он не видел юношу — тот как сквозь землю провалился. И вот он едет рядом, облаченный в вороненый доспех, украшенный затейливой чеканкой. Забрало шлема было поднято лишь наполовину — чтобы видеть нижнюю часть лица рыцаря. Его раскосые глаза сверкали сквозь прорези.

— Ты здесь откуда? — Роланд изо всех сил постарался скрыть охватившую его радость. — Тоже будешь сражаться?

— Ради шанса лишний раз попасть ей на глаза, — Конно поднял взгляд на королеву, — я готов рискнуть жизнью.