Дженнет

Оставив Конно стоять соляным столпом, он повернулся и побрел обратно. В голове билась пока неясная, но интересная мысль — заставить королеву Мэбилон по-новому взглянуть на юного принца. Может быть, это поможет ему самому обрести свободу и вернуться домой?

Мэбилон приподнялась с подушек ему навстречу. Она вся трепетала:

— Мой повелитель? Я пылаю страстью…

— Ваше величество, — Роланд остановился, не доходя пары шагов. — Прошу вас проводить меня в мои покои. Сожалею, но я не могу ответить сегодня на вашу любовь!

Глава 13.

С небес падал снег, укрывая мерзлую землю пуховым одеялом. Снегопад был такой обильный, словно зима торопилась, наверстывая упущенное. Не прошло и часа, как поле было укрыто толстым слоем снега, и он продолжал идти крупными хлопьями. Дженнет замерзла до костей, кутаясь в свою тонкую накидку. Ноги и руки закоченели, у нее зуб на зуб не попадал, но девушка упрямо брела вперед, ссутулившись и почти ничего не видя от налипших на растрепанные волосы снежных хлопьев. Ноги подкашивались, хотелось упасть, но она боялась, что если даже присядет на минуту на обочине, то больше уже никогда не встанет. А ей так важно было добраться до Озера… Там ждет ее Озерная Дева. Она даст добрый совет… Только бы добраться до Озера. Эта дорога должна привести к нему. Рано или поздно она окажется на его берегах. Надо только идти. Надо держаться изо всех сил. Она не может упасть сейчас. Она отдохнет потом. Позже. На берегу…

…на том берегу тепло и пахнет сочными травами. Стрекочут цикады. Свистит какая-то пичужка. Слышится звон овечьего колокольчика. Мягко шелестит волна, а на прогретом солнцем склоне спеет земляника. Там хорошо. Тепло. Уютно. Там можно отдохнуть, отогреть замерзшие ноги, перевести дух…Но сначала туда надо дойти. Идти, пока есть силы, пока на пути не встало непреодолимое препятствие…

Оно встало. Дженнет навалилась на ограду, слушая яростный собачий лай. Пес кидался на забор с той стороны, и любой другой поспешил бы убраться восвояси, но девушка слишком устала, чтобы сдвинуться с места. Она просто стояла, полуприкрыв глаза и прилагая все усилия, чтобы не упасть.

Послышались голоса и шаги. Кто-то прикрикнул на собаку. Потом скрипнула калитка. Новый возглас, в котором звучали жалость и испуг, раздался над ухом. Дженнет открыла глаза. Сквозь замерзшие ресницы она увидела дородную женщину. Всплеснув руками, она обхватила девушку за талию, чуть ли не волоком затаскивая во двор. Сбоку подбежал еще один человек, помог поддержать за локоть. Дженнет еле перебирала ногами, и людям приходилось почти нести ее.

В доме ее усадили у очага, в который тут же подбросили несколько кусков торфа, отчего пламя вспыхнуло еще жарче. Тепло окутало гостью, как толстая пуховая шаль. Точно такой же шалью хозяйка дома накрыла ей плечи. Немного погоня в руки девушке сунули большую глиняную кружку, в которой обнаружилось молоко пополам с ромом. Она сделала глоток и закашлялась. Было горько.

Дородная женщина, в которой нетрудно было признать хозяйку дома, суетилась над нею. Постепенно оттаивая, Дженнет начала разбирать ее слова:

— Вот так, милая… вот хорошо, еще глоточек… Откуда вы взялись-то в таком виде, госпожа? И платье на вас летнее, и туфельки… погодите-ка, я вам ножки разотру. А то, неровен час, простудитесь!

— Не простудится, — авторитетно заявил фермер, сидевший у стола, — и ты, мать, не особо суетись!

— Да как же не суетиться-то, когда бедняжка совсем закоченела? И ты только посмотри на ее наряд! На ее туфельки! Сразу видно, что она — настоящая леди!

— Да фейри это, а не леди! — скривился мужчина. — Небось, от своих отбилась в Самайн!

— Тьфу ты, думай, что говоришь! — огрызнулась его жена. — Что я, фейри от человека не отличу? Откуда вы, мисс?

Дженнет уставилась на женщину поверх кружки. Ее усадили так близко к огню, что дым ел глаза. В горле все горело огнем. Она сама словно горела в огне. Ужасно хотелось спать. Девушка с усилием разлепила губы, но вместо слов послышался только тихий хрип.

— Немая, — заключил мужчина. — И чего с нею делать?

Его жена тоже пребывала в растерянности.

— Старосте доложим, — решила она. — А он пускай сам решает, что с нею делать. В город, наверное, отвезет, если в наших краях ее родня не сыщется.

Дженнет сделала еще глоток из кружки. Она чувствовала себя плохо, но не настолько, чтобы не понимать, что решается ее участь.

— Где я? — все-таки удалось прошептать ей.

— Говорит! — обрадовалась хозяйка. — Только… ничего не понятно…

— Фейри! — опять заявил ее муж. — Это их наречие.

— А ты откуда знаешь?

— Слышал от нашего пастора, — уклончиво ответил тот. — Надо с него начать. Может, она одержимая? Говорят, что люди, которые побывали у фейри, разум теряют и становятся все равно, что малые дети… Вот что, — он решительно встал, — съезжу-ка я до преподобного! Время не позднее… Успеем обернуться засветло.

Он вышел. Женщина захлопотала над Дженнет. Убедившись, что девушка все выпила, помогла ей встать, отвела в соседнюю комнату, где уложила на постель. Веки Дженнет к тому времени так отяжелели от усталости и тепла, что она не сопротивлялась. Лишь сквозь полуопущенные ресницы успела заметить, что фермерша положила в изголовье железные ножницы, раскрытые крест-накрест — оберег от фей. Дженнет только улыбнулась этой предосторожности, и почти сразу провалилась в сон.

А проснулась от того, что ее трясли за плечо. Разлепив веки, девушка увидела семейную пару фермеров и незнакомого мужчину лет пятидесяти, такого же дородного, как и хозяйка дома.

— Вот преподобный отец Джеймс Остен, — отрекомендовала его фермерша. — Он хочет побеседовать с вами, мисс.

Дженнет нахмурилась и помедлила прежде, чем кивнуть. Странно, но ей требовалось время, чтобы вспоминать, что значит каждое сказанное этими людьми слово. Пастор присел на стул у ее постели.

— Ну-с, милая, скажите, как вас зовут?

«Дженнет Холл», — хотела сказать девушка, но из горла вырвалось какое-то чириканье. Она испугалась, прикрыв рот ладонью.

— Вы что-нибудь поняли, преподобный? — покосилась на него фермерша.

— Фейри — она и есть! — торжествующе заявил ее муж.

— Повтори, милое дитя, — попросил пастор.

Дженнет повторила, стараясь тщательно выговаривать каждое слово. С тем же результатом. Это ее испугало. Неужели, она разучилась разговаривать по-человечески?

— Ничего не понимаю, — признался преподобный. — Может быть, милое дитя, вы скажете, откуда вы родом?

На сей раз Дженнет думала долго, мысленно проговаривая название городка снова и снова.

— Фей-ри-тон, — с усилием выдавила она.

— Я ж говорю — она из добрых соседей! — обрадовался фермер. — Сама призналась!

— Ну и пусть из добрых! Нам-то от этого разве плохо? — воскликнула его жена. — Как мы к ним, так и они к нам… Так ведь, преподобный отче?

— Ну, по большому счету ваше суеверие есть подрывание основ самой веры христианской, — промолвил священник. — Ибо доказано отцами церкви, что все эти фейри, эльфы, не говоря уже о гоблинах и прочих — суть слуги Дьявола и творение мрака! И гнать их надо повсеместно…

Дженнет сжалась. Она представила, как ее опять выгоняют на мороз и пылко схватила руку пастора, прижавшись к ней губами. Вернее, не к ней, а к перстню, который он носил.

— Господи, — воскликнул он. — Неужели…

Вырвав у девушки руку, он осторожно осенил Дженнет крестным знамением, после чего достал крест, протянул ей. Девушка без колебаний поцеловала реликвию…

— Она человек, — потрясенно промолвил пастор. — Нечисть не могла бы этого вынести!

— Конечно, человек, — затараторила фермерша. — Известно же, что порой добрые соседи младенцев похищают, так может быть, она как раз из таких? Из подменышей? Выросла там у них в холмах, а потом ее… ну… отпустили? Бывает же такое!

— Ну, — пастор смотрел на девушку как-то странно. Обычно так взирают на женщин, обвиняемых в колдовстве, перед тем, как начать осматривать ее тело — вдруг найдется знак Сатаны. — Все может быть… Как бы то ни было, за нею нужен глаз да глаз.