Страница 46 из 59
— Теперь знаю, и, кажется, догадываюсь, о сюжете его работ.
Сонечка покраснела.
— Да… В общем, всю дорогу домой я допытывалась у него, с какой это радости он меня рисует.
— Думаю, признание ты все же выпытала, — высказываю предположение, основываясь на хитром взгляде и кривой усмешке Ивана.
— Ну… да… в некотором роде, — лепечет девушка, заливаясь краской еще сильнее.
— И как к этому отнесся твой дядя?
— О! Он в полнейшем восторге! Но я в этом даже не сомневалась, если честно!
Хм, а вот о сомнениях Ивана я помню. В очередной раз ловлю его отражение в зеркале. Заметив это, мужчина чуть склоняет голову к плечу. Ну да, откуда он мог знать. Он же щит, а не прорицатель.
1 июня 2009 года
Сегодняшнее утро у меня началось так же, как и два предыдущих: с легкого завтрака и последовавших за ним трепетных объятий с белым фаянсовым другом в ванной комнате. После недолгих раздумий и несложных математических вычислений исключительно ради очистки совести я приняла решение заехать по пути на работу в аптеку. Хотя и в этом особой нужды не было.
Две полосочки, на которые я сейчас смотрю, вызывают только один вопрос: почему не помогла таблетка? Размышлениям на данную тему мешают посторонние мысли, возникающие в сознании сами собой. Здорово, конечно, что я теперь понимаю, с какой радости ийрис приняли меня за носительницу крови сайри, и что мне не нужно мучиться неизвестностью относительно пола ребенка… Все это здорово… но почему не помогла таблетка?!
Тянусь к сумочке. Есть у меня привычка: никогда не выбрасывать инструкции к лекарствам до тех пор, пока коробка не опустеет. Хорошая привычка, только какой с нее толк, если я эти бумажки все равно читаю непонятно как и чем! Рука замирает на полпути. Действительно, какой толк. Допустим, я узнаю, что, принимая эти таблетки, нельзя пить антибиотики, или окажется, что они не дают стопроцентной гарантии… Допустим, я это узнаю, но ничего ведь не изменится.
От громкого стука я вздрагиваю.
— Катя, с тобой все в порядке? — доносится из-за двери обеспокоенный голос Сонечки.
— Да, я сейчас выйду!
Коробка от теста отправляется в сумку, а сам он — в мусорное ведро.
Открыв дверь, вздрагиваю вторично — оказывается, Сонечка меня ждет.
— Что случилось?
— Дядя приехал, — поясняет девушка. — Ему нужна твоя помощь с оформлением.
— Понятно. Передай, я сейчас приду, только сумку…
— Давай я! — она краснеет и тянет руку за моей сумочкой.
Мое сердце трепыхается в груди, а в горле встает комок. Откашлявшись, спрашиваю:
— В зале опять какой-то страшный посетитель?
Сонечка морщит нос и шевелит пальчиками, намекая, что все еще жаждет заполучить сумку.
— Терпеть не могу эту Инну! — шепотом признается девушка. — Она все время старается познакомить меня с каким-нибудь парнем! Очень неприятная женщина. Когда она увидела сегодня нас с Ваней, я испугалась, что мне живописно и подробно изложат, как я не права, но вроде пронесло.
— Понятно, — выдыхаю я и отдаю свою сумку.
Кажется, я знаю, кого увижу в торговом зале.
На мое счастье Инна, она же «Инночка», она же страх и ужас Сонечки и Велы как раз покидает магазин. Геннадий Ефимович, галантно придерживавший дверь для дамы, завершает свои рыцарские маневры и поворачивается ко мне.
— Екатерина! Мне нужна ваша помощь! — веселым голосом сообщает мне мужчина и всплескивает руками.
— Да, Соня об этом уже сказала.
Старый антиквар внимательно вглядывается в мое лицо, и, поправив очки, замечает:
— Какая-то вы бледная сегодня.
Еще бы мне не быть бледной! Если дела и дальше так пойдут, с каждым днем мой вид будет все «краше». А может признаться прямо сейчас. Появится определенность в еще одном вопросе.
— Геннадий Ефимович, а как вы отнесетесь к моему уходу в отпуск… декретный?
Мужчина чуть склоняет голову вперед и смотрит на меня поверх очков. Те медленно съезжают к кончику его носа. В самый последний момент он успевает подцепить их пальцем и вернуть на место.
— А не попить ли нам с вами чаю? — спрашивает директор, раскачиваясь с пятки на носок.
— Отчего же не попить? — отвечаю в тон. — Только, может, товар для начала оформим?
— Пусть им Сонечка займется. Если вы, барышня, проявите изрядную долю упрямства, то моей племяннице в скором времени придется этим делом заниматься вместо вас.
Геннадий Ефимович перестает изображать маятник и бодро шествует к двери в служебное помещение.
Меня несколько смущает упоминание об упрямстве, я бы даже сказала, напрягает…
Интересно, почему Иван до сих пор не высказался. Ситуация из ряда вон, в таких случаях его даже присутствие начальство не останавливает. Что же случилось сегодня?
Поворачиваю голову в сторону угла, отведенного для нашего остроумного охранника. Он целиком и полностью поглощен очередным шедевром классической литературы, и для полного погружения даже наушники одел. Наверняка, в них тоже классический шедевр звучит. Как сказала недавно Сонечка: пронесло. Только острот Ивана мне сейчас не хватает для полного счастья.
Геннадий Ефимович, конечно, не Юлий Цезарь, но, оказывается, вполне способен одновременно заваривать чай и беседовать. Выставив племянницу из подсобки, или, если выразиться деликатнее, отправив ее оформлять товар, он тут же переключается на меня и засыпает вопросами о самочувствии, аппетите, проблемах со сном. Параллельно с допросом мужчина занимается приготовлением чая для нас. Искреннее участие в голосе начальника и более очевидное проявление заботы, которое уже источает терпкий аромат на всю комнату, лишают меня даже призрачной иллюзии душевного равновесия. Честно отвечаю на все вопросы: чувствую я себя вполне сносно, аппетит хороший, но только не все в желудке задерживается, а вот со сном проблемы, да…
— Екатерина, — начинает Геннадий Ефимович, разливая по чашкам чай, — должен вам признаться, я никогда и не думал, что мне придется вести беседы с подчиненными на эту тему!
— Вы сейчас говорите о незапланированной беременности, как о проявлении безответственности?
— Ни в коем случае! — Чайник встречает поднос с возмущенным звяканьем. — Я искренне считаю, что к вашему нынешнему положению безответственность не имеет никакого отношения!
Приходится скрывать усмешку за чашкой чая. На мое счастье я не успеваю его пригубить…
— Дело в том, что я знаю, где вы провели ваш так называемый отпуск. Мне также известно, кто отец вашего ребенка.
Я замираю.
— Не пугайтесь, прошу вас! — Геннадий Ефимович ставит свою чашку на блюдце и накрывает ладонью мою руку, безвольно лежащую на столе. — Я не причиню вам вреда. Наоборот, я всю жизнь помогаю таким как вы. То, что вы от меня сейчас услышите, тоже может вам помочь.
— Не понимаю, о чем речь. — Аккуратно освобождаю свою ладонь. Геннадий Ефимович мне в этом не препятствует, и лишь понимающе качает головой.
— Не желаете ли для начала послушать небольшой рассказ обо мне?
Я равнодушно пожимаю плечами и отпиваю чай из своей чашки. Что бы мне ни поведал шеф, демонстрация безразличия — самая подходящая тактика, она предоставляет возможность для маневра. В дальнейшем.
— А я все же поделюсь с вами некоторыми интересными фактами, — улыбается мужчина и откидывается на спинку стула, принимая более непринужденную позу. — Я, как и вы, обладаю даром. К сожалению, или к счастью, он не очень-то пригоден для использования ради личной выгоды. Я наделен способностью видеть чужой дар даже до инициации носителя.
Если Геннадий Ефимович ожидал с моей стороны какой-то реакции, то сейчас он жестоко разочарован. На моем лице начальник может прочитать только вежливую заинтересованность, но не более того. Это его не останавливает.
— Носителям дара на Земле приходится несладко. Если их не обнаружат мельвы, всегда есть шанс стать закуской для демонов или привлечь внимание неких местных структур, не отличающихся излишним гуманизмом. Трудно сказать, какой из вариантов хуже.