Роковые изумруды

Первое, что бросилось в глаза — сваленные в кучу прямо на полу папки со штампами «Совершенно секретно», на которых лежал обрез винтовки Мосина и несколько пулемётных лент. Рядом, тоже на полу, но только на ковре, вперемешку были разбросаны винтовочные патроны, несколько перьевых ручек, пустой флакон из-под чернил, частично вытекший на ковёр, какие-то фотографии и потёртый пиджак. Стол посреди кабинета был просто завален бумагами, как и несколько стульев рядом, в шкафу папки с личными делами были сложены как попало. Некоторые папки лежали кучкой перед шкафом на полу, придавленные затёртым бюстом Колчака с трещинами. В углу под вешалкой валялось несколько пустых бутылок из-под крепкого алкоголя, на саму вешалку были криво наброшены пальто и кепка. Михаил отметил, что на пальто полковника нет не только погон, но и каких бы то ни было орденов или медалей, кроме маленькой серебряной «адамовой головы» на чёрно-красной ленте — знака ударно-штурмовых батальонов Корнилова.

— Значит, так, — полковник вытянулся в кресле и закурил папиросу, — для начала краткий курс иерархии. Вы, Михаил, на время до окончания стажировки назначаетесь моим секретарём. Подчиняетесь лично мне и Ивану Ивановичу Дрейзеру как главе РКУ, если такая оказия случится и господин генерал изволит Вас к себе вызвать. Все остальные для Вас — «господин офицер», не больше, приказами могут подтереться. Я всех предупрежу, но если что — посылайте ко всем чертям, пусть ищут себе другого мальчика на побегушках. Ясно?

— Так точно, господин полковник.

— Ага, хорошо. Далее. Все эти Ваши «так точно», «никак нет», «господин полковник» и прочее должны остаться в дипломе об окончании Академии Генштаба. У нас не плац, а серьёзная работа. Отвечать кратко и точно, по делу, стараться «да» или «нет», если не требую подробностей. Ко мне обращаться «шеф» или «Рихтер», на людях можете Роман Фёдорович. Ясно?

— Так... Да, ясно!

Полковник улыбнулся.

— Ага. Теперь по поводу Вашей стажировки. Курс «Спецсредства» должны освоить за 72 часа, учебник есть, Семён Петрович ждёт после обеда на спецкурс лекций. «Ведение боя в полевых условиях» я Вам лично покажу как-нибудь, вероятно, через неделю, сам же и проставлю оценку. Как закроете это, считайте, что у Вас дополнительная стажировка на две недели в качестве моего секретаря и агента контрразведки. Не обделаетесь — получите на выходе от меня отметку «отлично» и погоны младшего лейтенанта, а так же рекомендацию на трудоустройство. Обделаетесь — вылетите из РКУ, как пробка, ещё и в морду дам. Ясно?

— Да.

— Ага, это радует, Вы смекалистый. Ещё несколько вещей. Во-первых, этот кабинет, улица и Ваша квартира — вот Ваше рабочее место. В контрразведке надо думать, а потом бегать и стрелять. Во-вторых, Ваш режим дня формирую я. Единственное правило восьмого отдела — обед с четырнадцати до пятнадцати. Всё. Скажу прийти как обычно — в девять у КПП. Скажу «работать» — ночуете здесь за бумагами. Скажу «на явку в полночь» — на явке в полночь и без опозданий. И приказы не обсуждаются. В-третьих, Вы обязаны добросовестно выполнять всё, что я Вам скажу. Вопросы, зачем и как, задавать можете, даже дозволено свои соображения высказывать, но никаких отлыниваний. За любое нарушение или работу спустя рукава будет наказание — раунд со мной на ринге. Вопросы, возражения, комментарии есть?

Михаил немного подумал и ответил:

— Нет, всё предельно ясно. Какие будут приказания?

— Отлично. Пока есть время до обеда — сходим в спецчасть, подберём Вам одежду, затем в оружейку. После я пойду к Иван Ивановичу, а Вы в Отдел кадров — там должны оформить необходимые бумаги и выдать удостоверение. Как закончите — свободное время до четырнадцати нуль-нуль, можете осмотреться. В четырнадцать нуль-нуль в столовой, она у нас своя, закрытая, на минус первом этаже, я покажу, как пройти. Да, кстати, запоминайте дорогу — надо знать своё место работы. А, ну и если спросите у кого-то как пройти туда-то — Вас могут арестовать и в КПЗ до выяснения. Служба нервная, знаете ли.

На последних словах Рихтер метнул окурок через стол в металлическую урну, стоявшую посреди ковра, резко поднялся и прошёл к выходу из кабинета. Шлаевский успел заметить, что двубортный костюм сидит на нём как-то странно, но что именно его удивило подумать не успел.

Как только они вышли из кабинета, полковник уверенно повернул куда-то вглубь коридора. За поворотом была открытая решётка, преграждающая выход на лестницу, по-видимому, чёрный ход. Михаил удивился — прежде он пользовался только главной лестницей и не слышал, чтобы глава отдела перемещался по задворкам здания. Да уж, восьмой отдел. Рихтер, очевидно, заметил его удивление и прокомментировал:

— У нас не принято ходить по главной лестнице. Много шума и внимания, на КПП лишний раз показываться. Обычно между этажами навигация осуществляется вот здесь. Да, на нулевом этаже закрытая решётка — там спецчасть и оружейка, у входа всегда дежурный офицер и солдат, для прохода помимо Вашего пропуска нужен мандат с моей подписью либо старшего офицера отдела не ниже майора, так что лишний раз не суйтесь. На минус первом — столовая, как я говорил, и рекреационные зоны один и два. Вход в столовую свободный, в рекреацию номер один тоже.

— А в рекреацию номер два?

— А этого Вам знать пока не положено. Тоже соваться не советую, не хочу в первый же день Вас из КПЗ доставать, оставлю на ночь там, если решите полюбопытствовать. Кстати, ниже минус первого этажа Вам также не стоит пытаться спуститься — пропускная система как на нулевом, пока не положено. Вопросы есть?

— Нет.

В этот момент идущие поравнялись с решёткой нулевого этажа. Офицер и солдат козырнули Рихтеру и подозрительно скосились на Шлаевского. Полковник указал кивком головы на поручика и добавил: «Со мной». Этого хватило, чтобы стажёра пропустили. Проходя, он заметил, что здесь тоже у всех была странная кирасирская форма, но солдат был вооружён уже автоматом Фёдорова третьей модели вместо привычной «мосинки».

На первой двери слева значилось «Отдѣленіе спеціальныхъ средствъ и униформы». Рихтер без стука вошёл за приоткрытую дверь, поручик поспешил следом. Просторное складское помещение было от пола до потолка заставлено стеллажами со всевозможной амуницией. Тут было всё: противогазы разных размеров, инструменты на все случаи жизни, комплекты военной формы любого рода войск любой страны, гражданская одежда различного фасона, даже лошадиные сбруи и запчасти для мотоциклета. Отдельно висела странная форма кирасирского образца и не менее дюжины чёрных жилетов необычного покроя. К ним полковник и направился.

— Вот, Михаил, первое, что Вам потребуется. Жилет специальный, одна штука. Носится под верхней одеждой, почти не заметен, если только покрой костюма достаточно свободный. Позволяет остановить удар ножом или осколок от гранаты, пулю — зависит уже от расстояния и калибра, но навряд ли. Носить рекомендую ежедневно, особых условий ухода не требует.

— Хорошо, спасибо. Новая разработка? Раньше были более громоздкие...

— Раньше, молодой человек, технология была несовершенна. А теперь используется особо прочная ткань и пластины из сплавов, — раздался голос из-за спины Михаила. Стажёр вздрогнул и резко обернулся: он не слышал, чтобы кто-то подходил к ним с полковником.

За спиной у Шлаевского стоял невысокий полный субъект с венчиком седых курчавых волос вокруг обширной лысины и в пенсне на горбатом носу. Одет он был в спецовку, на поясе висели инструменты. Субъект радостно улыбнулся, пожимая руку полковнику, потом представился Михаилу:

— Лев Абрамович Финкельштейн, заведующий Отделением и создатель сего прекрасного жилета. Вернее, его тоже. Вы-с, надо полагать, стажёр господина полковника?

Шлаевский удивился ещё больше. Еврея, ещё и такого колоритного, он ну никак не ожидал увидеть в глубине отдела контрразведки. Да уж, особый отдел, особые правила...

— Да... Поручик Шлаевский, Михаил Владимирович.

— Очень приятно. Ну-с, выбирайте, что Вам понадобится. Я бы посоветовал ещё тот светлый костюм, а то от Вас прямо-таки несёт Академией Генштаба, а это не есть хорошо. Агент контрразведки не должен выделяться. И смените эти ужасные ботинки. В них можно идти в поход, но никоим образом нельзя в мало-мальски приличную ресторацию. Что уж говорить, барышень Вам в них не видать, разве что под красным фонарём.