Роковые изумруды

Артур Зеев.

Роковые изумруды

Октябрь 1932, Москва

На двери кабинета висела табличка «Пріемная стажеровъ РКУ по служебнымъ вопросамъ». Михаил удивился, узнав, что для стажёров Разведывательно-контрразведывательного управления есть отдельная приёмная по служебным вопросам. Ему понадобилось почти двадцать минут, чтобы её найти, при этом пришлось трижды спрашивать дорогу. Дойдя же до цели, Михаил вдруг замер в нерешительности. Он прошёл месяц стажировки и сдал два обязательных спецкурса, но прекрасно понимал, как смешно и неуместно может прозвучать его просьба. Поручик тряхнул рыжей головой, вспомнил изумрудные глаза Марты, её волосы цвета вороного крыла, и вздохнул. Переступил с ноги на ногу, снова встряхнулся весь, вытянулся по струнке смирно и постучал, после вошёл в приёмную.

Плохо освещённое помещение с блекло-жёлтыми стенами, почти всё пространство в котором занято шкафами с различными бумагами. Напротив двери оконце с надписью «Служебныя вопросы», справа «Справки», слева «Архивъ». Никто не обратил внимания на вошедшего, несмотря на стук. Михаил прокашлялся и маршевым шагом направился к центральному оконцу. За ним сидела пожилая женщина в толстых очках с массивной роговой оправой и тугим пучком на голове. Она заполняла чей-то формуляр на повышение и, не поднимая головы, спросила: «По какому вопросу?»

— Добрый день! Хотелось бы распределение на дальнейшую службу получить. Могу претендовать на отделы со второго по седьмой, первый и восьмой условно.

Старушка смерила просителя равнодушным взглядом.

— Основания?

— Прошёл месяц стажировки. Пройдены курсы «Ведение наблюдения» и «Поиск улик», оба сданы на «отлично».

Старушка снова посмотрела на просителя, на этот раз чуть более приветливо.

— Фамилия, имя, отчество, год рождения, звание.

— Шлаевский Михаил Владимирович, тысяча девятьсот одиннадцатого года рождения, поручик.

При упоминании своего звания Михаил весь вытянулся по струнке смирно и сделал максимально серьёзное выражение лица, поскольку им очень гордился. Офицер, пусть и самый младший.

— Так-с, двадцать один год и поручик. Недурно. Академия Генштаба с отличием, небось?

— Так точно. Как и гимназия, кстати.

Старушка в ответ лишь улыбнулась.

— Ну что ж. Со второго по седьмой, первый и восьмой условно... Условно, надо полагать, потому что курсы «Спецсредства» и «Ведение боя в полевых условиях» не прошли, да?

— Так точно. Записался, но пока не успел пройти...

— Хмм...

Старушка о чём-то глубоко задумалась. Потом снова посмотрела на поручика, на этот раз как-то оценивающе. После произнесла: «ждите» и удалилась вглубь заставленного картотеками помещения к телефонному аппарату. Михаил решил было осмотреть приёмную, но не нашёл ничего примечательного в комнатке, кроме образцов заявлений и нескольких плакатов с просьбами не шуметь, не курить, не создавать очереди перед окнами и иметь с собой пишущие принадлежности. При этом в отделе «Архивъ» не умолкала печатная машинка, а из отдела «Справки» слышалось шуршание страницами. Оба отдела явно не замечали посетителя.

В этот момент вернулась оператор. На её лице была какая-то странная, как будто заговорщицкая улыбка. Она ещё раз внимательно посмотрела на офицера и продолжила:

— В восьмой пойдёте?

От неожиданности Михаил вздрогнул. Восьмой отдел у стажёров, а тем более в Академии, считался элитным, о нём говорили как о мечте, с придыханием и «когда-нибудь я там точно буду, вот увидишь ещё, как мне полковничьи погоны вручат». При этом в отдел был строгий отбор, обычно отсеивающий свыше девяноста процентов претендентов. И уж точно туда не брали тех, кто не прошёл все курсы своей стажировки. Поэтому поручик не ожидал такого и просто смотрел в удивлении и нерешительности на оператора, не зная, что ответить, и не шутка ли это.

— Ну так что, поручик Шлаевский, в восьмой пойдёте?

— А... А можно?

Вопрос прозвучал совсем по-детски и заставил старушку улыбнуться.

— Конечно можно. У Вас же есть допуск, пусть и условный. Ну так как? Решитесь?

— Я... Так точно! Готов служить в восьмом отделе РКУ!

— Ну, «служить» пока громко сказано, скорее окончить свою стажировку. А там посмотрим, устроите ли Вы господ Гринвальда и Дрейзера. Они, как Вам должно быть известно, офицеры с характером и высокими требованиями. Впрочем, полковнику я уже позвонила, он согласился Вас взять. Сказал, что это будет интересно...

На последних словах оператор в очередной раз улыбнулась и хихикнула чему-то своему. Потом протянула поручику формуляр.

— Заполняйте по образцу. На имя Дрейзера И. И., куратором Вашим назначается полковник фон Гринвальд-Рихтер, Роман Фёдорович. Как заполните, вернёте мне, я проверю и выпишу временный пропуск. Выходите завтра, в девять нуль-нуль. Вас встретит сам Роман Фёдорович, проинструктирует, что делать дальше. Вопросы есть?

— Никак нет!

— Хорошо. Заполняйте. Надеюсь, ручка у вас имеется... И удача тоже.

***

Без пяти минут девять Михаил уже стоял возле входа в восьмой отдел. В отличие от остальных, в восьмом и первом отделах была своя пропускная система с дополнительным КПП прямо на этаже. На КПП всегда были двое солдат с винтовками и дежурный офицер. Последний внимательно рассмотрел временный пропуск Шлаевского, сверился со списком посетителей на день и сказал поручику ждать, когда придёт Роман Фёдорович. В ожидании Михаил разглядывал странную форму солдат, напоминающую покроем кирасирскую, только жилет был массивнее, а слой металла толще.

Через некоторое время на КПП появился фон Гринвальд-Рихтер. Среднего роста, крепкого телосложения субъект неопределённого возраста, с щетиной и в распахнутом сером пальто без погон меньше всего походил на полковника РКУ, однако заставил дежурных солдат и офицера, а с ними и Шлаевского, вытянуться по струнке смирно одним своим появлением. Полковник смерил взглядом поручика, улыбнулся и протянул руку.

— Поручик Шлаевский, верно?

— Так точно!

— Вы пунктуальны, это радует. Как могли догадаться, полковник фон Гринвальд-Рихтер, Роман Фёдорович. Буду Вашим куратором и шефом на период окончания стажировки. Возможно, и после... Звать как?

— Михаил Владимирович.

— Хорошо... Этого пропустить, меня до обеда не беспокоить. Если будет код два или три — докладывать по внутренней связи, всё остальное — ищите Полевого.

— Так точно, господин полковник! — гаркнул дежурный офицер, отсалютовав. Для себя Михаил отметил, что офицер тоже был в необычной форме и в звании лейтенанта, в то время как на КПП внизу обычно сидел поручик, во время проверок — младший лейтенант. Вот это отдел, раз дежурят на входе лейтенанты.

Тем временем полковник быстрыми шагами пошёл по коридору так, что поручик едва поспевал за ним и даже не успевал следить за табличками на дверях и картинами, в изобилии украшавшими стены. Возле одного из полотен фон Гринвальд-Рихтер вдруг резко встал, критично оглядел и недовольно хмыкнул. Михаил поднял взгляд — и понял, что это портрет самого полковника в парадной форме.

— Это Вы?

— Нет, чёрт побери, мой брат-близнец с бодуна! Как и художник, видимо. Я этому гаду четыре часа позировал, чуть на «Метель» Свиридова не опоздал из-за него. А была премьера, между прочим. Этот же сучий потрох, бракодел чёртов, перепутал ордена. Обезьяна тупая, я ж ему китель оставил специально, чтоб детали прописал. А он, свинья алкоголичная, мне вместо «Владимира» «Анну» нарисовал, ещё и не в том месте. И ордена «Ледяной поход» и «Освобождение Тулы» местами перепутал, а по статуту так нельзя. Ух, попадётся мне ещё этот Богданов-Бельский — заставлю сдавать экзамен на знание орденов и медалей России с петровских времён и до наших дней.

Полковник ещё раз оглядел портрет, резко развернулся и пошёл дальше. Поручик снова едва поспевал за ним. Вдруг фон Гринвальд-Рихтер открыл какую-то дверь и зашёл внутрь. Михаил присмотрелся — на двери красовалась табличка «фонъ Гринвальдъ-Рихтеръ Р. Ф., полковникъ, глава восьмаго отдѣла». Шлаевский сглотнул и зашёл в кабинет вслед за полковником.