Жила Жизни

– Вы что себе позволяете, лейтенант Ошейников? Как вы разговариваете со старшим по званию, под замок захотели?

В глазах героя войны мелькнул испуг, поперхнувшись он по – военному ответил:

– Виноват, товарищ капитан!

Удолетворенно Брючков проговорил:

– Когда переберете, не забывайте кто перед вами находится, в колонии ЧП, радуйтесь, что вы в наряде и отдыхаете, как полагается. Вы свободны, идите.

Ошейников повернулся на каблуках, под ним хрустнул снег, он скрылся в клубе. Антонина залилась смехом.

– Лёнечка не будь букой, зачем так пугать моих поклонников ?

Брючков усмехнулся.

– Сколько у вас их будет, столько я их буду пугать.

– Вы – ревнивый мужчина.

– Может быть, Антонина Васильевна.

Брючкову не хотелось разговаривать с этой похотливой самкой, он добавил:

– На улице становится холодно, пожалейте себя, простудитесь, заболеете чахоткой и у вас не останется ни одного поклонника.

Антонина одарила его кокетливой улыбкой, пошла к клубному крыльцу, повернулась через плечо, спросила:

– Ты заглянешь ко мне завтра?

Брючков твердо ответил:

– Нет.

Антонина удивилась.

– Почему?

– Сегодня доставили специальным этапом пятерых урок, мне нужно завтра с ними поработать, они одного проткнули по этапу. Ну ты знаешь, что у нас ЧП и твой муженек будет здесь, будем ждать результатов.

– Можно подумать , на тебе держится весь режим.

– Так оно и есть, дорогая Антонина, здесь все держится именно на мне.

Обиженно Антонина проговорила:

– Что ж, когда – то у меня не будет для тебя времени.

Антонина поежилась от мороза и торопливо вошла в клуб, где уже второй раз патефон выплескивал вальс. Брючков грубо проговорил тихо ей вслед:

– Шлюха.

Услышал хруст снега за спиной, резко повернулся и увидел ту долгожданную, ради которой пришлось выкурить не одну папиросу, поругаться с сослуживцем и любовницей. Ему навстречу шла Маша Пискова – внучка деда Пантелея, мастера на все руки. Маша, увидев Брючкова, приветливо улыбнулась, за последнее время между ними завязалась какая – то незаметная дружба. Брючков был приветлив всегда и галантный кавалер на танцах, бедная шестнадцатилетная девушка не понимала, что кроется за всем этим услужливым обращением. Маша спросила:

– А почему вы не на танцах ?

Брючков сделал самое убитое горем лицо. Маша сразу это заметила.

– У вас, Леонид Гердович, что-то произошло?

Брючков тяжело вздохнул.

– Да, дорогая Маша.

– Что, если не секрет?

Неожиданно для Маши, Брючков взял ее за руки, отвел от света глядя в лицо проговорил:

– Вы очень сильно хотите танцевать?

– Что случилось, Леонид Гердович?

Брючков тяжело дыша, спросил:

– Вы мне друг?

Не понимая что хочет от нее Брючков, девушка сказала:

– Конечно, мы друзья, вы меня пугаете, что произошло ?

Брючков был счаслив от того, что держит эту милую, непорочную, не по годам уже хорошо сформировавшуюся девушку. По его телу пробежала приятная дрожь, он мысленно представлял себе ее обнаженной в его объятиях. Дрожащим голосом Брючков ответил:

– Сегодня специальным этапом пришла почта.

– Да, я знаю, мы получили от папы с фронта письмо, у него все хорошо, пишет, что война скоро кончится.

– Я рад за тебя и твоих родных. Но видимо счастья не хватает на всех, до войны я жил в Ленинграде,мои родные…

Голос Брючкова осекся, он продолжил:

– Они все погибли во время блокады, сегодня я получил письмо от наших соседей, они подтвердили гибель моих стариков.

Маша чисто от сострадания обняла Брючкова за плечи, прижала к себе.

– Я понимаю вас, крепитесь!

Возбужденно дыша, он пролепетал ей на ухо.

– Милый мой друг, уделите мне внимание, не бросайте меня, побудьте со мной сегодня вечером.

Маша отстранила его с подозрением, спросила:

– Вы что имеете в виду? Я – порядочная девушка.

План Брючкова чуть было не провалился.

– Вы что Маша, я не думаю ни о чем плохом, я просто хотел пригласить вас к себе в комнату, я понимаю, может это выглядит вульгарно, но мы ведь будем там смотреть фотографии моих родителей, я немного выпью спирта, вас я угощу чаем. Вы – мне единственный друг и я надеялся, что вы разделите со мной мое горе.

Наивная деревенская девушка спросила:

– Вы хотите со мной вместе помянуть своих родителей?

Опытный в делах, чтобы цепляться за слова Брючков, сразу ухватился за единственную соломинку, чтобы затащить Машу к себе в комнату, эту соломинку девушка, по своей наивности протянула ему сама.

– Да, да, вы не оставите меня в моем горе?

Маша сдалась.

– Хорошо, только ненадолго.

До барака, где жили все офицеры со своими семьями, они дошли быстро. В маленькой комнате Брючкова было прибрано и уютно. Печь была натоплена и поэтому Маша сняла полушубок, который ей сшил дедушка из хорька. Брючков оказался внимательным хозяином , он поставил на печь чайник, а на стол водрузил плитку шоколада и комковой сахар, что было в этих местах большой дефицит. Шоколад Маша никогда не пробовала, она слышала о нем, ей рассказывали подруги, ей даже перед войной обещал купить шоколад отец, но так и не успел. Весной и летом дедушка менял сшитые за зиму меховые шапки и шубки на сахар соль, муку, порох, патроны, пули. Маша понимала, что эти вещи в жизни очень важные, поэтому никогда не заикалась о шоколаде. Брючков нарезал хлеба, открыл банку тушенки, намазал ее на куски хлеба, открыл бутылку спирта, поставил на стол два стакана, налил в них спирта грамов по сто. Достал три фотографии, на которых были уже пожилые мужчина и женщина, Брючков проговорил:

– Это и есть мои родители, помянем их.

– Я, никогда не пью, я ниразу не пила.

Брючков сделал обиженное лицо.

– Ну , это не по – русски, Маша. Пить – это элементарно. Выдыхаешь весь воздух из легких и пьешь, закусишь шоколадом или можно запить водой.

Маше было стыдно отказывать, она решила уважить убитым горем новоявленного друга.

– Ладно я выпью, но только больше не буду.

Брючков согласился. Они выпили, Маша открыла рот, замахала руками, у нее перехватило дыхание, Брючков подал ей кружку с водой и помог ей выпить. Через несколько секунд девушка пришла в себя, отдышавшись сказала:

– Я думала, что умру.

Брючков протянул ей кусочек шоколада.

– На, закуси.

Маша закусила шоколадом, по телу пробежало приятное тепло, в голове появилось легкое головокружение. Маша первый раз в жизни испытала опьяняющее состояние: ей захотелось говарить о чем – нибудь, она не понимая почему стала улыбаться, Брючков отвечал ей тем же. Она рассмеялась, спросила, ей хотелось как – то пошутить над Брючковым, она уже забыла по какому поводу находится здесь.

– А скажите, Леонид Гердович, зачем вас не любит народ?

В шутливой форме Брючков пригрозил:

– Эй, эй, милая Машенька, вы затрагиваете политику.

Маша еще раз рассмеялась, Брючков воспользавшись этим выпил еще пол стакана спирта, закусил бутербродом. Маша настаивала.

– Ну правда, скажите , или вы об этом не знаете?

– О чем ?

– Как о чем ? Вы не знаете зачем вас не любят в народе ?

Брючков начал с ней играть, сделался наивным, на самом деле его профессия научила его не брезгать самой, на вид, глупой информацией.

– В смысле не любит меня народ ?

Маша махнула рукой.

– Вы разыгрываете меня ? Вы же понимаете, что я имею в виду вас, всех чекистов.

Брючков задумался, девочка затрагивала серьезную тему.

– Откуда вы знаете, Маша, что народ не любит нас, преданных Родине чекистов? Ведь вы это не придумали ? Вам об этом кто – то сказал ?

Ничего не подозревая, наивная деревенская девочка выложила все напрямую, как из печки пирога.

– Мой деда Пантелей так говорит.

В лицо Брючкова ударила краска злости, но он нашел в себе силы сдержаться. У него был свой план, но сказанное – взял на заметку. Он решил перейти к делу, положил на руку Маше свою руку. Хоть Маша и была под хмельными порами, все же сообразила, что Брючков замыслил неладное. Она поднялась со своего места, накинула на плечи свою шубу, одела шапку, проговорила: