Страница 29 из 48
Даро, увлеченно рассказывающий сестре какую-то историю, и за его спиной — друг, полностью погрузившийся в игру, то и дело шипит и беззвучно ругается, когда героя снова и снова съедает большая змея.
Они вместе, с голограммами зверей на лицах, поднимают руки в жесте восхищения на финальном матче Большого Круга.
Снимает кто-то другой. Парни дерутся, потому что Даро подложил спящему Риэ за шиворот гигантского слизняка чои-то, а проснувшийся низший скрутил отчаянно верещащего братца и запихнул склизкую тварь ему в штаны.
Съемка из зала боевых искусств, где Риэ, обнаженный по пояс, показывает другому курсанту возможности шеста и легко выталкивает его из круга. Веселье и крики болельщиков.
Хихиканье Даро за кадром и перебравший смолы Риэ, с серьезным лицом несущий бред о том, что лун у Ронн должно быть не пять, а восемь, и рассуждающий, куда подевались остальные три, пытающийся чертить пальцем на полу какие-то расчеты…
Даро и Риэ в госпитале, его лицо, бледное, но уже улыбающееся, и багровые незажившие отметины на груди…
Найя сохраняла эти кусочки чужой жизни осознанно, зная, что большего ей не светит. Выдумывала несуществующие разговоры и встречи, зная, что им не суждено воплотиться. Держалась с настоящим Риэ прохладно-вежливо, как подобает Высшей. Она была благодарна Марай за то, что та позволила ей хоть раз в жизни испытать это тянущее, сладкое до горечи чувство.
***
Из задней двери доносился ритмичный звук вонзающегося в мягкую землю заступа — дед Камоир ровнял грядки. Запах здешней почвы был чуть солоноватым из-за близости океана. Мерное жужжание насекомых и и искрящиеся в воздухе пылинки навевали дремоту. Но Риэ нужно было еще закончить работу. Он отвел взгляд от льющегося из-за приоткрытой двери солнца и снова придвинул лупу. Тихий звон сказал ему, что в лавку пришел посетитель. Нет, поработать спокойно ему сегодня явно не дадут… Риэ со вздохом отложил инструменты и вышел из-за пластилитовой занавеси.
Их было двое. Молодые парни, настороженно озиравшиеся по сторонам, не понравились Риэ сразу. Он прекрасно знал таких — выжившие уличные звереныши, которые заматерели и прибились к стае взрослых хищников.
— Что вам нужно? — холодно спросил Риэ.
Рука уже нащупала под прилавком рукоять. Меч лежал наверху, хорошо спрятанный в стенной нише, а для этого отребья будет довольно и лазерного ножа. Высокий парень с хвостом светлых волос заметил движение Риэ и приподнял верхнюю губу, показав клыки и демонстративно сунул руку под куртку. Другой — со шрамом на лбу — сделал ему знак остыть и заговорил:
— Мы знаем, кто ты такой, Риэ Зунн. Связался с Наследником и ходишь у него на побегушках.
— Вам какое дело? — нахмурился Риэ.
Парень со шрамом коротко и неестественно улыбнулся, подпрыгнул и уселся на прилавок, интимно склонившись к уху Риэ.
— Ты же знаешь, в жизни у всего есть две стороны. Есть Высшие с их награбленными богатствами, и есть все остальные… И так не может длиться вечно. Понимаешь о чем я?
— Понимаю, что еще одно слово, и я воткну его тебе в ляжку, — прошипел Риэ, выхватывая нож.
Высокий дернулся было к ним, но приятель снова качнул головой.
— Риэ. Ты же один из нас. Тебе никогда не стать одним из них! Ты не настолько наивный…
Он все же спрыгнул на пол, подальше от опасно краснеющего лезвия и повернулся к Риэ.
— Ты можешь быть нам полезным. Ты должен стоять за своих!
— Вам я ничего не должен, рыбья требуха, — сплюнул Риэ. — Убирайтесь, пока целы.
— Но ты же видишь какие они, эти Высшие! — Напыщенные и жестокие! Мы для них — донный ил! Они убили твоего отца…
Риэ перемахнул стойку и схватил парня за горло.
— Заткни свою поганую пасть. Мой отец сам себя утопил… И вас ожидает то же самое, тупые вы куски крабьего дерьма!
Другой рукой Риэ блокировал выпад высокого, парализатор отлетел в угол. Раздались шаги, в проеме встал Камоир, многозначительно покачивая в руке остро заточенную тяпку.
— Все в порядке, дедушка, — сказал Риэ, отпустив горло противника. Пока тот пытался отдышаться, сцапал хвостатого и заломил ему руку. Подхватил за шиворот первого и швырнул в дверь, вышел следом.
— Семья Онья — это лучшее, что случалось с этой планетой за сотни оборотов, — сказал он, наклонившись к отползающим парням. — Они и так делают для народов все, что могут.
— Да что ты! — прошипел хвостатый, впервые подав голос. — Они околдовали тебя, вливая в уши ложь! Нам вообще не нужны правители! Народами должен править общий совет, как в старых племенах…
Риэ рассмеялся и покачал головой.
— Глупцы. Сколько вам, исполнилось ли хоть шесть? Заканчивайте с этими сказками, пока вас не услышала стража. Займитесь делом, найдите работу, мой вам совет.
Риэ повернулся и захлопнул за собой дверь лавки.
— Мы еще поговорим, Зунн, — донеслось сквозь закрытую створку, — Мы следим за тобой…
Риэ вернулся к работе, со двора вновь слышался звук заступа. Словно ничего не случилось. А случилось ли? Таких идиотов море рождает, чтобы пожрать чуть позже, показывая пример глупой рыбешке, отсеивая слабых и неразумных. Он решил не рассказывать об этом Даро, у того и так хватало проблем.
***
— Лететь уже завтра. Я так хотел получить назначение на Луар, но теперь… не знаю.
— Ты справишься, — уверенно сказал Риэ. — твоему взводу повезло, мало кто из начинающих офицеров имеет боевой опыт. К тому же ты вступишь в должность только после сезона Охоты, а это еще куча времени.
Даро теребил сережку в брови, задумчиво глядя на разводы мокрого сиреневого камня на стене. Террасу заливала предгрозовая хмарь. Он достал из кармана браслет, открыл голографию и уставился на нее.
— Зачем ты это хранишь? — спросил Риэ, бросив неприязненный взгляд на серьгу в виде змейки и тонкого кольца с гравировкой, словно во плоти повисших в воздухе. — Родовые знаки жрецы передали в Паур, их смерть была чистой, души ушли к Элай…
— Сколько у тебя? — вскинул глаза Даро.
— Не знаю, — отозвался Риэ. — Не считал.
«Врешь», — резким жестом перебил Даро.
Риэ тяжело вздохнул.
— Я правда не знаю… Стараюсь не думать об этом. Они убили бы нас всех, убили бы Вэлиана Энсо. Так было бы лучше?
Даро молча покачал головой и свернул голографию.
«Есть еще те, кого я мог бы спасти, но не спас».
— Мальки? Они сами за себя решали. И выручали нас. Не надо считать их безмозглыми крабами!
В тоне Риэ появилось напряжение, и Даро впервые за разговор посмотрел на него прямо.
«Но старшие отвечают за младших».
Риэ прянул к нему и прижал за плечи к стене.
— Хватит! Думаешь, мне не снится лицо Кэри каждую ночь?! Но я не позволяю себе раскиснуть тухлой морской губкой! Что скажет Наставник, когда вернется и увидит тебя таким?
Даро вырвался, поднырнув под локоть Риэ, и тот остался стоять, упираясь ладонями в стену и опустив голову.
— Прости, из меня хреновый утешитель…
— Я ничего не могу изменить, — не слыша его, проговорил Даро.
— Я не верю в судьбу, — повернулся к нему Риэ. — Если бы ты выбрал остаться на станции и ничего не делать, то мы все бы погибли.
— В том-то и дело, — горько усмехнулся Даро. — Я бы не смог.
— Ты всегда можешь изменить что-то, — продолжал Риэ, — даже сейчас. Не для себя, так для других.
Даро отвернулся, подставил лицо порыву сырого ветра.
— Хотя бы для этой девочки…
— Не надо, — напряженно оборвал его Даро.
Риэ замолчал. Потом все же продолжил:
— Ты не представляешь, каково потерять свой дом, всех, кого знал и любил раньше…
— Хреновый утешитель — это мягко сказано! Хочешь попрактиковаться — валяй, экспериментируй на паури, — оскалился Даро. — У вас с ней, видно, больше общего, чем со мной! Ну? — жестко усмехнулся он. — Чего ждешь? Иди!
Риэ замер на мгновение, неверяще глядя на друга, потом сдержанно поклонился.
— Как прикажете, наследник.
***
В большой стенной нише дворцовой оранжереи располагались ряды многослойных шаров — книги по ботанике, старые стихи и песни. Тут же висела в магнитном поле сфера, состоявшая из множества мелких штырьков. Такую же универсальную библиотеку Риэ давно завел у себя дома, избавляясь от необходимости хранить десятки метапластиковых или деревянных книг. У Высших сферы бывали и золотые, и отлитые из голубоватого драгоценного металла шэ. Риэ не воспринимал книги как безделушки, ведь главное — это история или информация, которая остается в голове после прочтения. А на каком носителе она находится — совершенно неважно.