Страница 7 из 47
Шею снова дернуло болью, и наваждение исчезло. Эльза всего лишь костоправша, которая его лечит, и Габриэль поступил не слишком разумно, когда пригласил ее на прогулку. Прогулка закончилась плохо не только потому, что они попали в Прорыв.
Ладно, неважно. Еще можно все исправить.
— Здесь есть бассейн, — ответил Габриэль, стараясь вернуться в прежние границы самого себя. — Дам вам особую смесь, пыль еще не успела проникнуть в организм.
Эльза кивнула. Владение лицом не было ее сильной стороной — сейчас девушка явно хотела, чтоб все это поскорее закончилось, и она могла бы наконец-то отправиться домой. Габриэль вспомнил, как закрывал ее собой от Прорыва, как она вцепилась в него, словно в единственную защиту и надежду…
Нет. Прочь это все.
— Спасибо, — сказала Эльза. — Мне очень неловко, что вы так со мной возитесь, Габриэль.
К ней постепенно возвращалась привычная серьезность с крошечной каплей насмешливости. Вот и хорошо. Осталось восемь сеансов, и потом они расстанутся навсегда.
— Ничего страшного, — ответил Габриэль и указал на дверь, ведущую в зал с бассейном. — Проходите. Я позову служанку.
Оставаться в Красных комнатах не было смысла. Габриэль приказал охранникам позвать кого-нибудь из служанок принцессы Августы и, когда к дверям подбежала бойкая и расторопная девица, отдал необходимые распоряжения и быстрым шагом направился к лестнице.
Братец Арканжело был прав, когда говорил, что бабы — лучшее средство для успокоения души. Вторым средством был ящик вина, и Габриэль решил, что сегодня отдаст должное и тому, и другому.
Он уже много лет ходил в одно и то же заведение под названием «Зеленый огонек» — госпожа Марьянн, которая им владела, сделала невозможное, сумев вывести обычный столичный бардак на элитный уровень. Любое желание клиента будет исполнено на высшем уровне и останется в тайне.
Габриэль не заходил в «Огонек» уже два месяца, но сейчас обнаружил, что его ждут — госпожа Марьянн выпорхнула из-за своей стойки и, поцеловав Габриэля в щеку привычным, давным-давно отрепетированным движением, сообщила:
— Слышали о Прорыве, мой дорогой? Ужасно, просто ужасно! Мои девочки встревожены не на шутку!
— Я в него попал, — произнес Габриэль. Госпожа Марьянн, сухая, бойкая, с седыми подсиненными кудряшками и в модном платье лавандового оттенка, казалась ему мотыльком. Интересно, подружились бы они с тетушкой Агатой? Наверняка. И беседовали бы со знанием дела о привычках господ из высшего света.
— О, Господь Милосердный! — госпожа Марьянн подхватила Габриэля под руку и повела в сторону лестницы: на втором этаже была комната, отведенная именно для него. — Но вы смельчак, мой милый, вы всегда смотрите смерти в глаза… Кого пригласить? Сейчас свободны Эжена и Кармен, через полчаса приедет Белль.
Имена ни о чем не говорили. Возможно, прежде Габриэль пользовался услугами этих девушек, но сейчас не мог вспомнить.
— На ваш вкус, госпожа Марьянн, — сказал он. Хозяйка борделя повернула ключ в замочной скважине и открыла дверь в комнату.
— Сию секунду, мой дорогой.
Габриэль вышел из этой комнаты два месяца назад, и с тех пор здесь никого не было. Воздух был густым и прохладным, и, когда Габриэль прошел к широкой кровати, ему показалось, что он находится в склепе. Тишина, сырость, покой. Габриэль сел на покрывало и принялся расстегивать пуговицы жилета.
Он и сам не знал, чем его зацепила эта Эльза. Сейчас Габриэль не хотел о ней думать — и все-таки вспоминал, как она смотрела на него, держа в руке акварели. Привратнику Смерти не положено рисовать. Привратник Смерти убивает, и вся его жизнь и суть подчинены только одному: отторжению душ от тел.
А он рисует. Тут есть, чему удивиться.
В дверь тихонько постучали. Девушка, бесшумно скользнувшая в комнату, была тоненькой блондинкой — тяжелые груди с крупными сосками казались фальшивыми на ее изящном бледнокожем теле. Пройдя к кровати, девушка вытянулась в струнку и сказала:
— Эжена, ваша светлость.
Всю ее одежду составляла полупрозрачная сорочка, едва доходившая до пупка. Габриэль вспомнил, как вчера заставил Эльзу раздеться, и испытал безжалостный укол стыда.
Она его боялась до обморока — поэтому и старалась быть милой. И в итоге все-таки лишилась чувств, когда поняла, куда именно Габриэль ее привез.
— Мы уже встречались? — устало спросил Габриэль. Тонкая лента галстука выскользнула из плена воротника и послушно легла на кровать.
— Да, ваша светлость, — кивнула Эжена и машинально дотронулась до горла, но тотчас же опустила руку. Кожа под румянами и пудрой стала бледнеть. Габриэль воскресил в памяти всех девиц, входивших с ним в эту комнату, но Эжены среди них не было. Понятно, еще одна любительница быстрых и больших денег.
— Тогда становись на кровать, — приказал он. — На четвереньки. Ноги шире.
На мгновение Габриэлю показалось, что он задыхается. Что все это сон. С первого этажа доносилась музыка — что-то негромкое и неуловимо классическое. В голове шумело.
Смерть сделала его механизмом, все движения которого были заранее просчитаны, а потом доведены до автоматизма. Кажется, девчонка вскрикнула, когда Габриэль резко проник в нее на всю длину — вскрикнула и дернула бедрами. Габриэль ударил ее по оттопыренному заду — не удерживаясь, в полную силу, и отпечаток его ладони вспыхнул на светлой коже, как ожог.
Тонкие пальцы с алыми наманикюренными ноготками впились в простыню. Вспомнилось, как Эльза прижалась к нему в экипаже в поисках защиты, в поисках жизни рядом со смертью. Эжена сдавленно вскрикнула, и Габриэль ударил снова.
Где-то там, в самом центре льда, сковавшего его жизнь, еще было тепло. Он прикрыл глаза, и во тьме под веками поплыли красные и золотые круги.
Лента галстука обхватила шею девчонки, и Эжена — Эльза? — зажмурилась от ужаса. Габриэлю казалось, что в горле у него растет огненный шар. Что он сейчас задохнется. Красная тьма, наползающая на комнату, пахла нарциссами.
«Никогда бы не подумала, что вы рисуете».
Чтоб затянуть петлю, хватило одного быстрого движения. Девчонка захрипела, задергалась в его руках, и горячее лоно сжалось так, что разрядка наступила мгновенно.
Габриэль оттолкнул Эжену, и она кулем обмякла на кровати. Пухлые губы приоткрылись, словно она хотела молиться, но уже не могла. Некоторое время Габриэль неподвижно сидел на кровати — дышалось тяжело, будто он пробежал милю без остановки.
Шлюха не шевелилась. Габриэль вздохнул и, перевернув Эжену, несколько раз ударил ее раскрытой ладонью между грудей. Если перетянул, и она умерла, то придется объясняться с полицией, и об этом обязательно узнает его величество.
В прошлый раз он был, мягко говоря, недоволен.
Девчонка вздрогнула и задышала, жадно хватая воздух широко распахнутым ртом. Трясущиеся руки дотронулись до шеи, и Эжена жалобно посмотрела на Габриэля, не понимая, что произошло.
— Сколько? — спросил Габриэль. Волнение улеглось, и теперь он снова был собой. Минувший день уползал в прошлое, и Габриэль знал, что больше не допустит сегодняшних ошибок.
— Тридцать золотых крон, — ответила Эжена. Ее голос стал жалким и хриплым. Габриэль снова шлепнул ее по заднице, но на этот раз уже легко: дескать, проваливай. Эжена сползла с кровати и медленно двинулась к дверям, не убирая рук от шеи. Уже в коридоре она раскашлялась, и Габриэль услышал всхлипывания.
Ничего. Уже завтра все будет в порядке.
Запах нарциссов плавал вокруг Эльзы, убаюкивая и успокаивая. Эльза то проваливалась во тьму сна без сновидений, то просыпалась и видела привычные очертания своей комнаты, окно, а за окном — соседний дом, тихий и темный. Столицу обнимала ночь.
Служанка проворно и ловко смыла с тела Эльзы магическую пыль и потом, причесывая гостью Привратника Смерти, говорила:
— Это бы все собрать, госпожа. Магическая пыль штука такая, полезная.
— В чем полезная? — поинтересовалась Эльза. Видит бог, не надо ей было никакой магии. Ей сейчас хотелось просто поскорее уйти домой и больше никогда не соглашаться на предложения пациентов.