Череп колдуна

- Если хоть один из них не спит - нам не пройти незамеченными, прошептал Кайтай.

- Нас уже заметили, - сказал ему Оуэн. - Сделай приятное лицо. Поехали к ним.

Человек, смотревший на них, стоял в свете костра на обочине: низкорослый невзрачный человечек в грубых лохмотьях. Его одутловатое лицо, поднятое навстречу всадникам, не выражало ничего, кроме тупого любопытства. Он слегка приоткрыл рот и оперся о грубо сделанную острогу.

Оуэн остановился возле него, соскочил с седла и протянул руку, широко улыбаясь.

- Приветствую тебя, друг, - громко и радостно произнес он и, взяв его безвольно висевшую руку, стал трясти ее.

Отечное лицо человека слегка шевельнулось в неясном подобии какого-то выражения. Он потянул назад свою руку и посмотрел на нее, как бы ожидая увидеть на ней укус. Затем немного побольше раскрыл рот и издал какой-то сиплый тонкий визг.

- Гляди, Кайтай, парень-то не только хорош собой, но и красноречив, заметил Оуэн. Кайтай спешился и подошел.

- Похоже... он болен, - оглядев его, задумчиво сказал Кайтай.

Один из темных комков у огня зашевелился и приподнялся, за ним другой. Первый встал на ноги и приблизился. Это было похоже на женщину. Именно похоже, потому что никаких проявлений живого человека в ней не было заметно. Ее нельзя было с полным основанием назвать живой.

- Ууу, аа, фф, - забормотал мужчина с острогой.

- Может, он их вождь, - размышлял Оуэн, широко улыбаясь. - Боги мои, какое зловоние! И от других тоже.

- Но они не проявляют ни страха, ни воинственности, - заключил Кайтай. И тут же сморщился. - Ой, ну и запах. Я думаю, они едят дурную пищу. - Он придвинулся к первому мужчине. - А этот не просто болен. Он умирает. Видишь, у него язвы! Мне известна эта болезнь.

- Уф, - вяло отозвался мужчина с отекшим лицом. Он махнул рукой в сторону костра. - Уф, уф.

- Кажется, нас приглашают к завтраку, - сказал Оуэн.

- А вдруг мы сами и станем их завтраком? - спросила Зельза. Она пошла к огню вместе со всеми. Малоподвижные женщины стали рассматривать ее, а одна даже дотронулась до нее, со страхом бормоча что-то.

- А мы можем подхватить от них эту болезнь? - спросил Оуэн.

- Нет, - покачал головой Кайтай. Они сели у костра, рядом с дурно пахнущими людьми, которые сидели, как бесформенные груды мяса, изредка покачиваясь и почесывая себя то здесь то там. - Эта болезнь от дурной пищи. При контактах не передается. Хотя одним богам известно, какая еще зараза здесь может быть. - Кайтай тревожно огляделся. Он был бледен.

- Поразительно, - заключил Оуэн. - И это - последние из великого народа, о котором говорил Хургин. Взгляните-ка на того.

- Гвах. - Это был мужчина с опухшим лицом. Скорчившись в пыли у ног Оуэна, он что-то царапал палочкой на земле, временами останавливаясь и призывно взглядывая вверх.

- Странно, - проговорил Оуэн, вглядевшись в рисунок. - Ведь рисует он неплохо. Видите, вот это - мы, три фигурки на юлла. А это... коробка и какой-то череп. Разрази меня гром, Кайтай, если он не знает, что мы везем!

- Он ничего не видел, - пробормотал Кайтай. - Смотри, он рисует еще что-то. Этот же череп, на постаменте. И еще много маленьких фигурок - люди. И чья-то огромная ступня давит их всех... Что же это...

Мужчина снова издал звук: на этот раз в нем слышался вопрос. Усевшись на корточки, он с надеждой уставился на Оуэна.

Зельза, сидевшая рядом с молодой женщиной, встала и подошла к ним. Она изучила рисунки на земле и кивнула.

- Эта женщина, - хмурясь, начала Зельза, - опасается чего-то. Это связано с нами: похоже, они все очень боятся нас.

- Если бы это было так, они бы давно убежали или постарались бы от нас избавиться, - логически рассуждал Оуэн. - И что же в нас их так пугает? Может, они думают, что мы - всадники с гор, раз мы едем на юлла?

- Посмотри на рисунок, - сказала Зельза. - Это мы. Пришли и принесли череп. Мы ставим его на постамент, как того требует твой договор с волшебником, и тогда множеству людей начинает угрожать чудовище.

Человек с отечным лицом вслушивался в слова Зельзы и кивал, как будто понимал их. Услышав последнее слово, он начал быстро рисовать снова, причем руки его на этот раз нервно дрожали. Это был рисунок крупным планом. Огромный череп, насквозь проткнутый длинным гвоздем. Они едва успели рассмотреть рисунок, как он торопливо стер его ладонью. Затем изобразил коленопреклоненных человечков перед чьей-то фигурой, стоявшей в царственной позе. Человечки, похоже, подносили дары. А царственно стоявшая фигура держала топор в виде полумесяца.

- Он просит тебя уничтожить нашего друга из шкатулки, - шепотом сказала Зельза, - если ты сделаешь это, они будут почитать тебя как освободителя.

- Значит, эти жалкие создания знают... о нем. - Кайтай оглянулся на мешок. - И они откуда-то узнали, что он придет, и боятся его. Непонятно только, почему он ужасает их больше других демонов, правивших ими... и еще я не возьму в толк, как они догадались о его появлении.

- Эта страна не так пустынна, как кажется, - ответила Зельза. - Я слышу какой-то шепот. - Она встала и стояла так, освещаемая костром, вглядываясь в темноту.

- Думаю, Кайтай прав, - заключила она спустя минуту, - этот человек хочет, чтобы ты убил то, что осталось от волшебника. Похоже, он советует тебе вбить в него гвоздь. А если ты выполнишь то, за чем пришел, череп как-то оживет вновь и станет великим тираном. В этом суть рисунков.

- Я дал слово, - упрямо повторил Оуэн. - Не говоря уж о том, что моя жизнь - и ваши - тоже зависит от того, смогу ли я завершить это задание. Он попадет к себе домой. Я обещал ему это.

Кайтай посмотрел на Зельзу.

- Дело не только в обещании, моя дорогая, - продолжал Оуэн, - хотя и этого было бы достаточно. Колдун сказал, что отведет от нас Гончих Псов и... что Оуэна не будут больше тревожить эти проклятые видения. И еще одна причина: я думаю, здешние ночные визитеры не трогают нас потому, что с нами череп их повелителя.

Тут он поднял голову.

- Черт побери! Вот это мысль! Конечно, ведь мы возвращаем им их господина! Мирдин Велис, должно быть, имеет что-то общее с этими живыми мертвецами, вриколами. А может быть, он тоже... был одним из них?

Мужчина с опухшим лицом отшатнулся и вскочил. Он в ужасе вытаращил глаза и воздел к небу свои грязные руки.