Ведьмина доля

Он дернулся, но я успела раньше. Резко вскинула руку, и его впечатало в барную стойку, выгнуло дугой.

— Убью… — просипел, схватившись за горло. Хвост безвольно распластался по полу, придавленный «плитой» вязкого воздуха. Тьма пугливо загудела, заметалась из угла в угол, тревожа огоньки свечей.

— Вряд ли, — я сжала пальцы на невидимой шее, и Аспид задергался, захрипел. Из его открытого рта повалил пар. — Считаю до пяти — да или нет? Раз…

Сиплое «да» порадовало чрезвычайно. Ибо высунулась недовольная Совесть и предъявила следы угрызений. Я разжала руку, и Аспид сполз на пол.

— У тебя минута. И без глупостей, — предупредила, соскакивая со стола. — Иначе по стенке размажу.

Хочу выпить. И пусть без толку. По-хозяйски перебралась через стойку и ухватила бутылку ликера. Судя по этикетке, жутко дорогого.

— Чего добро переводишь? — буркнул Аспид. Красные глаза горели ненавистью, но в руки он себя брал быстро. Уважаю. — Потом не рассчитаешься.

— Копию чека выпиши, — я села на стойку и откупорила ликер. — Итак? Пару дней назад здесь объявились трое незнакомых и чужих «пауков», о которых почему-то никто не доложил, куда следует…

— На них не написано, что чужаки! — ощерился он.

— А то ты своих постоянных клиентов в лицо не знаешь, — фыркнула я. — Так и скажи, что заплатили. Сколько, кстати?

— Штуку, — неохотно выдавил он и сел на стул, нервно расправляя ворот рубахи, — баксов.

Да уж… Нам, нищим интеллигентным ведьмам, только пытки и остаются.

— Сказали, посидят полчаса, встреча какая-то, — Аспид отвел глаза. — А после… Ушли. Трое сами, троих пьяными унесли. Как обычно.

— Куда ушли?

Он пожал плечами. Я поставила бутылку на стойку:

— А не врешь?

— Сама посмотри, — ощетинился, оскалился.

— Не умею, — я с сожалением качнула головой. — Умела бы мысли читать — не пугала бы средневековыми пытками на ночь глядя.

— Пуга… — Аспид запнулся. Ненависть в глазах разгорелась с новой силой.

— Я пацифист. Живи и давай жить другим, — и улыбнулась: — А Верховная бы меня за такое нарушение в порошок стерла. И сотрет. Хочешь отомстить — доноси и предъявляй доказательства, — и вздохнула: — Жаль только, без толку…

— Вот из-за таких, как ты, я и ненавижу ведьм…

— Но из-за таких, как ты, мы и становимся такими, какие есть, — ответила резко.

И замерла. Браслет нагрелся. Я прижала палец к губам, и Аспид поперхнулся. Шаги на мостовой. Двое. Один — крупный, старший, второй — помельче, пацан. «Пауки». Опять. Чужаки. И запах… болотный. Недавняя троица маскировала чужеродный запах патентными амулетами, а эти… Непредусмотрительные. Аспид тоже уловил нечисть, и тьма вокруг него забурлила, лопаясь мыльными пузырями, формируя клобук.

— Нет, — я отрицательно качнула головой. — С «пауком» не сладишь. Иммунки нет? Тогда не высовывайся. Мозги заплетут, и умолять будешь, чтобы убивали долго и мучительно.

Я отставила нетронутый ликер и спрыгнула с барной стойки. Присела, положила руки на пол и прислушалась к шепоту воздуха.

— Обернуться сможешь? А в унитаз пролезешь?

— Слышь, ведьма…

— Так пролезешь или нет? Да? Тогда уходи. По трубам — и наверх. Выход — в пяти кварталах отсюда, на площадке заброшенного жиркомбината. Ответвление одно, не заблудишься и ничью задницу не напугаешь.

Я закатала рукав, использовала «паучий» яд и мысленно поблагодарила Арчибальда за иммунитет. Посмотрела на символ вызова Круга, но не решилась. Последний сигнал остался. Может, для другого пригодится. Ночь еще не кончилась, а Жорик предсказывал ее «еще краше».

— Кстати, а бар застрахован?

Аспид не ответил. Бесшумной тенью растворился в полумраке, лишь тихо скрипнула дверь туалета. А я вернулась за стойку и приготовилась… убивать. Живьем не взять, но хотя бы одного убить надо. Того, который постарше. И сохранить его память. Да, я пацифист. С тяжелой профессией.

Глава 5

Будто ведьмовство зависит только от силы!

…ведьмовство — это ведь не сила,

а умение с ней обращаться.

Терри Пратчетт, «Дамы и господа»

Я глубоко дышала, набираясь сил. Воздух гудел и вибрировал, обнимал за плечи и поддерживал под руки. Мне чертовски повезло со сферой в Ночь выбора. И нет необходимости искать воду. Или прыгать вокруг свечи. Или кататься голышом по земле. Или таскать килограммы металла или дорогих самоцветов. Или пить эмоции. Или вооружаться мертвой конечностью. Или ходить под мышкой со зверем. Или… У нас много сфер-источников, и мне чертовски повезло. Пока я дышу, сила всегда при мне. Мы можем выбрать несколько сфер из предложенных природой, но воздух дается немногим. И еще меньше ведьм его выбирает. Когда не видишь то, с чем работаешь, продуктивность оставляет желать лучшего. А я до Ночи выбора очень плохо видела. И считала, что главное — жить и дышать, а остальное приложится.

На крыльце потоптались, шушукаясь. Я закрыла глаза, растворяясь в воздухе, смотрела и слушала.

— Ловушка сработала, — негромко говорил старший. — Нас предупреждали, что ведьма-проверяющая пойдет по следу чужаков, и она пошла. И попалась.

— Попалась, — легкомысленно подтвердил пацан.

Потрясающая наивность.

— Проверим, — старший определенно нервничал. Наверняка чуял, что в баре кто-то есть. — И следы уберем. Нет тела — нет дела. А нет проверяющей и видящей — нет проблем. А потом — за девчонкой. Все очень удачно совпало.

Похоже, пришло время нам с Раяной серьезно прошерстить город и его окрестности… Слишком много чужаков вдруг появляется из ниоткуда. Или — не «вдруг»? А среди ведьм Круга я — единственный воздух и единственная видящая. Выводы напрашиваются очевидные. Узнаю, кто информацию сливает… забуду, что пацифист. И — зачем им Зойка?.. И — совпало ли?..

— Стой здесь, — велел старший.

Это плохо.

Дверь открылась, впуская сутулую длиннорукую фигуру, и я ударила, не медля. Воздух вокруг вошедшего взвихрился и вспыхнул белым пламенем, выжигая кислород. «Паук» всхлипнул, потянулся к горлу и оказался распятым на стене. Я учусь на своих ошибках и знаю, где расположены ядовитые железы. Методично выжигая в его легких воздух, я краем глаза отметила появление второго. Придерживая тяжелую дверь, он изумленно потаращился на меня, а потом развернулся и молча задал стрекача.

«Стой, гад!» вырвалось само собой, а с улицы донесся возмущенный мяв. Опустив на пол бесчувственно тело, я рванула за убегающим и на крыльце едва не сшибла помятого Кыса.

— Улька!.. — он шарахнулся от меня, как черт от ладана.

— Гони за Арчибальдом! Быстро! Одна нога здесь — другая там! Или тело к нему отнеси! С меня пять кило мяса! С кровью! Если успеешь!

Мелкий «паук», удирая, петлял обезумевшем зайцем, а я неслась за ним, не разбирая дороги. Колдобины асфальта, кусты, песочницы, ограды и подворотни сливались в сплошное пятно. В серый коридор, в котором яркой молнией мелькал путь убегающего, нестерпимо воняло потом и слышалось тяжелое надсадное дыхание. Там, где «паук» перемахивал через заборы, я просачивалась меж прутьев, но лишь отставала — бегал он отменно. И тратила силу, не успевая восстанавливать. Проклятый наблюдатель и мои детские комплексы с несдержанностью… В полете бы на раз догнала…

Просочившись в щель между бетонными плитами забора, я на секунду остановилась глотнуть воздуха, огляделась и не поверила собственным глазам. «Паук» исчез. Испарился. След ярким зигзагом упирался в серую обшарпанную стену и… И всё. Я недоверчиво прищурилась и резко втянула носом воздух. Болотом воняет повсюду. След четко указывает на стену. И поисковый коридор уходит в пустоту. Оборванные серые края колеблются на ветру бумажными листами. Черт знает, что творится…

Я вытерла мокрый лоб и уперлась руками колени, переводя дух. Легкие работали как кузнечные меха, нещадно кололо в левом боку, по спине струился пот, свитер противно лип к телу. Я сняла куртку с сумкой и огляделась. Заброшенная площадка жиркомбината. Земля, усеянная разбитым стеклом, опавшей листвой и низкими горками из плит. Скучное трехэтажное здание. Выбитые окна забраны фанерой или зияют чернотой. Слабый свет пары зеленоватых фонарей у забора. На крыше раскинул желтые лапки чахлый кустик. Неподвижный. Вопрос. Откуда ветер, от дыхания которого колышутся стены поискового коридора?