Страница 17 из 139
Из носа неумолимо полилось и из глаз тоже. Грустно было расставаться с этими людьми, да еще и так неожиданно. И чего Легарту с его свитой дома-то не сиделось? Или Оракулу хваленому в тряпочку не молчалось, не понимаю. Сейчас, глядишь, насобирала бы я слив, спелых, сладких с жестко-кислой кожурой и со слегка опьяняющим запахом, те, что похуже в корзинку бы сложила – повариха Феба знает, что пустить на варенье, а что ‒ на компот. А те, которые получше, в карманы бы положила ‒ слив много, всю Обитель я не объем. Вечерочком после тяжелого рабочего дня, как старшие вайделы улягутся спать, если Юлика ‒ послушница, приставленная к кладовой ‒ снесет оттуда свечной огарочек, а еще лучше не один, соберемся мы в келье у Хеды или у Юлики, возможно даже у меня, разложим яблоки, сливы, груши ‒ все, что днем собрали за работой, и будем рассказывать истории всякие да вкуснятиной баловаться. Больше всех любили мы слушать «Сказки Энике», древние как сам мир, но интереснее ничего на свете нету. И вроде все уже пересказали по несколько раз, а все равно обязательно сыщется хоть одна новая сказка о деве нанизывающей судьбы-бусины на нити, сплетенные между собой. И сколько ты ни рассказывай, а всех сказок не перескажешь, потому что сама Энике по сей день ходит по миру, собирая свои истории одну за другой и нанизывая их на свои нити. Все бусины разные, ведь и люди, судьбы которых они воплощают, тоже разные. Одна история ‒ одна бусина, бусина ‒ чья-то судьба, много таких вот историй ‒ вот и целое ожерелье вышло. Только мало кто знает, что такое ожерелье ‒ это и есть неделимая жизнь людей, судьбы которых переплелись по воле богов или самой Энике. Говорят, что и ожерелье у девы не становится больше, сколько бы она его не плела.
Так и ходит Энике все собирает и плетет, только моя янтарная бусинка в ее ожерелье, если и попала, то не на ту нить, затерявшись среди драгоценных камней. Видно, мне, чужеродной, нет места среди цвета Высших Домов и их отпрысков, хоть так получилось, что по чьей-то воле родилась я именно среди них. Остается ‒ смириться с тем, что есть, и принимать указания родичей как должное за то, что позволили повисеть с ними на одной золотой нити. Только радости от такой жизни, помнится, мне мало было, потому как мне всегда летело в след «бастардка», при маминой жизни шепотом, а после того, как ее не стало, даже прислуга в доме не чуралась выговаривать это слово вслух. Бастардкой буду я всегда и везде даже после того, как в умывальне меня будут мылить жгучим мылом, драть лыковым мочалом и втирать в меня пахучие масла. Такое, увы, не смывается ‒ невозможно смыть то, что вытравлено в умах людей ядом их собственной желчи.
‒ И еще, Гинтаре, ‒ серьезно проговорил вайдил. ‒ В Латгелии сейчас очень неспокойно.
Вообще-то нигде сейчас не спокойно. В бурное время, однако, живем. Эльфийской империи все неймётся от того, что под боком у них некогда захудалое княжество среди своих болотных равнин превратилось в государство с крепким военным кулаком. Привыкли эльфы быть везде и во всем первыми из-за их самых лучших изобретений и находок, в сфере смертоубийства особенно. Да и в чем-чем, а в своей древнейшей магии эльфы были сильны, как никто, поэтому и связываться с ними боялись. Только одно дело ‒ держаться от них подальше и совсем другое, когда они сами никому житья не дают, суя свой нос, куда не следует.
Но старого жреца, видимо, слабо интересовали проблемы империи Анорион, поэтому он продолжил говорить о своих тревогах:
‒ Многих в королевстве не устраивает нынешняя власть, ‒ он встал и подошел к окну, своему излюбленному месту. ‒ Король слишком молод, а канцлер из некогда опального Дома…
Он замолчал, погрузившись в свои тяжкие думы, а я принялась выуживать из памяти хоть что-то по истории. Мне больше нравилось читать старинные летописные своды, о чем марают пергамент нынешние писцы и к каким событиям готовят свои перья ‒ сокрыто мраком грядущего. Но если мне не изменяет память, то отец теперешнего лорда Вардаса некогда поднял восстание против предыдущего короля Удвига, но проиграл финальную битву войскам Ольг…
Погодите-ка!!!
Ну правильно, как раз вайдилу Фьёрну и проиграл! Вот почему у канцлера на нашего жреца зуб заточился! Все-таки историю пишут победители и тут старые фолианты не соврут. А текущие события ‒ только слухи и домыслы. Чувствую, чтобы вникнуть в суть нынешней внешней и дворцовой обстановки придётся мне всерьёз засесть за вестовые листки в библиотеке… дома лорда Браггитаса. Я тяжело вздохнула – нет, слишком резкие перемены могут пагубно сказаться для моих нервов.
‒ Существуют вещи, Гинтаре, о которых мы не в силах забыть, ‒ снова заговорил жрец, разглядывая сад за окном. ‒ Хотели бы, но не можем и не имеем права, потому что существует совесть, способность нашего разума, которая нам не подвластна.
‒ Достопочтенный вайдил, ‒ невозмутимо перебила вайдела Беата монотонные рассуждения старого жреца. ‒ Не кажется ли вам, что для девочки на сегодня и так слишком много потрясений!
Женщина возмущенно посмотрела в сторону окна и продолжила:
‒ А вы пытаетесь запутать бедного ребенка еще и мирскими грехами. Побойтесь Всевышнего Дейваса!
‒ Не беспокойтесь, вайдела, ‒ улыбнулся старик на ее негодование. ‒ Я просто хочу предупредить ее о возможных опасностях, которыми полны светлейшие покои королевского двора.