Янтарь на снегу

‒ Гинька, возьми меня с собой! ‒ выпалила на одном дыхании Людя, я даже опомниться не успела. ‒ Пожалуйста!

Могила сама подстроится под неё, это точно.

Судьба у Люди была не то что горькая, но достойна хорошей слезливой бардовской песни. Ее родители купцы ‒ были людьми богатыми и состоятельными, а Людвика являлась единственной дочкой, которая после их смерти все наследовала. Жилось ей при родителях хорошо и вольготно: мамки, няньки, вишенки в меду, да пряники в глазури. Только так вышло, что родителей Люди не стало до ее совершеннолетия, и все наследство отошло в распоряжение опекуна ‒ какого-то дальнего родственника. Опекун этот, по словам Люди, из самых лучших побуждений вознамерился ее выдать замуж, а за отсутствием достойных такой чести кандидатов, решил, что наилучшая партия для девушки-сироты он сам. Людя, как по написанному, такому решению воспротивилась. Только, кто ее стал слушать пигалицу-желторотую. Няньки, купленные новоиспечённым женихом и по совместительству опекуном, заперли Людю в покоях и охранять стали денно и нощно, глаз с нее не спуская. Однако Людя не была бы сама собой, если бы не сделала по-своему. Подкупив одну из нянек спрятанными коралловыми бусами ‒ больше ничего не было («жених» все до свадьбы изъял у непокорной невесты), Людя ночью сбежала в нашу Обитель, благо жила она недалеко, в соседнем селении. Вайдил с вайделой посоветовались и решили, от чего бы деве да не помочь, раз такая ситуация с ней приключилась. И все было бы не так уж и плохо, если бы к тому времени самой Люде не исполнилось шестнадцать лет, и не привыкни она к той сытой и легкой жизни, которая была у нее при родителях. Вот и выходило, что Людя сильно отличалась от нас всех своим бурным норовом и непокорным характером. Ситуация усугублялась еще и тем, что уж больно нравилось купеческой дочери внимание, проявляемое к ней противоположным полом. Мы-то все тоже отнюдь не являлись покорными овцами, как нас любила называть Людя, но хулиганили мы в основном по мелочи, не переходя границ. Могли натаскать в карманах фруктов, благо льняная хламида позволяла, потом собраться ночью в чьей-нибудь келье, пока наставницы не видят, ежели кто свечной огарочек принесет, и устроить себе посиделки со сказками. Попугать наставниц, скрипя балками на чердаке или прикидываясь привидениями, натянув на голову белые простыни. А вот для Людвики ‒ это все были детские шалости, скучные и унылые. Куда веселее сбежать ночью на свидание с деревенским парнем или выпросить у него подарок с конфетами. И ведь не понимала же глупая, что ходит по краю не просто тонкому, а острому, как армирская бритва, и рано или поздно за конфеты кто-то тоже потребует плату. Только Людю переубедить было сложно. Так и жила она своим умом, в ожидании совершеннолетия, чтобы вернуться в отчий дом и забрать то, что ей по праву причитается.

‒ Какое поручение мне передал вайдил Фьёрн? ‒ кисло спросила я, а то если не напомнить, вряд ли бывшая купеческая дочка вспомнит, что собиралась мне передать.

‒ А это, ‒ Людя отмахнулась как от назойливой мухи. ‒ Сказал, чтобы в прядок себя привела, умылась, переоделась и через час была готова к отъезду.

У меня упало сердце. Да как же так? Я ведь ясно дала понять, что ехать никуда не хочу.

‒ Не кисни, Гинька, ‒ снова встрепенулась Людя. ‒ Попроси у этого своего родственника взять и меня с собой.

Может уговорить Легарта взять ее в королевские избранницы. А что, чем не невеста ‒ избалованна, упряма, хитра и изворотлива. Других при дворе не водится. Людя даже руки сложила перед собой в молящем жесте, только разве на колени не встала. Я самой пречистой Живой себя почувствовала. Но легче от этого не стало.

‒ Зачем тебе это, Людя? И кем ты при мне будешь?

‒ Как кем? ‒ возмутилась нерадивая дева. ‒ Твоей комнатной девицей, конечно же!

У меня глаза на лбу оказались, а челюсть ударилась об пол с особым звоном.

‒ Ты? И комнатной девицей? ‒ не выдержав, я рассмеялась. ‒ Людя, честное слово, не смеши. Ты за все время в Обители ни одного поручения как следует, не выполнила, а тут горничной. Ты вообще хоть представляешь, что это такое?

‒ П-фф, ‒ только и фыркнула моя собеседница и, подбоченясь, нравоучительно заметила: ‒ Видно, что книжек ты читала много, да не тех. Комнатная служилая девица стоит по рангу выше над остальной прислугой, а переодевальщица невесты короля…

‒ Я не невеста короля, ‒ решила прояснить этот момент сразу, чтобы ни для кого потом сюрпризов неприятных не было.

‒ Не перебивай, ‒ опять отмахнулась от меня Людвика. ‒ Я все продумала, у меня даже план имеется.

Воистину! Вот кого на самом деле должен был назвать Оракул в числе возможных кандидаток в жены королю. С такой королевой не то, что король, все королевское имущество за зря не пропадет. Пока я тут страдала и предавалась унынию, Людя уже на всю свою жизнь план разработала. Быстро, однако.

‒ Невеста ты или нет, ‒ категорично заметила она. ‒ Но это тебе не купеческий извод. Как твоя служащая я тоже буду иметь доступ в высший свет.

Весьма ограниченный, надо сказать, но я решила не разбивать ее мечты с размаху, пусть тешится – это будет недолго. А сейчас надо выслушать деву до конца ‒ не каждый день со мною планами делятся относительно своего будущего.

‒ Мне много не надо, ‒ продолжала рассуждать, как ни в чем не бывало, Людя. ‒ Достаточно и какого-нибудь мелкопоместного дворянчика из младшего Дома, можно с прохудившимся кошельком.