Янтарь на снегу

‒ Поэтому, полезай-ка ты обратно в свою комнатушку, ‒ братец меня снова подхватил на руки и стал заталкивать в окно. ‒ И как прилежная девочка жди старшего брата. А потом, когда улажу все дела, я все тебе объясню в теплой семейной обстановке.

‒ Все равно сбегу! ‒ пискнула я и послушно залезла в свою келью, где меня уже ждали обеспокоенная вайдела Беата и шмыгающая носом, расстроенная Людя. Пожилая женщина, поджав губы, осуждающе взирала на меня. Я молчала, так как сказать мне было нечего, и еще чувствовалось, что из-за наполняющихся влагой глаз придется тоже пошмыгать носом.

Но проблемы моего носа, как и моё душевное состояние, мало интересовали старую жрицу, поэтому отчитывать она стала нас сразу строго, но не зло:

‒ Думаю, что не время делать вам обеим замечание по поводу вашего непростительного поведения сегодня.

Мы молчали, опустив головы. Оправдываться было бы некрасиво ‒ сами виноваты.

‒ Ладно, я понимаю – Людвика, ‒ она снисходительно посмотрела в сторону Люди. ‒ Но вы, Гинтаре…

На этот раз в меня уперся ее острый, полный горечи, взгляд. Я посмотрела на вайделу, и от чего-то подумалось, что я никогда ее не боялась по-настоящему. Всегда послушно выполняла ее указания не из страха, а из уважения, которое испытывала к ней, зная, что во глубине души она добрый и отзывчивый человек. Даже Людя, всегда сетующая на то, что ее несчастную пытаются извести трудом и постами, постепенно стала кое-как приламываться к жизни в Обители. Явственным призраком в памяти вдруг возникла тетка, и сразу руки похолодели от не прошеных воспоминаний.

Что теперь будет? Тогда, после маминой смерти, она словно с цепи сорвалась, вымещая на мне непонятную злобу и ненависть. А ненавидела за то, что дед оставил мать и меня при Доме. После того, как он вместе с сыновьями сложил головы в междоусобице на стороне молодого короля, тетушка быстро сориентировалась: меня кусающуюся и брыкающуюся запихнули в повозку и отослали в этот забытый всеми богами приют.

‒ Что с вами Гинтаре? ‒ на этот раз взгляд вайделы был обеспокоенным и встревоженным. ‒ Вам плохо!

Она не спрашивала, а утверждала. Людя тоже уставилась на меня глазами-блюдцами.

‒ Н-ничего, ‒ ответ получился не очень убедительным, поэтому я попыталась улыбнуться, надеясь так снять напряжение. Видимо улыбка вышла жалкой ‒ вайдила еще больше разволновалась.

‒ Людвика, сейчас же принесите воды, ‒ обратилась она к девушке, строго добавив:

‒ И не вздумайте свернуть по дороге.

Людя неохотно кивнув, выскользнула за дверь. Ее любопытство нещадно распирает, а тут за водой посылают, какая несправедливость.

Вайдела близко подошла ко мне, взяла двумя руками за плечи и, слегка надавив, усадила меня на кровать. Сама жрица присела на грубо сколоченную табуретку напротив меня.

‒ Отдохните, Гинтаре, и послушайте, что я скажу, ‒ она сделала легкий вздох, после чего продолжила:

‒ О чем горюете ‒ я уже ведаю, поэтому дам вам совет ‒ не сопротивляйтесь.

‒ Что? ‒ я была в ужасе. ‒ Вайдела Беата, неужели вы не понимаете ‒ это какой-то дурной розыгрыш. Балаганная пьеска, наконец. Вернуться туда, где меня все ненавидят только за тем, чтобы отхватить еще одну порцию унижений и презрения. Ну уж, нет!

‒ Гинтаре, пророчества, которые делает Великий Оракул, небеспочвенны. Он делает действительно очень точные прогнозы и еще ни разу не ошибся, уж я-то знаю, поверьте.

Интересно откуда, подумалось мне. Нет, конечно, об Оракуле знают все и о его предсказаниях тоже. Но откуда у старой жрицы такая уверенность в том, что они эффективны.

‒ Я когда-то жила при дворе, ‒ ответила на мой немой вопрос вайдела.

У меня даже челюсть отвисла от неожиданности. Вот тебе и на! А ведь можно было догадаться сразу. Или на самом деле я просто не обращала внимания на очевидные вещи: слишком правильная речь для простой вайдилуты вышедшей из народа, манеры не свойственные сироте, красивый точеный стан, который не согнули даже годы, породистое лицо без намека на простоватость, аристократические длинные пальцы, не убитые трудом. А в келье вайделы имелся серебряный чайничек для заварки, который она любила и берегла, заваривая чай по особым случаям для угощения важных гостей, например, барона Чиплюса, который изредка ‒ после того злосчастного случая со штурмом ‒ время от времени, но все же наведывался в нашу Обитель. Знала я про чайничек от того, что сама помогала вайделе Беате накрывать в тех редких случаях на стол. И что-то мне подсказывало – сегодня Легарту чаю не перепадет.

Между тем, жрица продолжила беседу:

‒ О том, почему я покинула двор – рассказывать не буду, но скажу вам откровенно ‒ понимаю вас и ваши чувства сейчас. И, тем не менее, дайте шанс самой себе. Вы молоды и образованы не хуже придворных девиц, а в некоторых вопросах и лучше. Манеры все же придется подучить, ‒ тут она многозначительно посмотрела на меня, краешек ее губ в ухмылке потянулся вверх, от чего я покраснела как свекла. ‒ Да и над танцами придется основательно поработать, но я уверена – вы справитесь.

Глядела я на вайделу Беату да глазами хлопала. Ну, еще рот из почтительности закрывала, потому как он, то и дело, открывался сам собой. Вот уж жрица удивила, так удивила! Мне казалось, что она больше всех воспротивится такому повороту событий в судьбе одной из своих воспитанниц. А тут вон оно как-обернулось-то! Тут или тонкий расчет, или романтизм на старости лет.