Принцесса и Дракон

Более вероятным представлялось, что якобинцы не тронули респектабельную чету, не из жалости, а, скорее, не желая связываться с Арманом, по виду которого было ясно, что ссориться с ним – себе дороже, особенно, учитывая наличие шпаги.

Когда эти ничтожества упомянули Эмильенну и поделились своими планами относительно ее, Арман вспыхнул и выхватил шпагу. Не тратя попусту ни слов, ни времени он сделал выпад и стальное острие вошло в живот «Карла», который стоял к Ламерти ближе всех. Арман тут же выдернул шпагу обратно, а «Карл» осел на пол, тщетно пытаясь зажать рану руками. Все произошло столь стремительно, что республиканцы не успели даже схватиться за оружие, которое у них имелось. Очевидно, они рассчитывали на более долгий разговор с наглецом, а также на то, что он один, а их – трое. Смутьяны не удосужились учесть того, что они пьяны, а он трезв, кроме того, наверняка, лучше их владеет оружием.

Увидев, что случилось с товарищем, «Людовик» тут же бросился к своей шпаге, которая валялась на лавке. Так же поступил и «Филипп», отшвырнув от себя заплаканную Николетту, которая воспользовавшись ситуацией, бросилась вон, успев, однако, бросить исполненный благодарности и восторга взгляд на Армана и пробормотать: «Храни вас Бог, сударь!».

Ламерти не удостоил спасенную вниманием, сосредоточившись на «Людовике», принявшемся неумело, но с энтузиазмом размахивать своей шпагой, которая, на удивление оказалась слишком хороша для оружия простолюдина. Очевидно, была реквизирована у какого-нибудь дворянина. Дрался мужчина плохо, однако, ему хватило ума это понять, и принять единственно верное решение для спасения своей жизни.

– Жиль, – задыхаясь, обратился он к «Филиппу», который порывался напасть на Ламерти с другой стороны. – Беги и схвати его девчонку, иначе – нам конец. Она, наверняка, на улице, возле дверей.

Арман рассвирепел, услышав слова противника, тем более, что тактика «Людовика», направленная против него, была и впрямь разумна и беспроигрышна. Если Эмильенна окажется в опасности, то у него будут связаны руки, и вообще неизвестно, чем все это кончится. Единственная возможность не попасться в расставленный капкан, это прикончить «Людовика» до того, как Филипп – Жиль схватит Эмили. Тогда, хоть мерзавец и станет прикрываться девушкой, как живым щитом, но по крайней мере, они останутся один на один.

В свою очередь Эмильенна, наблюдавшая за происходящим, была готова к тому, что ее ждет. Она могла бы попытаться убежать или спрятаться, но рассудила иначе. Девушка сама вошла внутрь и направилась в сторону дерущихся, столкнувшись с Жилем, который спешил за ней.

– Не стоит утруждать себя, – голос у нее был ледяной, а взгляд отливал сталью, как тогда, когда она явилась в комендатуру с пистолетом. – Я здесь.

– Эмили, вы сошли с ума! – Арман не отрываясь от поединка, тем не менее, видел, что происходит. – Как только я закончу с ними, я вас убью!

– Лучше вы, чем они, – ответила девушка и резко, с силой ударила снизу по руке заслушавшегося их диалогом Жиля, стоявшего рядом с ней. Тот от неожиданности выронил шпагу, которую Эмильенна успела подхватить в воздухе и тут же упереть в грудь растерявшемуся «Филиппу». Мужчина отступил и рванул в сторону лавки, где лежала шпага его приятеля, истекающего кровью, привалившись к ножке стола.

Вооружившись, негодяй почувствовал себя увереннее, ведь ему противостояла всего лишь женщина, пусть и со шпагой в руках. Жиль не рассчитывал встретить в лице прелестной девушки серьезного соперника и потому, вновь почувствовав себя хозяином ситуации, осклабился и начал издеваться.

– Сама пришла, малютка! Это правильно. Умные женщины предпочитают настоящих мужчин. Брось железку, дурочка, поранишься не ровен час.

Однако он явно недооценил противницу. Девушка фехтовала не то, чтобы хорошо, но довольно сносно. Ее можно было назвать скорее техничной, чем виртуозной, Эмили словно не дралась, а отрабатывала приемы с учителем фехтования. Но во-первых, мужлан, которого революция подняла с самого дна общества, не владел шпагой даже на уровне начинающего, а во-вторых, вообще не ждал от женщины сопротивления, будучи уверен, что она схватившись за оружие, будет глупо размахивать шпагой, надеясь его напугать.

Трактирщик и немногие оставшиеся в заведение с удивлением наблюдали за двойной схваткой, причем пара Жиль – Эмильенна привлекала к себе больше внимания зрителей в силу своей необычности. Арман, боковым зрением, тоже следил за вторым поединком, удивляясь открытию очередной грани необыкновенной девушки, с которой свела его судьба. Невольное восхищение было не менее сильным, чем клокотавшая в нем злость на безрассудность Эмильенны.

Эмили, между тем, сделала удачный выпад и ранила противника в плечо. Несмотря на то, что все ее движения были осмысленными и целенаправленными, неожиданный успех все-таки застал девушку врасплох. А расплывающееся по куртке Жиля темно-красное пятно приковало к себе взгляд и, казалось, парализовало неопытную фехтовальщицу, не привыкшую к настоящим поединкам. Уязвленный мужчина, хоть и раненный, не преминул воспользоваться ее замешательством. Боль и злость придали ему сил, заменив недостающую ловкость и умение. И через несколько мгновений Эмильенна, так и не оторвавшая глаз от раны, почувствовала как ее собственное тело пронзает холодная сталь.

Глава сорок третья.

За миг до этого Арман расправился-таки со своим соперником, который хоть фехтовал и неважно, зато очень хотел жить, а потому всячески увиливал и изворачивался, прячась за столами и скамейками. Добраться до «Людовика» было непросто, и Ламерти больше гонялся за ним по залу, чем сражался. В конце концов, Арман с силой «чиркнул» шпагой по ноге противника, рана была не смертельной и даже не слишком серьезной, но двигаться мешала и Ламерти наконец его настиг. А потому жить бы «Людовику» не дольше минуты, если бы в это же время шпага «Филиппа» не добралась до Эмильенны.

Арман тут же забыв о своем сопернике, бросился к девушке и успел ее подхватить за секунду до падения. Шпага Эмили, выпав из ослабевших рук жалобно звякнула о пол. Жиль – Филипп, не стал рисковать жизнью ради призрачного шанса прикончить обидчика, занятого своей женой. Зажимая уцелевшей рукой рану на плече, он поспешил убраться, не думая о товарищах. Впрочем, «Людовик» не мешкая, последовал его примеру. С неожиданной для человека, раненного в ногу, резвостью, он проковылял к выходу. Участь «Карла», истекающего кровью, очевидно, меньше волновала обоих якобинцев, чем спасение собственных шкур. Они, без всякого зазрения совести, оставили умирающего приятеля на попечение трактирщика.

Арман тем временем оценил состояние Эмили. К великому его облегчению, она была всего лишь ранена, да и то не опасно. Жиль полоснул по плечу девушки, крови было много, но в целом, можно было сказать, что все обошлось. Эмильенна даже не потеряла сознание, просто ослабела от вида крови – и своей, и чужой. Ламерти понес ее на руках к выходу. За ним семенил хозяин заведения.

– Вы – благородный человек, сударь, – лепетал он. – Заступиться за честь женщины… Да, но поймите меня правильно… урон, нанесенный моему заведению…

– Взыщите с этих! – не оборачиваясь отрезал Арман.

– Но как же? – трактирщик растерянно посмотрел в сторону «Карла». – Я даже не знаю, что мне делать с ним.

– Советую сжечь тело, а пепел разбросать в свинарнике, – меньше всего молодого человека волновало, как сердобольный и трусливый трактирщик будет улаживать последствия их схватки.

Хозяин последовал за Ламерти и во двор, пытаясь робко возражать, но ответом на его заискивания стал лишь удаляющийся цокот копыт.

С учетом того, что троица смутьянов принадлежала к местной революционной элите, и по крайней мере двое из троих живы, логично было предположить, что искать Ламерти с «женой» будут по всей округе, причем искать усердно, с целью отомстить за унижение. Поэтому, несмотря на то, что Эмильенна нуждалась в лекаре и постели, Арман не решился направиться в ближайший городок или деревню, а напротив, поспешил углубиться в лес.