Страница 14 из 26
Наталья, не отвечая, задумчиво крутила в пальцах нож.
Призвав на помощь всю свою твёрдость, Сатоко взяла его у Натальи из рук, аккуратно помыла и убрала в шкаф. Потом сходила в другую комнату и принесла другой клинок – в традиционном стиле, с зеркально отполированным лезвием и удлинённой рукояткой.
– Возьми. Если ты вознамерилась перерезать себе горло, он подойдет гораздо лучше. Могу даже объяснить, как это правильно делается.
– Ты издеваешься?
– Я – нисколько. Раз ты не в состоянии нести груз собственных поступков, туда тебе и дорога. Так что хватит скулить. Или живи, как человек, или умри, как человек. Впрочем, ещё можешь по примеру вашего покойного знакомого пьянствовать в барах до полного освинения.
Глаза Натальи полыхнули бешенством. Она стиснула кулаки.
– Сатоко-сан, сейчас мне очень хочется разбить тебе физиономию.
Та бережно отложила в сторону нож. И невозмутимо ответила:
– Давай. Попробуй. Глядишь, и полегчает.
Долгое мгновение Наталья стояла напротив подруги. Казалось, сейчас она действительно кинется в драку. Однако девушка отступила. Зажмурилась и медленно выдохнула, опуская голову.
– Извини. Понимаю, я веду себя глупо, но… я пока не совсем справилась. Но я смогу. Не беспокойся.
– Ты меня напугала, – просто сказала Сатоко.
Наталья слабо усмехнулась.
– После твоей отповеди верится с трудом. Ты вправду стала бы объяснять, как совершить самоубийство… правильно?
– Конечно. Пребывающих в истерике подобная информация отрезвляет. А тем, кто решился, пригодится по прямому назначению.
– Да, вы с Ольгой друг друга стоите. Откуда ты-то такое знаешь?
Сатоко пожала плечами.
– Меня научила мать, когда я была подростком. В своё время на эту тему целые трактаты писали.
– Научила мать?! Господи, что вы за люди?!
– Люди как люди. Просто у нашего дружелюбия, законопослушности и привычки ставить коллектив выше личности есть и оборотная сторона. На дворе XXI век, и мы можем создавать очередное «экономическое чудо», строить атомные станции и летать в космос, но потомки самурайских родов по-прежнему учат детей искусству сэппуку. Да и без него в Японии смерть – дело житейское. В том числе добровольная. Даже не пользуясь этим выходом, мы о нём помним. И я тоже в своё время изложила сыну всё до тонкостей.
– Потрясающе. Мне и представить такое дико. Учить детей технике самоубийства…
– Обычно эта наука помогает им жить долго и счастливо, – хмыкнула Ольга, входя в комнату. – Как прививка для психики, обременённой национальными японскими тараканами. Ну, или способ передать родовое безумие по наследству.
– Орьга! Ты откуда?! Мы за тебя волновались.
– Из спальни. Прошу меня извинить, но я позволила себе немного подремать. Ночь и утро получились очень утомительными.
– Я не видела твоей обуви у порога.
– Вымыла. Сушится на веранде вместе с моей формой. Надеюсь, она успеет высохнуть до тренировки по иайдо.
– А вечером постирать было нельзя? – включилась в беседу Наталья.
– Вечером мне снова в Акэгаву. Кроме того, меня явно не поймут, заявись я на занятие в таком виде, будто только что с поля боя. Вы закончили со своей разборкой?
– В общем, да.
– Тогда предлагаю заняться чём-нибудь более осмысленным. Например, пообедать.
– Идея неплохая. Постой-ка, что у тебя на виске… и на шее?
– Следы бурных развлечений, – хмыкнула Ольга.
– Дай посмотреть.
– Я не хочу стирать ещё и эту рубашку.
– А ты её сними.
Ольга с усмешкой вынула из кармана резинку и связала волосы на затылке. И сбросила блузку, оставшись обнажённой до пояса.
Глянув на её тело, подруги побледнели.
– Кто тебя так избил?
– Таковы итоги первой тренировки. По меркам сей милой компании, сущие пустяки. Но школа того стоит.
По-моему, тебе не на иайдо, а в больницу надо, – буркнула Наталья.
– Зачем? Кости более или менее целы, суставы на месте. Неужели мне обращать внимание на синяки?
– Если ты продолжишь заниматься с такими маньяками, они тебя точно изувечат.
Ольга покачала головой.
– Нет. Могут убить, но не изувечат. Разве что совсем случайно.
– Вероятно, твои слова должны меня утешить, – Наталья яростно теребила пояс. – Подумаешь, убьют, какая мелочь! Как вы мне надоели со своими смертями! Один вспарывает живот, другой прыгает с крыши, третья… Нормально, правда? Я чувствую себя загнанной в угол. Я кричу, что не в силах этого выносить, а Сатоко услужливо протягивает мне нож. Или впрямь единственный способ избавиться от кошмара – покончить с собой?
Брови Ольги сошлись на переносице.
– Можно ещё принять всё как данность и не морочить голову себе и окружающим. Ты оказалась среди людей, для которых Бусидо – не исторический анекдот, а норма жизни. И они ей следуют в меру своих способностей, решимости… или даже глупости. – Её голос звучал сурово. – Наталья, я предупредила тебя однажды, предупреждаю ещё раз. Последний. У тебя сейчас два выхода. Первый: прекращай переживать, становись на Путь и в дальнейшем следуй правилам и логике ситуации – признаю, довольно жестоким. Второй: покупай билет и возвращайся в Россию. Там тебя никто не станет мучить.
Не отвечая, Наталья медленно обошла Ольгу и осторожно сняла с её шеи окровавленный лейкопластырь. Хмуро посмотрела на рану.
– От чего она?
– Догадайся.
– Неудачная попытка тебя зарубить? – предположила Сатоко.
– Метка на память о церемонии посвящения. Как ты и предсказывала, ко мне отнеслись весьма агрессивно.
– Похоже, тебе сказочно повезло.
– Мой новоиспечённый враг владеет мечом куда лучше, чем я. Он без труда мог меня обезглавить. Но всё‐таки не решился совершить убийство в доме Хаябуси-сэнсея, перед учителем и старшими учениками. И ограничился такой демонстрацией отношения к нехорошей женщине-гайдзину.
– А он не попытается подстеречь тебя в тёмном переулке? – спросила Наталья, разыскивая в шкафу аптечку.
– Наверняка попытается. Вероятно, и не один. Так что настоящая битва для меня ещё впереди.
– Ты же погибнешь!
– Возможно.
Наталья не нашлась с ответом. Только выложила на стол перевязочный набор, пинцеты и хирургические иглы. Тоскливо поглядела в окно. И тихо вышла из комнаты.
Сатоко вздохнула.
– Орьга-сан, ты истинный самурай. Мужество, хладнокровие и ни капли благоразумия. Пожалуйста, подожди, пока я простерилизую инструменты. Твою рану надо зашить.
Тэруока Кэндзиро сидел на камне и мрачно смотрел под ноги. Рядом весело журчал ручей, в ветвях деревьев шелестел ветерок, но воину не было дела до великолепия природы.
Он чувствовал себя оскорблённым. Увлечение древними традициями и напряжённое обучение в Генкай-рю лишили его всякого интереса к иностранцам и иностранному. Не говоря уже о симпатии. Тэруока привык не замечать гайдзинов, когда те встречались ему на улицах. Но в тех редких случаях, когда с ними приходилось сталкиваться вблизи, ему стоило больших усилий скрыть свою неприязнь. Что до женщин, то он считал их едва ли не выходцами с другой планеты. Они должны воспитывать детей и доставлять удовольствие мужчинам, а об их судьбах и устремлениях он ничего не знал и не хотел знать. Ещё в три года Тэруоку бросила родная мать. Он вырос в уверенности, что весь женский пол таков же.
И тут в школе, служившей ему убежищем от невзгод и безобразия мира, в единственном приюте настоящего самурая появляется… она. Серинова Орьга, так, кажется. И вдребезги разбивает его внутреннюю гармонию. Тэруока дважды пытался показать ей её настоящее место… и оба раза она игнорировала его потуги. Холодное безразличие со стороны заведомого ничтожества унижало больше всего. Хотя он сознавал, что сам выставил себя в неприглядном свете, позволив себе сорваться. Хаябуси-сэнсей смотрел на него с явным неодобрением. Зачем учитель привел эту сумасшедшую? Давно Тэруока не знал такой ненависти. Боги Небесной горы, как ему теперь быть?