Страница 25 из 30
– Раздевайтесь. Лучше донага – будет удобнее.
Ольга молча повиновалась. Забравшись на поддон душа, она потянулась к узлу повязки. Кацумото отрицательно качнул головой:
– Уберите руки. Я всё сделаю сам.
По-прежнему не говоря ни слова, она прислонилась к стене и подставила ему бок. Едва Кацумото снял бинты, из раны снова потекла кровь.
– Неплохо. Ожога нет, – констатировал он. – Я обработал разрез кислотой, чтобы быстрее нейтрализовать яд.
Включив душ, он долго промывал рану ледяной водой. Ослабевшей Ольге стоило изрядных усилий сдержать дрожь, сохраняя подобающую неподвижность. Боль ещё ладно, но холод… В конце концов самурай заметил её посиневшие губы. Открыв горячий кран, он направил струю ей на ноги.
– Могли бы и попросить, чтобы я сделал воду теплее.
«Вас?» – удивилась девушка.
– У меня есть репутация, – сказала она вслух.
Кацумото не ответил. Достал из сумки хирургический набор, протёр разрез перекисью и принялся зашивать.
Ольга с пониманием глянула на него. Он тоже подчас оказывался заложником своей ужасающей репутации – в тех случаях, когда проявлял хоть что-то человеческое.
Закончив, он закрыл краны и знаком велел ей выпрямиться. Аккуратно перевязал; сунул в руки полотенце.
– До сих пор вы имели дело с учеником, – сказал он, упаковывая инструменты. – Но с учителем вам не справиться. А тому подчиняются ещё восемь-девять «шестёрок», причём отлично организованных.
Россиянка вытерлась, набросила через плечо потайные ножны с танто и завернулась в свой алый шёлковый пеньюар, заранее повешенный в ванной.
– Я попробую остановить его, – продолжал Кацумото. – В случае моей гибели ваша задача остаётся прежней. Вы меня поняли, госпожа?
– Я готова умереть, если вы об этом, – спокойно ответила Ольга. – Но вам не кажется, что вы повторяете ту же ошибку, которую сделали тогда на игре «Тайра и Минамото»?
– Нет. Наблюдатель останется с вами. А мне сейчас лучше охотиться в одиночку. Возможно, я не успею добраться до самого Саннинмэ, но подготовлю почву к вашему появлению.
– Саннинмэ? Третий? Странное имя.
– Это не имя. Когда-то он входил в тройку лучших убийц Японии.
– Значит, есть ещё Второй и Первый?
– Ну, что до Первого, он давно мёртв.
– Ясно. А кто Второй?
По губам Кацумото скользнул намёк на усмешку.
– Я.
Мацусита лежал на кровати, от обилия навесных конструкций напоминавшей металлического паука. Его многострадальные ноги, во многих местах пронзённые фиксирующими спицами, почти терялись в сложной системе подставок и подвесок. Позвоночник тоже был зажат в сталь и титан, походя сейчас на гребень рептилии. Правда, пока этот гребень скрывала прорезь, сделанная в жёстком матрасе.
Обезболивающие притупляли чувствительность, но не до конца. Пытаясь отвлечься от ломоты во всём теле, Мацусита угрюмо размышлял о своей дальнейшей судьбе.
Сегодня утром он с трудом отделался от полицейского, которого интересовали обстоятельства его падения. Ему пришлось официально расписаться в случайности происшедшего… Чёрт бы их всех побрал! Заикнись он о том, что было на самом деле, его наверняка сочтут сумасшедшим. Зато Саннинмэ поверит – и тут же прихлопнет.
Денег он теперь точно не получит. Больше того, лечение сожрёт все его сбережения. Ему повезёт, если…
В палату заглянула медсестра.
– Мацусита-сан, к вам посетитель.
– Кто? – хрипло уточнил он.
– Ваш коллега по работе, Иосикава-сан.
– Коллега… – по спине Мацуситы вдруг пробежал холодок. – Хорошо.
Медсестра скрылась, и в дверь шагнул Саннинмэ. Невольно побледнев, убийца произнёс:
– Добрый день.
– Возможно, – тонко улыбнулся посетитель. – Как здоровье?
– Спасибо, все нормально…
– Значит, это была случайность?
– Да, – Мацусита заставил себя говорить уверенно. – Случайность.
– В таком случае, где ваш разрядник?
– Разрядник? – тупо переспросил он. И только тут сообразил, что у полиции не было к нему претензий. Следовательно, в его вещах не нашли ничего предосудительного.
– Наверное, я его выронил, когда падал.
– Нож вы тоже выронили? Удивительная удачливость, не так ли?
– Вы полагаете… я нарочно спрыгнул с обрыва?
– Думаю, вас оттуда сбросили, предварительно обезоружив. Но всё-таки позаботились оставить вам жизнь. Чем же вы заслужили такое благоволение?
Потрясённый проницательностью Саннинмэ, Мацусита лихорадочно пытался придумать выход из положения.
– Это была случайность… – повторил он уже без надежды.
Цепкие пальцы схватили его за запястье. Внимательно осмотрев кожу на руке подчинённого, Саннинмэ быстро нашёл характерные ссадины: следы от верёвок.
– Кто они? Что вы им рассказали? Вам лучше говорить правду, Мацусита-сан.
– Я… говорю правду.
Саннинмэ извлёк откуда-то шприц.
– Значит, вы нуждаетесь в дополнительной инъекции.
Мацусита понимал: это конец. В отчаянии он ударил свободной рукой по кнопке вызова медиков:
– Помогите! Мне плохо!
Саннинмэ неожиданно отпустил его.
– Хорошо, я дам вам отсрочку, Мацусита-сан. Но ненадолго. Подумайте, что мне сказать в следующий раз. – Он с обеспокоенным видом повернулся к врачу и медсестре, вбежавшим в палату: – Надеюсь, там нет ничего серьёзного. Простите, мне не следовало так утомлять его.
– Мы сделаем всё возможное. Но вам сейчас лучше уйти, Иосикава-сан.
– Понимаю, – он сделал общий поклон и удалился.
Вздрогнув, Ольга открыла глаза. Мимолётный взгляд на часы поверг её в ужас. Половина десятого. Она проспала почти в два раза дольше, чем собиралась.
– Доброе утро.
На ковре у дальней стены, скрестив ноги, восседал Кацумото.
– Охаё годзаимас, – поклонилась она ему. – Извините меня…
– Вам необходимо было выспаться, – отозвался он, в мгновение ока оказываясь на ногах. – Это я отключил ваш будильник. Нет смысла бродить тут пьяной от усталости.
Пристально посмотрев на девушку, он подобрал свою сумку:
– Всё уже сказано. Прощайте, – и исчез, покинув номер через балкон.
Прикрыв за ним стеклянную дверь, Ольга отыскала свою одежду. Вчера её хватило только на то, чтобы повесить всё в шкаф на плечики… А ведь надо ещё застирать и зашить пострадавшую вчера блузку. Она достала её… и остолбенела. Блузка оказалась зашитой и чистой. И уже успела просохнуть. Изумлённая до глубины души, Ольга попыталась представить себе Кацумото за стиркой. И поняла, что не в состоянии.
Слегка отойдя от шока, она оделась, привела себя в порядок, подошла к кровати Ферье и негромко скомандовала:
– Проснись!
Тот перевернулся на спину; сладко потянулся и расплылся в блаженной улыбке.
– Бонжур! Это было прекрасно…
– Вам снились приятные сны?
– Ошеломительные! Невероятные! Но… это совсем не походило на сон…
– Вставайте, – засмеялась россиянка. – Нам надо собираться, пока мы не проспали всё на свете. А за завтраком вы мне расскажете, что за экзотика вам привиделась. Если, конечно, о ней подобает слушать приличной девушке… – она проказливо вздёрнула носик и картинно отвернулась, изображая смущение.
Покраснев как варёный рак, Ферье выскочил из постели, неловко завернувшись в простыню, и скрылся в ванной. Ольга хмыкнула, прекрасно зная причину неожиданной стеснительности француза. Судя по состоянию белья, одной красивой женщиной его эротические фантазии не ограничились.
Пока француз плескался, дверь номера кто-то попытался открыть с той стороны. Бесшумно подойдя, девушка отодвинула защёлку. На пороге стоял Норимори.
– Простите, я ошибся номером, – сказал он с виноватым полупоклоном и направился дальше по коридору. Снова заперев за ним дверь, Ольга покосилась на свой пояс. Из-за него выглядывал белый уголок.
Уединившись в туалете, она извлекла послание, написанное карандашом на куске туалетной бумаги. Сам тот факт, что Норимори не рискнул отослать электронное сообщение по трижды перепроверенному каналу, говорил о его серьёзности.