Падение

Мое утро вновь начинается с токсикоза. Я опрометью бегу в ванную, оставляя там весь свой съеденный завтрак, трясущимися руками умываю лицо и прислоняюсь лбом к холодному зеркалу. Думаю, сегодня тошнота вызвана не только моим интересным положением, но и страхом от ожидающей меня вечером встречи. Пятнадцатое февраля — юбилей моей свекрови, и она настоятельно просила не пропускать это событие. Радует хотя бы то, что она не возненавидела меня, уже прекрасно зная о нашем с Андреем расставании.

Весь день я не нахожу себе места, уже в третий раз протираю пыль, досадуя на Иркин отъезд к своим родственникам, ведь за ее неумолкающими разговорами отвлекаться от мыслей о грядущем вечере было бы куда проще. Когда стрелки часов замирают на четырех, я делаю глубокий вдох и открываю шкаф, решая, что же сегодня надеть. Маленькое черное платье? Нет, слишком коротко. Бордовое… Его лучше сжечь и никогда не вспоминать о том дне, когда я одевала его в последний раз. Бежевое? Обтягивает меня, как перчатка, спускаясь почти до колена. Тоже нет, я похудела от утренней рвоты и похожа на узника Бухенвальда, так что стоит выбрать наряд посвободней. Белое… Я достаю его из стройного ряда развешанной одежды, и бережно провожу рукой по ажурной ткани. В нем я сказала Андрею «да» под зорким взглядом сотрудницы загса. Оно плотно обтягивает грудь и расширяется от талии, образуя широкую юбку вокруг моих бедер. Короткое, сплошь усыпанное кружевами поверх плотного белого крепа… Самое красивое платье для столь важного события… Я вновь убираю его в шкаф и, немного поразмыслив, достаю темно-коричневое, пусть и коротковатое для застолья с пенсионерами, но свободное, чтобы не чувствовать себя скованно. Над лицом я работаю с особым усердием, жалея, что нет сейчас рядом Лили Андреевой с ее волшебными руками. Когда же, спустя целый час мучительной подготовки, я наконец, надеваю пальто и беру в руки коробку с подарком, сердце, кажется, готово уйти в пятки, от одной лишь мысли, что мне придется встретиться со всем семейством Медведевых.

— Ну, наконец-то! Все уже за столом, только тебя и ждем, — приветливо обнимая меня, сообщает Павел Степанович. — Именинница, иди принимай поздравления!

Анна Федоровна появляется в просторной прихожей, облаченная в длинное шифоновое платье в мелкий цветок, радушно мне улыбается и целует в обе щеки.

— Давай его в вазу поставим, — принимая из моих рук букет и коробку, перевязанную лентой, обращается ко мне женщина. — Спасибо за пожелания, Машунь! У меня уже не дом, а целая оранжерея!

— А ну, давай, пошли-ка, брат мой двоюродный приехал, я ему похвастаюсь, какую мы красавицу отхватили, — подталкивая меня к двери, веселится мужчина. — Смотри, Ефимыч! Не то, что у вас на селе, не девчонка, а алмаз!

За огромным столом собралось человек пятнадцать, половину из которых я видела сегодня впервые, включая и того самого Ефимыча, довольно полного мужчину с густыми седеющими усами.

— Хороша, не поспоришь! Тут Андрюха не прогадал! — вытирая рот салфеткой соглашается гость. — А ну, невестка, дай обниму, — выбирается он из-за стола, пробирается ко мне и, крепко прижимая к себе, отрывает меня от пола.

— Я дядя Витя, так меня и называй, никаких Викторов Ефимычей, чтоб я от тебя не слышал! — грозя пухлым пальцем, наставляет он.

— Отстаньте от девочки, — вступается за меня Анна Федоровна, появляясь в комнате, — иди к Андрюше садись.

Я старательно избегаю его — не смотрю в его лицо, устраиваясь на стуле, лишь коротко здороваюсь и благодарю бога, что по правую руку от меня сидит Инна — его двоюродная сестра, на пару лет младше меня. Она вовлекает меня в разговор, и так избегать мужа значительно проще.

— А ну, штрафную невестке налейте! — командует Павел Степанович, после чего крестный Андрея наполняет водкой стоящую передо мной рюмку. Я паникую, не зная, как отказаться, не привлекая лишнего внимания, не желая выдать себя с головой, когда замечаю, как Андрей отодвигает стопку:

— Она пьет вино, — без единой эмоции на лице, даже не подозревая, что сейчас здорово меня выручил, объявляет он. Незнакомый мужчина наполняет мой бокал красной жидкостью, и я облегченно выдыхаю, делая небольшой глоток, и вновь возвращаюсь к разговору с Инной. Среди гаммы ароматов — еды, напитков и различного парфюма — я без труда улавливаю запах его любимых духов, наслаждаясь такими знакомыми древесными нотками. Краем глаза слежу за его движениями: вот он берет в руки недавно предложенную мне рюмку и опрокидывает жидкость в себя, покрутив пустой хрусталь между пальцев, вот кладет локти на стол и подается немного вперед, чтобы лучше слышать сидящего напротив Дмитрия Арсеньевича, с которым о чем-то оживленно спорит, вот поворачивается ко мне, заметив, что я наблюдаю. Наш немой диалог длился пару секунд, после чего, я не выдерживаю и поспешно возвращаюсь к разговору с сидящей рядом девушкой.

— Так вот этот Женя — оказался бабником, — посвящает меня в перипетии своей жизни собеседница. — Знаешь, Маш, я не понимаю, как ты решилась в таком возрасте замуж выйти… Ты же всего на полтора года старше меня? — я киваю в ответ, проводя в уме не хитрые вычисления. — Вот и зачем оно тебе нужно, впереди столько перспектив, бери и пользуйся! Медведев у нас, конечно, красавчик, но не стоит того, чтобы отказываться от свободы. А если еще и дети пойдут? Это вообще представить страшного, похоронишь себя у плиты и заведешь знакомство с мамашками на детских площадках, обсуждающими стул своих ребятишек.

— Разве это так плохо? — смеюсь над ее рассуждениями. — Рано или поздно все люди женятся, просто своих половинок мы встречаем в разное время.

— Ой, я тебя умоляю — половинок! С кем ни так скучно вечера коротать, на тех и останавливаемся! Еще про любовь мне начни рассказывать, — парирует девушка.

— Откуда у молодежи подобные взгляды на жизнь? — вмешивается в нашу беседу дядя Витя. — А как же ж без любви-то? Не от безделья же в загс бегут!

— А от чего же еще? Чтобы люди пальцем не тыкали, вот и бегут! Потому что положено так! А потом понимают, что все в браке не так уж и радужно и уже опять очередь занимают на развод подавать! — не унимается Инна, невольно задев меня за живое. Я утыкаюсь взглядом в тарелку, ковыряя вилкой в салате, чувствуя, как пылают щеки.

— Зато я на этом деньги делаю, — присоединяется к ним Дмитрий Арсеньевич. — И довольно-таки неплохие! Так что пусть молодые сходятся, пусть расходятся, это, какой никакой, а опыт!

— А ты, Инна, просто мужика хорошего не встретила! — подытоживает Виктор Ефимович.

— Надо мне тебя с сыном моим свести, — запевает свою песню Волков.

— А чего это мы без танцев? — громко интересуется одна из теток моего супруга. — А ну, давай, Паша, заводи шарманку!

Через пару минут шум в комнате становиться еще громче, приправленный звучанием незнакомых мне песен, под которые выросло большинство присутствующих.

— Украду я твою жену, Андрей, пусть остальные со старухами танцуют, а я на это не подписывался, — обращается к нему отец. — Только матери не говори, что ее уже в утиль сдавать пора, а то запилит меня, как только все разойдутся.

— Тебя скоро ветром сносить начнет, — ведя меня в танце, говорит мне свекр. — Не ешь что ли ничего? Мужика в доме нет и о готовке забыть решила?

— Ем, просто на работе не всегда удается вовремя перекусить, — смущаясь от замечания по поводу нашего разрыва, спешу его разуверить.

— Рассказывай давай! Вижу же, как друг на друга смотрите! Он вон, стакан из рук не выпускает, хмурый, как туча сидит! Ты уж примени свои женские штучки, да и миритесь уже! — советует Павел Степанович. Я ничего не отвечаю, глядя в сторону стола, где только что сидел мой муж, но не застаю его на своем месте.

— Курить пошел, — проследив за моим взглядом, поясняет мужчина.

— Он ведь не курит…

— Ну, что делать! Страдает мужик, спасается как может! — выпуская меня из своих крепких рук, выдает Медведев старший. — Уж не знаю, что вы там не поделили, но, чтобы без всяких разводов, а то ноги обоим повырываю!