На линии огня

- А кто второй?

- Я его не видел, только слышал о нем.

- И что слышал?

- Это мальчишка. Лет четырнадцати. Солли назвал его Спарки и сказал, что парень просто волшебник насчет устраивать пожары.

- Где ты познакомился с этим Солли?

- Он сам вышел на меня. Я дал знать, что мне нужен поджигатель.

- И он вышел на тебя?

- Да.

- Он местный? - спросил Римо.

- По-моему, нет. У нас была встреча в гостиной отеля "Роберте".

- Он там останавливался? - спросил Римо.

- Не знаю.

Уизерспул снова взглянул на Римо, который не сводил с него глаз.

- Подожди, - добавил Уизерспул. - Он подписывал в баре счет и поставил номер комнаты. Значит он там останавливался.

- Спасибо, святой отец, - сказал Римо и, соскользнув с выступа, спиной к трубе, стал спускаться вниз. - Vaya con Dios.

- Эй, погоди!

Римо остановился. Он был уже метрах в трех ниже Уизерспула, держась на трубе, как муха на стене.

- Чего?

- Не можешь же ты меня здесь оставить!

- Это почему же?

- Это не... это не... это не гуманно!

- Бизнес есть бизнес, - ответил Римо и снова стал спускаться.

Спустившись еще метров на пять, он остановился и окликнул Уизерспула.

- Подтянись и сядь на выступ! Кто-нибудь тебя увидит, - сказал он.

- Спасибо, - отозвался Уизерспул. - А что толку? Как на это посмотрят? Духовное лицо верхом на дымовой трубе!

- Ты спокойно можешь сказать, что тебя толкнул на это дьявол, ответил Римо и продолжил путь вниз почти бегом, словно приклеиваясь каблуками к малейшим неровностям кирпичной кладки, служившим ему ничуть не хуже широких ступеней.

Спустившись на землю, он поднял голову и помахал Уизерспулу, который уже сидел своей широкой задницей на выступе трубы, стараясь держаться подальше от внутреннего края, дабы не подвергать свой зад воздействию горящего газа.

Римо на его глазах сел в машину и тронулся в обратный путь.

По дороге ему еще предстояло сделать две остановки.

Управляющий говорил Римо, что да, он понимает, насколько это важно, и тем не менее не может позволить Римо взглянуть на счета других постояльцев, поскольку это, так сказать, противоречит правилам гостиничного бизнеса и что этого, ну, просто нельзя делать.

После чего упал в кресло, утратив способность двигаться, а Римо принялся за просмотр счетов.

Один из них оказался на имя Солли Соломона. Это было единственное, что более или менее подходило.

- А этот Солли Соломон, - обратился Римо к управляющему, - как он выглядел?

Управляющий попытался открыть рот, но у него ничего не получилось.

- А, - сказал Римо и, оторвавшись от шкафа с папками, подался вперед и коснулся какой-то точки на шее управляющего.

Теперь тот мог говорить, но по-прежнему не мог двигаться.

- Молодой парень, лет тридцати, среднего роста темноволосый.

- С ним был мальчик?

- Да. Худенький такой паренек. Лет тринадцати. Все время зажигал спички и бросал их в мусорные корзины Производит впечатление умственно отсталого.

Римо кивнул. Затем положил все счета Солли Соломона в большой конверт и двинулся к двери.

- Эй, подождите! - окликнул его управляющий.

- Что?

- Я не могу двигаться! Не можете же вы оставить меня в таком положении!

Римо кивнул головой.

- Через пятнадцать минут все пройдет. Расслабьтесь и отдохните. Зато потом вы будете чувствовать себя великолепно.

Выйдя на улицу, Римо подошел к ближайшему из выстроившихся в желтую линию такси и, нагнувшись к открытому окошку справа от водителя, спросил:

- За город поедете?

- Если цена подходящая.

- Рай, Нью-Йорк.

- Это далеко, - сказал водитель.

- Сто долларов.

- Цена подходящая, - сказал водитель.

- Римо подал ему конверт.

- Это надо отдать лично в руки доктору Харолду Смиту в санатории Фолкрофт, что в поселке Рай под Нью-Йорком. Понятно?

- Понятно. Должно быть, что-то важное.

- Не слишком.

- А где моя сотня?

Римо вручил ему новенькую стодолларовую банкноту. Пока водитель ее разглядывал, Римо посмотрел табличку с его именем, укрепленную над счетчиком. А когда таксист снова перевел взгляд на Римо, тот сказал:

- Теперь, Ирвинг, я знаю кто ты и номер твоей машины. И, если это не будет доставлено, я сделаю твою жизнь очень интересной.

Таксист бросил на него презрительный взгляд. Его правая рука инстинктивно потянулась через сиденье к гаечному ключу, который он всегда держал под рукой.

- Это какой же, интересной? - с усмешкой спросил он.

Римо просунул в окно обе руки, схватил ключ.

- А вот так, - сказал он и стал сгибать ключ. Толстая стальная рукоятка лопнула посередине, и Римо бросил обломки на сиденье.

Ирвинг посмотрел на ключ, на Римо и снова на ключ. И включил передачу.

- Рай, Нью-Йорк. Я поехал.

- Доктор Харолд В.Смит, санаторий Фолкрофт, - повторил Римо.

- Все понял, - сказал Ирвинг и, чуть помедлив, добавил: - Сегодня воскресенье. Он будет на месте?

- Он будет на месте, - сказал Римо.

Постояв у обочины, Римо проводил взглядом машину и направился в полицейский участок. Подойдя к зданию, долго стоял на другой стороне улицы. Оно ничуть не изменилось с тех пор, когда он патрулировал по городу и по несколько раз входил и выходил в эти двери. Оно не изменилось, а вот Римо изменился. Если раньше он видел перед собой только здание с широкими ступенями, то теперь было несколько иначе. Он на ощупь чувствовал износ ступеней, знал, с какой силой достаточно надавить, чтобы треснул камень. Он мог, глядя на эти старые стены, прикинуть с точностью до фунта усилие, которое необходимо для того, чтобы выскрести раствор между кирпичами. Ему была знакома и эта тяжелая деревянная дверь, но теперь, глядя на нее, он тотчас же представил себе, какой силы нужно нанести по ней удар, чтобы открыть, выбив замок.

Да, он был другой, а город совсем не изменился. Люди говорят, что нельзя вернуться в свой старый дом, но это неправда. Можно, просто дело в том, что, когда ты туда возвращаешься, то понимаешь, что дом этот вовсе не твой и никогда твоим не был. Дом свой человек носит в себе, в своей душе, отдавая себе отчет в том, кто он и что он.

Подумав обо всем этом, Римо задал себе вопрос: "И кто же я такой есть?" Но, прежде чем решиться на него ответить, перешел дорогу и вошел в участок.