Время бусово

Охота была в самом разгаре, когда загонщики подняли в болоте и погнали в сторону высокородных охотников матерого кабана-секача. И надо было тому случиться, а, возможно, в том и был Божий промысел, что секач выскочил на княжича Буса. Бус нанес ему удар копьем, но то ли удар был неточен, то ли не так силен, но секача он не остановил. На-оборот, лишь озлобил больше. Кабан бросился на коня Буса и сбил его с ног. Падая, конь придавил всадника, не успевшего освободить ногу из кожаного стремени, только начавшего входить в обиход конской сбруи. Данный обычай пользоваться стременами для упора ног при верховой езде был перенят у гуннских племен, с которыми не раз и не два прихо-дилось общаться русичам. Конь Буса пал, а секач, несмотря на всю гро-мадность и кажущуюся неповоротливость своего тела, сделав мгновен-ный разворот, распорол благородному животному своими клыками жи-вот. И только чудо спасло княжича Буса от подобной участи: он успел убрать свободную ногу из-под клыков взъярившегося кабана, а придав-ленную крупом коня ногу, как и его самого за крупом коня, секач не заметил.

Конь Буса еще дрыгал в последнем издыхании копытами, когда раненый кабан пошел на второй заход. И неизвестно, чем бы этот заход завершился для Буса, не окажись рядом Радослава. Пущенная ее твер-дой, недрогнувшей рукой стрела угодила зверю в глаз. Новая боль оста-новила разъяренного секача и заставила обратить свой гнев на новый объект, забыв на время о старом. Кабан рванул в сторону смелой всад-ницы, но та, метнув в зверя копье, коротким скачком жеребчика увер-нулась с его пути, а ее пес уже мертвой хваткой вцепился в заднюю но-гу секача, лишая его свободы движения. Секач вынужден был, оставив на время охотников, заняться псом. Пес, защищая хозяйку, погиб, но это дало время Бусу освободиться из-под павшего коня и перебраться на жеребца Радославы. А тут уж подоспели другие охотники, которые с громкими криками окружили секача и, разя его стрелами и копьями, вскоре добили.

— Ты — моя спасительница! — заявил восторженно Бус, обращаясь к Радославе. Он еще не отошел от внутреннего напряжения чувства опас-ности, а потому был по-юношески искренен, открыт сердцем и душой, и говорил, что думал — С этого мгновения я весь в твоем распоряжении, прекрасная курская витязяня.

Припоздавшие охотники хоть и завалили кабана, но чувствовали себя слегка обескураженными и виноватыми в произошедших с княжи-чем Бусом опасных событиях, а потому переминались с ноги на ногу недалече. Будь дело иначе — от победно-восхищенных криков хоть уши закладывай: такого зверя завалили! Но радость победы омрачалась только что пережитыми волнениями. Еще неизвестно, как на такой обо-рот дела посмотрят курский князь Кур, принимавший гостей, а, значит, и отвечавший за их жизнь, а потому не очень-то обрадующийся слу-чившемуся происшествию, и волхв Златогор, доверенное лицо князя Дажина.

— А я — в твоем, — засмеялась Радослава в ответ на слова Буса, сни-мая звонким смехом, похожим на игристое журчание лесного ручейка, напряжение последних довольно таки драматических мгновений. Но вдруг загрустила. Синие глаза ее затуманились, словно лесное озерцо играло, играло в солнечном свете, но вдруг ни с того ни с сего дымкой тумана покрылось.

— Что так опечалило прекрасную воительницу? — увидев перемену в девушке, спросил озадаченно Бус.

— Трезорку жалко, верный пес был…

— Не горюй, — улыбнулся доброжелательно и сочувственно кияр-ский княжич, — я тебе десяток подарю, если пожелаешь…

— Благодарю, князь, — ответствовала Радослава, вновь потеплев глазами, — но это будут уже не верный мой Трезорка, а иные… Так что не надо…

— Хвала, Сварогу, все обошлось, — снял вновь возникшее напряже-ние Злат. — А победителей даже Боги не судят, — добавил тут же он. — И хорошо то, что хорошо кончается… К тому же, слава Богам, охота наша закончилась наилучшим образом. Мы завалили кабанчика, а ваша оча-ровательная Радослава, более похожая на нашу богиню охоты Зевану, судя по всему, заловила в свои сети добра молодца… Так что удача нас не оставила, и за то возблагодарим богов наших да вернемся в град с добычей.

— Каждый — со своей, — засмеялся озорно Бус. — Предаюсь в умелые и сильные руки моей спасительницы. Справедливость требует того, чтобы я стал добычей этой прекрасной курянки. Жаль, не знаю ее име-ни…

— Радослава — смутилась курская дева, но тут же, стрельнув на княжича очами, добавила: — А я думала, что только девы становятся добычей прекрасных молодцев. Разве не так?!

— Так, — подхватил, подмигнув брату, Злат. — Истинно так!

— Что ж, — по-прежнему улыбаясь, громко заявил Бус, — я буду очень рад, чтобы такая воительница стала моей добычей. Лучшей добы-чи мне не сыскать! Но при этом, как уже сказал, остаюсь ее добычей.

Все радостно зашумели. Бусу подвели коня, и он, держась рядом с Радославой, тронулся в сторону града, мало интересуясь тем, как слу-живые люди князя Кура приступили к свежеванию и разделке добытого кабана, а заодно с ним и павшего коня княжича. Не пропадать же добру. И только, как успел заметить наблюдательный Бус, не было радостного оживления на лице одного курского воя, кажется, Сокола, то ли соседа, то ли какого-то родственника Радославы. Впрочем, заметить — заметил, но значения, находясь в состоянии радостного возбуждения, не придал. Мало ли кто и по какой причине хмурится… Может, животом мается, вот и хмурится.

Князь Кур, узнав о происшествии во время охоты, по-отечески по-журил и посоветовал впредь быть более осторожным, чтобы красных девок не смущать да в краску не вгонять: «Поди, спасительницей себя мнит, а то и женой твоей себя видит». То же сделал и волхв Златогор. Правда, о красных девках волхв промолчал. Но тут уж сам Бус о крас-ных девках не смолчал.

— А я не против, чтобы Радослава стала моей женой. И красивая — лучше не найти, и… спасительница. Так чем не жена.

— Ты, княжич, это серьезно? — чуть ни в один голос спросили Кур и Златогор. — Или шутки ради?..

— Серьезно, — покраснел, засмущавшись, Бус.

— Если серьезно, то я только рад буду, — потер ладонь о ладонь Кур, весело поблескивая очами. — Только вопрос: как к такому твоему по-ступку отнесутся родители… Одобрят ли?..

— Одобрят, — был категоричен и немножко, как все юные молодцы, самоуверен княжич.

— Скорее всего, да, — подумав малость, согласился с его мнением и Златогор. — Но как на это посмотрят родители девицы, не воспротивятся ли?.. Хоть у вас, северцев да семцев, и существует обычай умыкания девиц в качестве будущих супружниц, но мы такого делать не будем. Нам следует поступать по своим свычаям да обычаям: просить благо-словения на брак у родителей девицы.

— А вот это я уж на себя беру, — развеял сомнения волхва Кур. — И главного нашего жреца Славояра попрошу нам в том поспособствовать. Он в этом деле у нас наипервейший и наиглавнейший. Не только все свычаи и обычаи знает, но и любые обряды…

Как и что говорил курский князь Кур жрецу Славояру да родите-лям Радославы, ни Бус, главный виновник этой затеи, ни его брат Злат не знали, не ведали. Только вскорости с доброжелательного согласия родителей Радославы и князя Кура, с молчаливого согласия волхва Зла-тогора главный жрец курского храма Световида — Славояр благословил молодых на слюб и брак. «Только праздника Купалы дождитесь, дети мои, — потребовал от молодых возлюбленных Славояр, призвав их как-то к себе в храм. — Иначе — грех! Боги никогда не простят вам прежде-временного познания друг друга». — «Дождемся, — искренне заверяли курского жреца княжич Бус и его нареченная Радослава. — Не нарушим обычаев отцов и дедов, не преступим заповедь богов».

Еще град Курск запомнился княжичу Бусу и его товарищам добро-той тамошних жителей, хлебосольством местного князя и прекрасной природой. «Такой природы, как у нас на Руси, наверное, ни в одной земле мира нет, — размышлял Бус на досуге. — Сто земель обойди, но такой не найдешь! Все тут!.. Есть, на что глаз положить, есть, чем душу порадовать. Потому, видать, и твердят Веды наши, чтобы, не щадя жи-вота своего, берегли мы Русь. И будем беречь».