Время бусово

— Довольно беспечные жители града, — отметил вполголоса волхв Златогор такое поведение горожан. Волхв успел привести себя в поря-док, причесал волосы на голове и бороде, надел на чело узкий серебря-ный обруч — символ жреческой касты — и теперь смотрелся степенно и солидно. — Сразу видать, далеко от беспокойных мест проживают… Не очень пуганы.

— А чего им пугаться, — включился в разговор Аслан, — и от степня-ков, и от готов, и от ромеев, и от боспорцев далеко живут. И гунны их вряд ли тревожат…

Ворота крепости были открыты — день разгорался, и люди через них сновали без конца, как в ткацком станке челноки: туда — сюда; но стража — пяток пеших и примерно столько же комонных воев — стояла на месте, следя за порядком и не забывая собирать мытный сбор с тех, кто хоть мало-мальски занимался торговым делом.

— Кто такие и по какому делу? — задал вопрос старший стражник всадникам, когда те приблизились к воротам настолько, что лошадиные морды чуть не уперлись в самих стражей, одетых в легкие брони и ко-жаные шлемы, с копьями в руках и мечами на поясах — непременным символом власти. Пусть небольшой, незначительной, но все равно вла-сти, дающей право спрашивать и приказывать, требующей повиновения от других людей.

— Княжич Бус, сын Русколанского князя Дажина, с посольством к князю Яровиту, — как и полагалось, за всех ответил сотник Аслан. — Прошу сообщить вашему князю и пропустить нас в крепость. А еще с нами княжич Ратобор из Белой Вежи с проводниками и дружиной ма-лой, — добавил он после небольшой паузы, когда воротная стража вни-мательно счет воям вела и к воинской справе приглядывалась, замечая, что она разная: воины из Белой вежи слегка отличались одеждой и сна-ряжением, как ратным, так и конским.

Князю Яровиту, по-видимому, давно было уже известно о прибли-жающемся отряде, так как он вскоре вышел к конникам уже одетый и оружный, точнее при длинном мече в узорчатых ножнах — символе княжеской власти.

— Очень рад, прошу к нашему шалашу, как говорится, — радушно приветствовал он прибывших и без лишних расспросов и церемоний пригласил все посольство во дворец.

Яровиту было примерно столько же лет, как и князю Дажину, от-личался он крепким телосложением, силой и веселым нравом, в отличие от своей супруги — женщины статной и красивой, как все славянки, но тихой и скромной, также вышедшей вслед за мужем встречать Буса и его спутников. Возле нее держались два мальчика-подростка.

— Наши меньшие, — представил князь детишек, — Ярослав и Миро-слав. А это — Супруга Милослава, — коротко кивнул в сторону жены. — Старшие Горислав и Ратислав в полюдье, делом заняты. Не ведали, что к нам столь важные гости пожалуют. — Он окинул Буса и Злата быст-рым, оценивающим взором. — Княжичам будут ровесниками. — А когда выяснил, что Бус планирует побыть в граде Воронежце несколько дней, добавил: — Вот и хорошо. Значит, еще успеете повидаться и подружить-ся — дело то молодое, на дружбу скорое, сподручное. Это мы, взрослые, как медведи, тяжело сходимся…

— Что, верно, то верно, — подтвердил волхв. — В зрелом возрасте другие заботы на первое место выходят, нежели дружба, которая пред-полагает бескорыстие и преданность… Зрелость же старается найти покой и… выгоду.

Более седмицы посольство Буса находилось в Воронежце, пользу-ясь гостеприимством и хлебосольством князя Яровита. За это время и о курганах, раскинувшихся вокруг града, расспросили, и историю града и рода, его воздвигшего, узнали. Оказывается, был в их роду муж весьма мудрый, Вороном прозываемый, который в далекие времена, о которых даже самые древние старики уже не помнят, а помнили только их деды да прадеды, жил, и он привел род свой на реку, рыбой и зверьем лесным обильную, на берегу которой град поставил. Реку ту в честь вождя Во-рона Воронежем назвали, а град — Воронежцем.

Со старшими сыновьями князя Яровита, Гориславом и Ратиславом, похожими на родителя как две капли воды внешне и манерами, Бус и брат его Злат познакомились и подружились, как и предполагалось, вместе на полюдье хаживали, охотой на птицу и зверя баловались. В окрестных лесах вволю побродили, познавая край, храм местный и ка-пища лесные посетили. Не забыли и ряд о дружбе и помощи друг другу уложить, подкрепив его клятвой Перуну.

Расспросили князя Яровита и об Атамане, поведав о ночном про-исшествии, произошедшем в последнюю бивуачную ночь, и о событиях чуть ли не тридцатилетней давности, когда ни Буса, ни Злата, Горислава и Ратислава еще на белом свете не было.

— Недавно объявился, — нахмурился князь, — хотел татя изловить, но все как-то руки не доходили. Теперь непременно за него возьмусь, изловлю да к суду призову. Достаточно ему тут казаковать да атама-нить, пора и ответ держать! Пробовали искать, князь Яровит для этого целую дружину воев собрал, рать не рать, а сотни полторы — точно — да куда там, пропал, словно в воду канул Атаман со своей шайкой, ни сле-да, ни зацепки…

Покидая гостеприимный Воронежец, провожатых оттуда не брали, решили обойтись беловежскими, находившимися в распоряжении кня-жича Ратобора, а еще подвернувшимися на тот случай курскими торго-выми людьми, окончившими свои дела в Воронежце и возвращающи-мися в родной град с товарами. Выгода была обоюдная: русколанскому посольству — добровольные провожатые, торговым людям — бесплатная охрана каравана на весь путь следования.

В дороге вели себя с опаской, ожидая очередной каверзы со сторо-ны Атамана и его людей, постоянно выделяли усиленную стражу, но все обошлось. Шайка Атамана не появлялась более, и вскоре о ней и о самом Атамане стали забывать.

Град Курск запомнился Бусу не столько крепостью, возвышаю-щейся на мыске при слиянии двух рек, Кура и Тускаря, которая, к слову говоря, была поменьше, чем в Воронежце и иначе строена, особенно крепостная стена, дубовые бревна которой не друг на друге, внахлест, как при строительстве здания лежали, а были вкопаны в землю комель-ками, не столько соловьиными трелями, чем очень гордились курские жители, сколько приключениями на охоте и знакомством с Радославой, спасшей ему жизнь. Дело же было так: посольство русколанского кня-жича уже гостило в Курске около недели, не только любуясь градом и его окрестностями, но и ведя переговоры о помощи друг другу во время военных действий. Хоть был и не сезон, но князь Кур в честь прибыв-ших высоких гостей устроил охоту на вепрей, уже поднабравших жирку в курских лесах после зимней поры. Запрещалось по уговору бить толь-ко маток, имеющих потомство. И такой уговор всех устраивал.

Как известно, вокруг града Курска, хоть в одну сторону, хоть в другую — сплошные леса. Хвойные боры перемежаются с березняками и дубовыми дубравами, а в поймах рек, будь то малый Кур, тихоструйные Тускарь и Рать или же полноводная Семь, довольно часто заросших лозняком и камышом, всегда водились эти сильные и смелые животные.

В охотничьей забаве приняли участие не только княжич Бус, его брат Злат и прибывшие с ними молодые воины-сопровождающие, но и курская молодежь из знатных родов, в том числе и девицы. Жизнь на окраине Русколани, соседство с воинственными племенами, большин-ство из которых вели еще кочевой образ жизни, заставляли держать оружие в руках не только всех курских мужчин, но и женщин. Потому участие молодых курянок, не обремененных семьями и детьми, в охоте было делом если не обычным, то вполне объяснимым.

Так уж случилось, что в почетной свите, сопровождавшей во время охоты Буса, оказался и он с Радославой, дочерью знатного курского жи-теля, одетой древней воительницей, только без воинских доспехов, как-никак, не на рать собрались, а всего лишь на охоту. Однако Радослава в своей, почти воинской одежде, в волчьей куртке-безрукавке поверх пла-тья, мехом наружу, с коротким копьем в руке, луком и колчаном со стрелами за спиной, с малым мечом на поясе, скорее походила больше на богиню охоты Зевану, чем на простую девицу. Это впечатление уси-ливалось еще тем, что она грациозно восседала на кауром жеребчике, а рядом с ней был здоровенный пес-волкодав. Не влюбиться в нее просто было невозможно!