Время бусово

— Это же сколько труда тут положено?! — то ли спросил, то ли вос-торженно констатировал Бус, пока остальные всадники молча рассмат-ривали данное чудо. — Это сколько же людей тут прошло, чтобы насы-пать хоть один такой великан…

— Да, предки наши были настоящими богатырями, не нам чета! — уважительно проговорил сотник Аслан, приняв участие в беседе. — Те-перь и народ пожиже, и курганы пониже. Даже если они еще насыпают-ся… — добавил он реплику, после которой снова надолго замолчал.

— Ты, сотник, прав, — счел нужным отреагировать на слова сотника волхв, — сейчас курганы почти не возводятся. Трупы умерших или же павших на поле брани сородичей все чаще и чаще предаются животво-рящему огню, а не сгоревшие останки помещаются в глиняный кувшин и оставляются или у дороги, или возле наших храмов или же закапыва-ются в землю, а на месте их погребения насыпается небольшой холмик. Но это делается больше там, где леса растут, где древо на костер погре-бальный не трудно отыскать.

— А Большой курган в степи, возле которого мы приняли самый первый бой в нашей жизни, — напомнил Злат, — будет, пожалуй, по-больше воронежских… Он как огромный шатер над степью возвышает-ся, как взрослый рус среди младенцев стоит!

— И мне так кажется, — поддержал брата Бус, а волхв и сотник Ас-лан промолчали, то ли не желая соглашаться с юными княжичами, то ли не желая открыто высказывать свое согласие; возможно, это их вообще не заинтересовало.

— Вот будем в Воронежце, обязательно расспрошу их князя об этих курганах, — добавил Бус. — Так интересно.

— И я тоже, — по-мальчишески загорелся азартом Злат, не желав-ший ни в чем уступать старшему брату.

— И правильно сделаете, — улыбнувшись, поддержал их волхв. — Историю рода необходимо знать как можно глубже и шире. И не только знать, но и передавать эти знания другим. Не за горами то время, когда вам придется сменить и князя Дажина у руля власти, и меня — в храме Сварога. Нам идти на покой — вам продолжать дело. Так уж распоряди-лись Боги, так уж они устроили Явь.

Бус и Злат наперебой пустились возражать волхву, настаивая на том, что и их отец, и волхв Златогор еще крепки телом и душой, застав-ляя последнего то добродушно, то снисходительно улыбаться юноше-ской горячности, не вступая в полемику.

— До Воронежца отсель рукой подать, — сообщили проводники Ярилко и Богданко, когда миновали ближайшие курганы. — Тут можно сделать последнюю остановку перед тем, как в город войти. Места ти-хие, и от города близко.

— А заночевать все равно придется, — пояснил Ярилко, как старший среди проводников, увидев недоумение во взглядах многих всадников, — тут ли в степи или у стен града, но придется: вечереет, и в град, на ночь глядя, никого не пускают. Запирают врата — и не пускают…

— Впрочем, как и у нас в граде, — прислушавшись к разговору своих провожатых, — добавил Ратобор. — Хотя, на мой взгляд, до града оста-лось совсем мало. Возможно, успеем еще до закрытия ночной стражей градских и крепостных ворот.

— И у нас, — согласился с ними Злат, продолжая мысленный разго-вор о порядках дозора и охраны градов. А сотник Аслан под одобри-тельный взгляд волхва Златогора остудил пыл Ратобора:

— Это кажется, что близко. Тронься в путь — копыта лошади посби-вают, пока до града доскачут.

— Здесь — так здесь, — констатировал Бус, подводя тем самым итог возникшей дискуссии, и дал команду к привалу и ночному бивуаку. За время путешествия он уже привык к тому, что он в отряде старший, и что его слово — последнее слово, слово князя и военачальника.

— Сотник, назначь ночную стражу и укажи места дозора, — коман-довал он как заправский начальник над ратниками и воями. — Да пусть псов с собой возьмут — надежней будет!

— Исполню, княжич! — Только и оставалось отвечать старому сот-нику Аслану, но он не обижался, что главенство в отряде не у него, бы-валого воина и опытного сотника, а у молодого княжича. Понимал, что то — обучение. Коснись чего-либо серьезного, и уже он возьмет управ-ление отрядом в свои руки. А так… пусть княжич обучается…

Когда кони были расседланы, костры разожжены, вои накормлены, дозоры расставлены и установлен княжеский шатер, пришла пора ска-зания послушать. Так уж было заведено: во время марша или же на би-вуаке кто-нибудь обязательно или быль сказывал или же небылицей пользовал, чтобы время быстрее бежало, чтобы путь короче становился. Чаще всего сказы сказывал волхв Златогор, иногда Бус или Злат или же кто-нибудь из воинов. Или же песни пели. Длинные, протяжные. О древних воинах и богатырях, о славе русов и славян, о богах светлых, русичам помогающих.

Вот и теперь вызвался сказ сказывать Злат.

— Хочу вам песнь, мною сложенную, в честь Перуна Громовержца, сказывать, — заявил он, когда конники, подстелив под себя попоны и плащи, прилегли вокруг костров. — Только буду на распев ее сказывать. Мне кажется, что так лучше звучать она будет.

— Сказывай, Злат, — попросил Златогор, обожавший своего ученика. — Порадуй души наши.

Все притихли, приготовившись слушать, а Злат приступил к сказу, подражая старым сказителям-песенникам:

Злат замолчал, окончив песнь, прославляющую русичей и Перуна Сварожича, небесного покровителя и оберегателя славянских родов.

— Хороша, лепа песнь твоя, княжич Злат, — первым, нарушив общее молчание, отреагировал растроганно Златогор. — До слез пронимает, за душу берет. Золотой голос…

— Лепо, лепо! — дружно подхватили слова волхва притихшие до сей поры русколане и воронежцы.

— Да ты, брат, — пошутил доброжелательно Бус, — чисто Гомер, по-эт греческий, не сказ сказываешь — соловьем поешь!

— Тоже скажешь! — отшутился Злат. — То Гомер, а я… всего лишь — я, ученик волхва Златогора.

Кто такой Гомер было понятно только волхву Златогору, Злату да еще разве Славичу, обучавшемуся вместе с княжичами у волхва Злато-гора и слышавшему о греческом, а, возможно, и киммерийском поэте Гомере и его бессмертных произведениях «Одиссее» и «Илиаде».

Отдыхающие, половчее улегшись вокруг костра, стали спрашивать Злата о Гомере: «Что за воин такой и чем прославился?»

— Пусть волхв Златогор вам о том поведает, — заявил Злат, поль-щенный похвалой друзей, — у него это лучше получится.

Попросили Златогора, и тот стал рассказывать спутникам о Гомере и его творениях, о древней Элладе и Трое, о хитроумном Одиссее и пре-красной, но неверной Елене, о войнах и путешествиях, так как обе по-эмы знал на память.