Время бусово

И слушатели клялись, что они постоят за свободу своего рода и своей земли.

Не забыл Бус и дорожный разговор об изгоях. Как-то, оставшись один на один с князем Ратаем, словно невзначай, спросил его о том, что сталось с семьей бывшего воеводы Ратца.

— Не знаю, — без раздумий, но и без внутреннего подъема отозвался Ратай. — Ушли и ушли. А выжили или же сгинули вскоре, не знаю. А что, княжич, заставило тебя о них вспомнить? Тебя-то тогда и на белом свете еще не было…

– Так дорогой, когда к вашему граду подъезжали, речь о том была, — слукавил самую малость Бус, — вот я и подумал, что, может быть, тебе, князь, что-то о них известно. Потому и спросил. А кого мне еще спра-шивать, князь Ратай, если не тебя? Резонно?

— Нет, ничего неизвестно, — повторил Ратай свой прежний ответ. Однако задумался. А после непродолжительной паузы молвил: — Да, о тех несчастных, ставших изгоями по вине мужа и отца, мне ничего не известно… Но, знаешь, княжич, твой вопрос заставил меня призаду-маться и вспомнить одно обстоятельство. Несколько лет тому назад на пути между Белой Вежей и Воронежцем появились шарапщики, кото-рые подстерегают торговых гостей и обирают их. Как говорится, до нитки. Правда, до татьбы еще дело не доходило, по крайней мере, слышно о том не было, но что шарапничают, то шарапничают — есть грех. Поэтому, когда будете направляться в Воронежец, то предосто-рожность поимейте. Лишним делом предосторожность еще никогда не была.

— И как главаря шарапщиков тех кличут? — поинтересовался Бус.

— Точно не знаю, ибо делом тем особо не интересовался, но вроде бы Атаманом его зовут. А так это или нет, не ведаю. Тебе-то имя его зачем?

— Да так, на всякий случай. Мало ли что…

— Ну, если так… — неопределенно молвил Ратай: то ли для того, что ответ Буса его удовлетворил, то ли потому, чтобы что-то молвить.

Больше на эту тему ни Бус, ни его сопровождающие, ни Ратай и беловежцы разговоров не поднимали.

На восьмой день пребывания в Белой Веже, рано утром, когда солнце только-только начинало выглядывать из-за окоема, а в небе еще во всю резвилась Заря-Заряница, или, по-иному, Мерцана, отряд Буса, сопровождаемый сыном Ратая — Ратобором, мужем тех же лет, что и сотник Аслан, осанистым и степенным в папашу, тронулся в дальней-ший путь.

— Пусть и мой сын хотя бы окрестности земли своей и ближайших соседей собственными глазами увидит, если, конечно, не возражаете, — напутствовал Ратай отъезжающих. — Нечего ему лежать на печи да про-тирать задом печные кирпичи. Даст Сварог, княжество мое в свои руки примет. Вот и пусть среди мира потрется да ума наберется. Не возра-жаете? — еще раз переспросил он.

— Какие могут быть возражения, — ответил за всех Бус, как старший русколанского посольства. — Рады.

— Очень рады, — поддержали его Златогор, Злат и Аслан. — Когда народу больше, то путь — короче!

— Батя, — попробовал было возразить отцу Ратобор, ссылаясь на то, что ему не к спеху на княжеский стол.

— Что, «батя», — оборвал его без лишних церемоний Ратай. — Батя уже стар, одной ногой на пути к пращурам стоит. А кто-то же должен град и веси окрестные оберегать да ряд в них рядить?.. После меня ты старший в нашем роду, тебе и бразды правления в свои руки принимать, если беловежцы на вече тобой не побрезгуют, да иного не выкликнут. Вот и старайся, чтобы тебя, а не кого-либо еще после меня на княже-ский стол позвали. Эх, — махнул он рукой, — долгие проводы — лишние слезы. В путь, что ли… и храни вас Сварог от всех напастей!

Кроме Ратобора и десятка всадников-воев, посольство русколанцев было обеспечено еще двумя проводниками, выделенными по такому случаю из своей дружины беловежским князем.

— Проводники, Ярилко и Богданко, — пояснил Ратай, — в отличие от моего сына, уже не раз в Воронежце бывали, пути-дороги им ведомы, поэтому доведут в самое краткое время. И народ они надежный, не со-мневайтесь. Не подведут.

— Благодарствуем! — дружно ответили русколанцы.

Потом помолчали, как и подобает перед началом пути по древнему славянскому обычаю, заведенному в незапамятные времена дедами и прадедами.

— Да, — словно вспомнил что-то важное Ратай, — кланяйтесь от меня князю Дажину и всем иным князьям Земли Русской.

— Непременно, — отозвался Златогор. — Ну, княжич, давай что ли команду трогаться в путь, — тут же добавил он. — А то долгие проводы…

— В путь! — скомандовал Бус.

— В путь! — повторил команду Аслан и слегка тронул плетью по крупу своего жеребца.

— Храни вас Перун! — крикнул еще раз, но уже вдогонку Ратай.

Переправившись через Дон на пароме, отряд Буса с сопровождаю-щим его отрядом беловежских воев двинулся по берегу в верховья реки, к городу Воронежцу. Путешествие Буса и его товарищей продолжилось. Чем севернее поднимался отряд Буса, тем все больше и больше прихо-дилось преодолевать рек и речонок — бесчисленных притоков Дона, глубина которых порой доходила коню по брюхо, а у некоторых — и того больше — и их преодолевали вплавь, держась за седло или же за гриву коня, или же искали броды. Чем дальше уходил отряд от родимых мест, тем все чаще и чаще в степи, особенно вдоль балок и оврагов можно было видеть лесные островки. Поэтому ночные остановки стара-лись сделать возле таких лесных массивов, особенно, если по дну оврага бежал ручей. Тут можно было и костры на ночь развести — в перелесках всегда сушняк находился — и водицы ключевой испить, и лицо после степного зноя и пыли обмыть, и коней попоить.

Город Воронежец встретил путешественников сорока курганами, расположившимися вокруг него. Как былинные богатыри, о которых время от времени рассказывали седые волхвы, безустанно охраняли эти курганы и сам град, и вспаханные поля, и городские предместья. Одни курганы были легко различимы, в том числе и их подножия, другие — только угадывались своими вершинами в дымке окоема. Вот такое множество курганов было вокруг Воронежца! И стояли они на различ-ном расстоянии друг от друга.

— Учитель, — пораженный величественным видом, спросил Бус Зла-тогора, — что это?

— Это рукотворные курганы, возведенные нашими далекими пред-ками кимрами и скифами как на местах былых сражений, так и на мес-тах погребения погибших сородичей.

— Что же получается, — вмешался Злат, — предки местных славян-русичей во время тризны тела погибших воинов огню не предавали? Хоронили их, как мы? Или как христиане в Грецколани и Риме? Только курганы над могилами возводили?

— Ну, не совсем так, как христиане… — сразу же отозвался Злато-гор. — Христиане в домовине, гробом именуемой, закапывают своих умерших сородичей. Наши же сородичи, начиная от древних кимров и заканчивая современными русичами, почти во всех родах и племенах, погребают умерших под курганами.

Кимры же, а затем и скифы сначала из бревен рубили сруб, — на-помнил волхв свои прежние уроки-наставления, — в который помещали умерших или же погибших предков, даже одного князя или простого воина, если он, конечно, прославился в роду. От сруба делался неболь-шой также деревянный лаз, но не прямой, а в виде хитроумного лаби-ринта, чтобы ни врагам, ни их богам не было хода в сруб. Потом все это сооружение засыпалось сверху землей. Каждый соплеменник был обя-зан принести с собой хоть горсть земли на этот погребальный курган. Вот и возникали на ровном месте холмы и курганы, предназначенные оберегать свой род от вражеских нашествий и злого умысла.

Курганы, как правило, возводились по воле Сварога в тех местах, где наши далекие предки, сменяясь поколениями, находились длитель-ное время, исчисляемое не только десятками лет, но и веками, то есть, десятками десятков лет.

— По-видимому, предки наши были титанами, как о таких людях говорят хитроумные греки, — произнес вдохновенно Злат, — раз смогли не просто холмик хилый соорудить, а целый курган насыпать, на кото-рый и взобраться не так-то просто, а уж насыпать…

— Скорее, атлантами, — пошутил в тон Злату волхв Златогор, но ни-кто за реплику его не ухватился, не развил далее. И она так и повисла в воздухе.