Время бусово

Долетевшие до притаившихся в засаде русколанцев крики боли и ужаса, жалобное ржание раненых лошадей, красноречиво поведало о том, что первые волны отступающей орды докатились, наконец, до при-готовленного им «гостинца». Вмиг на данном месте образовался завал из конских тел и трупов. Не успевали ближайшие всадники осознать о предстоящей опасности, как двигавшиеся позади них и не ведавшие о гибельной участи, напирали на них и сталкивали на смертельно жаля-щие острия копий и мечей. И только тогда, когда на этом месте образо-вался порядочный завал, его стали обтекать справа и слева. Казалось бы, что ужас закончился, но тут из ковыля на скачущих всадников с мертвым оскалом смотрели их сородичи из засадных сотен.

Эту ужасную картину увидел и вождь фарнахов Джулат, которому чудом удалось избежать печальной участи своих передовых сотен, в том числе и половины личной охраны, оставшейся лежать вместе с конями на проклятом месте.

«Видно, прогневал я Тэнгри, — печально подумал Джулат, настеги-вая своего черного жеребца, все дальше и дальше уносящего всадника от гибнущей под стрелами и мечами русов орды, — раз отвернул он лицо свое от воинов своих. Каким-то образом русам удалось уничтожить за-садные сотни… Неведомо, невероятно… Но это так. Теперь нет смысла разворачивать боевые порядки, чтобы встретить врага лицом к лицу, паника и тень смерти вкрались в сердца воинов. Они хоть и живые, хоть и двигаются, хоть и скачут на взмыленных конях, но уже мертвые. Тэн-гри лишил их мужества. Одна надежда только на надвигающуюся ноч-ную тьму, укроющую от погони беглецов, да на ноги степных скакунов. Возможно, днем удастся собрать в степи отдельные сотни и подумать о мщении, — мелькнула спасательная мысль. — Да, да! О мщении…»

Но тут же шевельнулась иная мысль: «Что скажет вождь гуннов, одобривший этот набег, когда узнает о поражении?» — и холодным по-том покрылись скуластое лицо и смуглые руки от этой мысли. Гунны не прощали поражений. Ни своим вождям и тарханам, ни тем более союз-ным. Однако Джулат гнал и гнал своего коня, стараясь не думать о по-следствиях.

После того, как половина орды прокатилась мимо, и паника от на-поровшихся на обломки копий вражеских сотен достигла наивысшего предела, сотник Аслан дал команду на выступление сотни из засады:

— Осыпать степняков стрелами, в ближний бой не ввязываться! Их слишком много. Сомнут и не заметят. Да смотрите, чтобы со своими ненароком не схлестнуться в горячке боя.

Сотня на отдохнувших конях выметнула из-за кургана и стала осыпать стрелами проносившихся мимо нее степняков. Те такого пово-рота не ожидали. Наоборот, они ждали подмоги. Знали, что впереди их ждут засадные сотни Карамара. И потому паника от неожиданного на-падения становилась всепоглощающей и парализующей. Никакого со-противления они не оказывали, лишь старались, настегивая своих взмы-ленных коней, как можно быстрее миновать это гиблое место.

Когда же князю Дажину поведали о странных происшествиях, тво-рящихся в тылу и на фланге врагов, он и обрадовался, и рассердился одновременно. «Ох, и попадет же сотнику Аслану! — Решил он, дога-давшись, кто так искусно и своевременно помогает его дружинам. — Я ему покажу, как подвергать опасностям детей моих, особенно Буса, ко-торому волхвами предначертано быть великим воином и князем»! Но вслух приказал быть внимательными, чтобы не угодить самим в рас-ставленную для врага ловушку, да не вступить в бой со своими.

А вскоре опустившаяся на степь ночь, прекратила боевые дейст-вия. Степная ночь — особая. Было, было светло, но вдруг, бац! — и все окутано вязким мраком.

Выставив дозоры, разведя множественные костры, дружины рус-колан приступили к отдыху. Утром, прежде чем тронуться в преследо-вание, предстояло погрести павших воев и справить по ним тризну по древнему обычаю всех славянских и союзных им племен.

Когда в шатре князя Дажина, освещенном светом костра, разве-денного в самом центре шатра, собрались юные воины, Бус и его това-рищи, а также волхв Златогор и сотник Аслан, то Дажин сухо выгово-рил сотнику за его необдуманные действия.

— Своей горячностью ты, сотник, подвергал опасности вверенных тебе под охрану и защиту детей моих и других лучших людей Рускола-ни. Не след тебе было так поступать! Не след…

Неровный свет костра падал на лица окружающих, то ярко освещая их, то вновь скрывая от посторонних взглядов, бликуя на лицах, на бро-нях и одежде. Длинные, изломанные тревожным светом тени участни-ков ночного совещания упирались в холщовые стенки, мечась внутри его и не имея возможности выскочить за пределы.

— Виноват, княже, — вынужден был оправдываться сотник Аслан, — но иначе не мог… тогда бы враг нашу дружину заманил в западню и посек… как посекли мы его.

— Он не мог иначе, князь, уж поверь… — был серьезен в своих до-водах волхв, встав на защиту сотника. — Любое иное решение грозило еще худшими последствиями. Так что, из всех зол было выбрано наи-меньшее…

— И ты, волхв Златогор, хорош, — принялся Дажин за волхва. — Подбил меня на такое, и рад: давай детишек под стрелы и мечи под-ставлять!

— Эх, князь, — терпеливо держался избранной линии поведения волхв, — как говорится, и на старуху бывает поруха. Волхвы — не боги, они также люди, из плоти и крови, и потому подвергнуты всем стра-стям, которые присущи обыкновенным людям. А если на все это взгля-нуть с другой стороны, князь, то дело выглядит и не совсем худо: юные вои прошли испытания настоящим боем и вышли из него победителями. А вкус победы — самый сладкий вкус! Он никогда не забудется! Опять же сотня Аслана изрядно пощипала вражью орду, чем внесла лепту в последующую победу. И при этом, князь, с минимальными потерями, чего почти никогда не бывает.

— Вот именно, что с потерями, — ухватился князь за последнее сло-во Златогора. — Вот именно! А если бы в эти самые потери вошли мои сыновья? — По его лицу пробежали гримасы возможного ужаса и боли родителя.

— Так не вошли же! — Отреагировал на это по-прежнему мягко, но твердо волхв. — Наши боги этого не допустили. Кроме того, кому что на роду суждено, того и на лихом скакуне не обскачешь…

— Все так, волхв Златогор, — вроде бы соглашался князь Дажин с доводами друга и волхва Златогора. — Все так! Но сотник не выполнил моего главного указания: надлежащую охрану доверенных на его попе-чение детей. И должен быть наказан за ослушание.

Слушать такой разнос сотнику от отца по мнению Буса было ос-корбительно: ведь Аслан малыми силами столько пользы союзному во-инству принес, а его еще и укоряют. И он несколько раз порывался вы-ступить на защиту своего воинского начальника, так как, побывав в бо-ях, ощущал себя уже не подростком, а воином, вот и хотел с позиции воина вступить на защиту справедливости в укор предвзятости и неза-служенным обидам. Только предостерегающий взгляд волхва останав-ливал его в этой решительности.

— Знаешь, князь, — мягко продолжил Златогор, — у ромеев есть по-словица?

— Какая еще пословица? — недовольно поднял князь Дажин взор на Златогора.

— «Победителей не судят»! — Вот какая. А у нашего народа сложи-лась иная: «Повинную голову и меч не сечет»! Так что, князь, отчитал сотника ты довольно, он все осознал и больше такого не допустит. Смотри, видишь, как переживает и раскаивается!

— Что-то по его разбойной роже не очень заметно раскаяние, — взглянув на сотника, потеплел голосом князь. — Да и победителей судят, добавил он философски, — еще как судят…

— Поверь мне, чтецу человеческих душ, сотник раскаивается, — на-стаивал, улыбнувшись, волхв, — просто у него лицо такое мужественное: все чувства в себе прячет, не дает им вырваться на поверхность, да еще свет костра неровный, дрожащий… А так… Раскаивается. Ты лучше ребят спроси: как они столько приключений пережили?

Услышав такое, юные русколанцы шумно задвигались, пригото-вившись поведать князю о своих приключениях в составе сотни Аслана.