По следу невидимки

— ФБР! Вернитесь в квартиру и не высовывайтесь!

Небольшая прихожая, белая платяная дверца шкафа, кухня. Всё выглядело так, как в субботу, когда он приезжал сюда с Дженис. И точно так же, как вечером четверга, Дня благодарения, когда Найджел Стивенсон побывал внутри.

Осторожно ступая, вытянув перед собой сжимающие пистолет руки, Рей медленно прошёл через кухню в гостиную. Тут на низкой полке под телевизором особняком от остальных фотографий осталась стоять опустевшая рамка. На ней виднелись следы рассыпанного криминалистами в поисках отпечатков порошка. Налево из гостиной вела приоткрытая дверь в детскую. Об этом ясно сообщала висящая на дверной ручке табличка «Тут живёт Эмори». Дверь направо была закрытой. За ней, знал Фернандес, потому что был тут в четверг, была небольшая спальня Уокер.

Он снял пистолет с предохранителя — впервые за шестнадцать лет службы за пределами тира — и подошёл к двери. Остановился, прислушался, но различил только тихое тиканье собственных наручных часов. Рей отнял одну руку от пистолета и медленно нажал на ручку. Та мягко поддалась хорошо смазанным механизмом, дверь легко открылась, и Фернандес похолодел.

Дженис Уокер лежала в своей смятой постели и была такой бледной, что её раскинутые руки терялись в простынях, полностью с ними сливаясь. Рей спешно осмотрелся вокруг, в комнате больше никого не было, за приоткрытой дверцей в примыкающую ванную было темно, окно снова было широко распахнуто. Фернандес опустил пистолет и бросился к Дженис.

Вокруг её шеи остался обмотанным белый тонкий шнур, но под ним в отличие от предыдущих жертв не было множества глубоких кровоточащих борозд, только темные синяки, оставленные безжалостными пальцами. Рей не рискнул к ней прикоснуться и потянулся к руке, чтобы отыскать пульс на кисти. Запястья оказались воспаленными, отекшими, на костяшках и пальцах остались ссадины — Уокер давала решительный отпор. Фернандес осторожно протиснул пальцы к почти растаявшим под белой кожей венам и нажал, закрывая глаза. Давай же, хотя бы один слабый толчок, взмолился он, но получил нечто большее.

Дженис вздрогнула и попыталась хрипло вздохнуть. От боли, которую он причинил её сломанному запястью, она тихо вскрикнула и приоткрыла посеревшие веки.

Рей, едва осознавая свои действия, откинул пистолет на кровать и упал рядом с Уокер.

— Всё в порядке, Дженис! Это я. Спокойно! Это я, Фернандес. Слышишь?

— О-о… — со свистом из поврежденного горла выдохнула она.

— Тише. Все будет хорошо!

Он запутался в краях собственного пальто, пытаясь отыскать в их карманах, а потом в брюках мобильный телефон. Почему полиции и скорой всё ещё не было?!

— Ре-ей…

— Да. Да, Дженис. Это я. Я с тобой. Всё закончилось.

— Рей… Он… он здесь.

И в это мгновенье его зрение утратило ту тоннельную ограниченность, не позволявшую ему увидеть ничего кроме бурых следов крови в углах пересохших губ Уокер. Сбоку, откуда-то из тёмной ванны, произошло движение. Краем глаза, вставая и пытаясь повернуться, Фернандес различил пригнувшийся силуэт, а в следующее же мгновение тот с силой на него налетел, сталкивая с кровати на пол. В бок, куда-то чуть ниже ребер, пришлось три очень быстрых, огненно-острых удара. Что-то глубоко впилось под кожу, разрываясь внутри до горячей, обездвиживающей боли.

Рей попытался стряхнуть его с себя, несколько раз пнул ногой и, едва не отключившись от невыносимой вспышки в боку, замахнулся локтем. Но почти не попадал, а если и ударялся о человеческую плоть, то почти не вкладывал силы. Сцепив зубы, он замахнулся в другую сторону, по инерции переворачивая себя на живот. Оттолкнувшись от пола руками, он попытался встать, но ему в спину пришёлся тяжелый удар, и Фернандес снова рухнул. С жаром в боку постепенно начинало становиться проще. Острота первых ударов прошла, все чувства, вся боль и всё внимание перестали сосредотачиваться там. Рей опять оттолкнулся от пола, но вместо того, чтобы стать, перевернулся на спину.

Найджел Стивенсон — ему хватило одного короткого взгляда прямо в лицо, чтобы узнать — нависал над ним, и Рею пришлось перекатиться на лопатки и затылок, чтобы поднять ноги и попытаться подрезать Найджела. Но места было мало — с двух сторон стены, с третьей кровать; всё, что ниже рёбер отзывалось на команды мозга заторможено и вяло. Стивенсон наклонился, коленями почти падая на Рея, и замахнулся в голову. Фернандес накрыл лицо руками, но несколько толчков пробили эту защиту, и на скулу опустился тяжелый удар, тошнотворной вибрацией отдался внутри черепа и по инерции опрокинул затылок Фернандеса на пол. На долю секунды всё потемнело. Руки безвольно упали. Рей едва удерживался в сознании.

Под ладонями был холодный дощатый пол, мягкий край его отвернувшегося пальто, под тканью что-то плоское и твёрдое. Фернандес пошарил рукой, и пальцы натолкнулись на липкую рукоять ножниц. Вот чем Найджел его ударил.

Сжав ножницы, Рей вскинул руку и вогнал их в бедро Найджела на всю длину лезвий. Тот оглушительно взвыл.

— Ах ты поганый латинос! — Прокричал он и снова навалился. Его колени врезались в живот Рея, выталкивая из него весь воздух и шаткое совладание с болью. Найджел выхватил из ноги ножницы и стал беспорядочно замахиваться, Фернандес пытался перехватывать и отталкивать его руки, но несколько раз пропускал, и тогда по коже головы под волосами и вдоль уха вспыхивала, пенилась боль.

Сколько времени прошло, Рей не знал, и как справиться с превосходящим его в весе, безумии и умении Найджелом, тоже. Он пытался прислушаться к улице за распахнутым окном, но спасительной сирены всё не доносилось. Может, он в спешке назвал не тот адрес? Может, диспетчер его не поняла? Может, следовало позвонить лейтенанту напрямую?

Эти сомнения ядовито роились в его гудящей голове, они отбирали у него силы и концентрацию, он пропускал вооруженную окровавленными ножницами руку Найджела к своему лицу всё чаще. По щеке и уху уже струился горячий поток. Боль в боку превратилась в мертвую тяжесть. Рей с некоторым отвлечением понял, что начинал сдаваться.

Но что-то произошло. Он не сразу понял, почему Стивенсон отбросил ножницы и выпрямился, а затем увидел, что Дженис Уокер накинула ему на шею белый провод и, отчаянно сжимая, повисла за его спиной. Найджел попятился, то замахиваясь рукой назад, чтобы оттолкнуть Дженис, то пытаясь протиснуть пальцы под петлю. Он зарычал, разогнался и отбежал к стене, спиной впечатывая в неё Дженис. Та, едва в сознании, с ползущей по её ногам густой кровью, выпустила удавку и упала. Найджел раздраженно сдернул с шеи шнур и шагнул вперёд, но в образовавшейся паузе Рей успел приподняться, пошарить рукой по кровати и найти в складках ткани свой пистолет.

Он судорожно выстрелил, скользящим в крови пальцем вжав спусковой крючок, но подумал, что промахнулся. Стивенсон удивлённо округлил глаза и сделал ещё один порывистый шаг, и только потом упал.

— Дженис… — слабо позвал Рей, пытаясь подтянуться на руках, уцепившись за край постели, но ноги почти не поддавались. — Дженис!

Он едва поднялся на колени и с трудом переполз через Найджела Стивенсона. Пол, простреленная грудь, его собственные перепачканные красным руки, тянущаяся с его головы вниз скользкая нить — всё вращалось в безумной центрифуге, лишающей его опоры. Фернандесу казалось, что противоположная стена спальни была недостижимой. Сколько бы усилий он ни прикладывал, она не приближалась. Но вот рядом с его пальцами возник обмякший белый кулак.

— Дженис…

Рей повалился рядом с ней, придвинулся к ней так близко, как только мог заставить своё сопротивляющееся тело. Последние силы он потратил на то, чтобы поднять онемевшую, потяжелевшую руку и обнять её.

========== Глава 24. Темнее всего перед рассветом. ==========

— Вы что, совсем рехнулись?

От сильных болеутоляющих, вводимых просто в вену через массивный катетер в сгибе локтя, мешающий ей спать и остро царапающий её при каждом движении, Дженис странно ощущала собственную голову. Та была какой-то пустой и гулкой, слова медсестёр отдавались в ней эхом, редкие мысли терялись, не возникало никаких эмоций кроме растерянности.