Замуж за короля

– Хорошо, бария.

– Зови меня «матушка» перед людьми, чего уж теперь. Невестка.

Свекровь кивнула на прощание и ушла из моей спальни.

Долго я не могла прийти в себя. Стояла манекеном в витрине, а чернавки меня одевали. Наконец-то обрадовались, что гостья не сопротивляется и не мешает работать. Я же ругала себя на все лады и восхищалась настоящей Линой. Верила, что она тоже любила Вилара, раз решилась душу из тела вынуть. Не на это ли мне так настойчиво намекал Алтын? «Ты моргала девочка». Наверное, решил, что у Лины не получилось. Кауст тоже помогал, об артефакторе рассказывал, о королевской сокровищнице. Вдруг действительно брат Новак сделал два Сердца Душ? Первое давно лежало во дворце под охраной, а второе колдуны незаметно передали моровке, чтобы спасти влюбленного в неё старшего брата надзора. Лина собой пожертвовала, а я вчера Вилара целовала, усугубляя проклятие. Вот же чёрт! Срочно нужно идти в надзор. Искать там Алтына или Кауста, а потом того брата Новака. Все вместе, может, что-то и придумаем.

– Бария, – позвала чернавка, и я очнулась от раздумий в горнице над рукоделием. Испуганно покрутила головой. К кому обращались? Я здесь одна. – Бария, – повторила девушка, – барич к нему пожаловать просили.

Это кто же распорядился так меня называть? Вилар уже женой считал или его мать разобралась с моим происхождением? Я отложила рукоделие и пошла за служанкой. Смотреть в глаза баричу стало страшнее, чем раньше. Особенно после вчерашнего. Теперь он был уверен в ответном чувстве, и отшивать его стало в разы сложнее. Моё «нет» железобетонной твердости в голове одержимого страстью мужчины прозвучит как: «ой, да, но я обязана поломаться. Завоёвывай меня, Вилар, завоёвывай». Ох, засада! Пошла бы уже, в самом деле, менструация. Дней на пять хватило бы. Хотя целоваться она не мешала. Мда.

Вилар ждал в кабинете. Так я назвала комнату со столом, свитками, чернильницей и личным писарем. Молодой мужчина с причёской «под горшок» усердно выводил буквы на бумаге. Ему бы шапку, характерное косоглазие – и вылитый Федюнчик из «Иван Васильевич меняет профессию». Я залюбовалась, как он растопил красный сургуч на пламени свечи, накапал лужицу на бумагу и Вилар приложил к ней перстень. Личная подпись, значит. Пафосно в новом мире проходил ритуал деловой переписки.

Я смиренно ждала на пороге, когда мужчины закончат с делами. Писарь уже дважды мельком на меня посмотрел, но шевелить руками быстрее не стал. Аккуратно скатал письмо в трубочку и положил в походный тубус.

– Доставь Верховному, – распорядился барич. – Да поживее.

Писарь забрал свиток и ушёл, кланяясь. Полетела СМС-ка в надзор с просьбой поженить убийцу и её жертву. Господи, как сбить Вилара с этой идеи? Хороший ведь человек, зачем умирать? Что его остановит после свадьбы в первую брачную ночь? Своё будет брать.

– Как спалось? Сладко? – спросил барич.

Тёмные глаза больше не светились безумием, и выглядел он довольным. Вдруг показалось, что можно просто поговорить. Ещё раз всё объяснить и отказаться.

– Вилар, прости, – с трудом выталкивала я слова. – Не могу выйти за тебя замуж.

Барич нахмурился и сложил руки на груди. Объяснений ждал? Что ж, я продолжила:

– Нам нельзя быть вместе. Я – отрава твоя. Погибель. Не сдержишься, дашь волю чувствам. За поцелуями ласки будут. Потом… постель, – я не могла больше говорить. Язык к нёбу присыхал, стоило вспомнить, как я голову теряла в его объятиях. Нужно взять себя в руки! Немедленно! – Вилар, я не хочу забирать у тебя силу! Лучше мне вернуться обратно в лагерь!

Барич подошёл ко мне и ласково погладил по волосам. Вместо губительного жара прошлой ночи от него веяло теплом.

– Глупая, – прошептал Вилар. – Крохи ты забираешь. Я на охоте сильнее устаю.

Лучше бы злился на меня, кричал, дёргал за руки. Его тихая и покорная влюблённость по живому резала. Словно он давно смирился со своей смертью. Но я не его Лина! Это неправильно, дико. Чёрт, такого в кошмаре не приснится!

– Не надо, пожалуйста, – причитала я, глотая ком, подступивший к горлу. Последние аргументы в ход пошли: – Нам нельзя до свадьбы…

– Я слово дал, – снова помрачнел барич. – Тебе нечего бояться. Полно, хватит об этом. Я тебя позвал учиться.

– Вилар!

– Хватит.

Он отвернулся от меня и пошёл к двери. Не достучалась я, не получилось. В комнату по приглашению барича шмыгнул тот самый мужик, что встречал нас у лестницы терема. Господи, ну какая учеба? Мужик кланялся подобострастно, комкал драную шапку в руках и всё время стрелял в меня глазами.

– Чего баричу угодно?

– Стой здесь, – распорядился Вилар, ткнув пальцем в пол рядом со мной. – Говорить будешь, что в мысли приходит. Не сейчас. Рукой махну.

Мужик побледнел и затрясся. Да уж, приказ психушкой отдавал. «Перепил барич, вот белочка в уши и нашёптывала». Что от меня нужно, я догадалась. Раз Лина может переносить сознание, то именно этому Вилар её и учил.

– Помилуйте, батюшка, – взвыл дворовой и бухнулся баричу в ноги. – Миленький, родненький, всеми духами предков заклинаю! Ы-ы-ы, не ведал, что говорю! Всё медовуха окаянная! Не губите.

От испуга я попятилась к стене. Захотелось крикнуть, чтобы встал, не унижался, но Вилар его уже сгрёб его за шиворот и встряхнул. А дворовой продолжал лепетать, что «во век больше барича не ославит и ноги целовать будет».

Ах, вот оно что! Несчастный решил, что его на допрос привели. А он, видимо, язык распускал. Кому же не в радость пообсуждать хозяев за их спинами? Из последних горячих новостей – приезд невесты с меткой на шее. Моровки, силу вытягивающей и мужиков убивающей. «А барин-то дурак. Ой, дурак!»

– Цыц, я сказал! – гаркнул Вилар. – Смерд пустоголовый. Кому твои греховные мысли нужны? Чужие будешь рассказывать. Те, что от барии услышишь. Понял?

– Пощадите, батюшка, – ныл мужик Вилару, но смотрел только на меня. Теперь я знала, каким монстром кажусь обитателям терема. Детей здесь, наверное, с пелёнок пугают ни серым волчком, ни бабайкой, а моровками. Скольких девушек селяне сами убили, не дождавшись надзора? Толпа беспощадна.

– Начинай, – кивнул мне Вилар.

Проклятье, это как попасть в середине семестра на предмет, который прогуливал. Ни тебе лекций, ни семинаров. Сразу поставили к лабораторному стенду без методички и подсказок. Да я облажаюсь с вероятностью в сто процентов!

Ох, сразу вспомнилась настоящая Лина. Раз уж я оказалась в её теле, то она в моём. Нет, ну, а что? Не хай добру, то есть безхозному телу, в другом мире пропадать. Там она. Катается в маршрутках, заплетает мои волосы в косу, ходит в институт. «Поздравляю, дорогая. Тебя ждут все прелести метрологии, химия радиоматериалов и помехоустойчивое кодирование». К моему возвращению Оксану Семёнову точно отчислят за неуспеваемость. Если не упекут в психбольницу. «Ох, Лина, надеюсь, тебе хватит ума и хитрости притворяться как можно дольше. А я пока твоей силой попробую овладеть».

Первая попытка с проникновением в разум сына смотрителя закончилась плохо. Теперь нужно дозировать усилие, чтобы кровь из метки не пошла. Вилар ждал чего-то вроде телепатии. Я должна чуть-чуть вселиться в дворового и нашептать ему всякую чушь прямо в мозг. Если повторит слово в слово – фокус удался.

Я закрыла глаза и сосредоточилась, представляя себе дворового. Шею тут же дёрнуло и защипало, но голова не закружилась. Значит, не так много зачерпнула.

«Мистификация», – ляпнула я первое попавшееся слово. Да уж, крутой выбор! Но зато, если мужик повторит, то я буду уверенна, что слышал, а не просто угадал. «Ну же, давай!» Вилар давно махнул рукой, но дворовой молчал. Ладно, я повторила еще два раза. Мужик бледнел, трясся и снова молча. Может, мало зачерпнула? Странно, метка чесалась и зудела. Где эффект?

«Мистификация», – с нажимом подумала я очень громко и чуть не упала в руки Вилара от слабости.

– Хватит, Лина! – одёрнул он, доставая из рукава белый платок.

Я чувствовала, как тёплые капли катились по шее, но упрямо смотрела на мужика.