Безымянное проклятье

— Да ладно тебе. Будто в твоей памяти не хранятся грязные секретики твоих бывших соседок по общей спальне?

Гермиона покачала головой, всё ещё пытаясь согнать краску с щёк.

— Нет. Я же с ними и не общалась. Всё время пропадала то с мальчишками, то в библиотеке. Я совершенно не слушала этот их бессмысленный трёп, моя голова была забита другим!

— Ты самая талантливая зануда, какие бывают на свете.

Широко распахнув глаза, она моргнула от удивления. От такого преображения Малфой лишь усмехнулся: все мысли написаны на её лице ярче некуда.

— Мне сейчас это воспринимать как комплимент или оскорбление?

— Как данность, Грейнджер, как данность. Тебе в любом случае придётся контактировать с Блейзом, и, если ты не бросишь факты ему в лицо, будь уверена, через пару минут он будет смотреть только на твою грудь, и до его мозга не будет доходить ни кната из твоих слов.

— Какой кошмар. — Девушка зарылась руками в пышные пряди, создавая ещё больший хаос на голове. Наблюдая за её мысленными страданиями, Драко пришла в голову внезапная мысль.

— Грейнджер?

— М?

— Я понимаю, это прозвучит странно, но… можно мне потрогать твои волосы? На Слизерине девушки делали ставки, какие они — жёсткие, как проволока, или, — он театрально закатил глаза, — приятно тяжёлые и объёмные.

И если сразу после вопроса она одарила его взглядом полного скепсиса, то после объяснения явно задумалась. Святой Мерлин, как легко было её читать после двух недель постоянных наблюдений. Драко почти видел, как крутятся шестерёнки её мозга.

— Блейз, кстати, сходил с ума от твоих волос на шестом курсе, — решил он внезапно дополнить. — Меня, конечно, тогда вообще мало что волновало, но теперь ты можешь полноценно оценить его… увлечение твоей шевелюрой, раз даже я был в курсе. Кстати, это ты тоже можешь использовать в разговоре с ним. Особенно его одолевала идея накрутить твои приятно тяжёлые волосы на кулак, поставить тебя на колени и…

— Заткнись!

— Грейнджер, не кипятись! — Драко вскинул руки вверх в миротворческом жесте. Вряд ли это сильно бы ему помогло — девушка уже была не просто красной, а пунцовой. — Ему было семнадцать, ты была запретным плодом, и каждый новый разговор Пэнси или Дафны о твоих чрезмерно пышных волосах рождал всё новые и новые фантазии в воспалённом гормонами мозгу горячего мулата. Не у всех ведь были головы забиты всякими Тёмными Лордами и провальными попытками покуситься на жизнь директора школы.

Грейнджер лишь покачала головой, устало опуская голову на сложенные руки.

— Проклятье. Я ведь теперь не смогу даже спокойно с ним разговаривать, зная всё это.

— Твоё знание, в данном случае, сила. Вряд ли он поверит при других обстоятельствах в то, что я, на самом деле, не просто в магической коме, а искусно проклят на пару с тобой.

— Я понимаю, — ответила девушка из-под вороха волос. Её вздох был преисполнен такой неизбежностью, что на короткий миг он пожалел обо всём, что вывалил сегодня на её хрупкие плечи. — И да, ты можешь потрогать мои волосы.

А вот это было… неожиданным. Драко казалось, что она забыла или сделала вид, что забыла о его такой необычной просьбе. Не спеша он потёр меж пальцев иллюзорное перо, будто запоминая ощущения пластичной материи между пальцев, и лишь мгновение спустя протянул руку вперёд, чтобы коснуться спутанной гривы, лежащей на столе.

Они действительно были приятно тяжёлыми. Густые. Очень-очень густые и… маслянистые, плотные и тяжёлые. На мгновение Драко почувствовал, что больная фантазия Блейза не такая уж и больная, ведь эти волосы очень приятны на ощупь, а если их…

«Дьявол!» — ругнулся Малфой про себя, замечая, как углубляется собственное дыхание, и будучи не в силах оторваться от этих запутанных прядей. Они мягко обволакивали его длинные пальцы, путаясь ещё больше. Подсознание молодого человека пыталось подсунуть вид обнажённой Грейнджер на коленях перед ним с алыми от возбуждения, призывно приоткрытыми губами. Сам того не замечая, Драко сместился чуть глубже и начал мягко массировать затылок девушки, уже не пытаясь выкорчевать из своего воспалённого мозга всё более и более развратные картинки, которые отдавались горячей болью, концентрирующейся в промежности. К моменту, когда Гермиона подняла голову, выпутывая ладонь Драко из волос, в его фантазии они уже неистово совокуплялись прямо на этом столе, меж пергаментов и книг. Ничего не подразумевавшая девушка благодарно улыбнулась и, сладко потянувшись, взяла пустой пергамент.

— Если Блейз такой знаток в женщинах и через две минуты разговора удостаивает вниманием лишь грудь, во что мне лучше одеться?

— Что? — Голос звучал хрипло и надсадно. Ему срочно требовался холодный душ. Или горячий. А лучше горячая ванна. Вместе с ней. Горячая ванна с пеной и Гермиона. И пена медленно стекает меж обнажённых грудей…

Кажется, он вновь увлёкся представившейся картиной, так как в чувство его привёл новый вопрос:

— Тебе захотелось искупаться? Сейчас?

В недоумении он смотрел на пергаменты, которые лежали на комьях пены. Стол, по мановению его желания, превратился в величественную чугунную ванну, от которой исходил пар. По другую сторону сидела Грейнджер и смотрела на него ошалелыми глазами, держа в одной руке перо, а во второй — едва спасённый пергамент.

— Действительно, что это я. — Взмах руки, и стол вернулся на место. Сквозь грохот крови в ушах он вспомнил вопрос, который прозвучал до появления ванны меж ними и оглушительно соблазнительных картин в его голове. — Блейз терпеть не может балахоновидную магловскую одежду. Думаю, на это стоит делать ставку, если мы хотим, чтобы он тебя услышал. И спрячь волосы. В пучок, что ли. Это его слабость. — «А теперь, кажется, и моя», — уже про себя добавил Драко и зажмурился. Пальцы всё ещё покалывало от прикосновений всего лишь к волосам, и он не мог не оценить иронии и абсурдности происходящего.

Гермиона, наблюдавшая всё это время за ним, не могла найти причину перемены его настроения и этой вспышки иллюзорной магии, когда стол внезапно стал ванной. Да она чуть не рухнула в неё из-за потери опоры!

— Забини обедает по четвергам в «Золотом Фениксе» с часу до двух. Думаю, ты должна появиться в половине второго, когда ему уже принесут заказ, но он ещё будет не слишком пьян от обеденного вина. Конечно, в мешковидной одежде ты будешь выглядеть более чем… вызывающе в этом заведении, но придётся этим поступиться ради высшей цели. Не давай ему всю информацию сразу. Ты должна его заинтересовать и исчезнуть, он сам придёт за тобой.

— То есть. То есть… — от возмущения Гермионе не хватало воздуха. — То есть я должна прийти в «мешке» в порядочное заведение, где всё сверкает золотом и драгоценностями, и при всех остальных рассказать о том, что я, оказывается, в курсе, что Забини в одиннадцать лет обмочил штаны после истории с троллем? Да ты в своём уме? Он меня проклянёт на месте и будет прав!

— Ну, думаю, не это воспоминание ты должна подкинуть ему первым. Начни с той истории про Чжоу под когтевранской трибуной, и, думаю, он тут же заинтересуется.

Гермиона презрительно прищурилась, смерив его гневным взглядом.

— Метод кнута и пряника, да? Поманить его доблестными свершениями в части плотских утех, а потом, как бладжером, приложить мокрыми штанами?

— Чёрт, Грейнджер, из твоих благородных уст это действительно звучит жутко.

— Потому что это и есть жутко, Малфой. Это. И есть. Жутко.

— Знаешь, что на самом деле жутко? То, что я застрял в твоей голове на неопределённый срок, вот что жутко! Что мы не знаем даже примерно, что за проклятье висит на тебе и как от него избавиться! Жутко, что у меня постепенно едет крыша от всей это грёбаной херни! Вот что жутко!

Драко рвано и глубоко дышал, будто только что вернулся из стремительного полёта, хотя на деле у него просто сдали нервы. Возбуждение уже давно сошло на нет, но перенапряжение этой ночи, казалось, полностью опустошило его. Как будто он нырнул в раскалённую бездну вулкана, а затем резко в холодные воды Чёрного озера.