Безымянное проклятье

Гринграсс вовремя захлопнула дверь — об неё разбился хрустальный бокал, всегда стоявший на прикроватной тумбочке. Малфой устало опустился на постель и провёл ладонью по лицу. Из-за резкого движения тумбочка, стоявшая у изголовья, приоткрылась, и из неё выглянула обложка тёмно-красного цвета. Вздохнув, Драко вытащил многострадальную книгу, которая уже неделю хранилась там. Он был удивлён, что Гринграсс её не нашла. Возможно, это было и к лучшему.

Малфой зажёг свет над изголовьем кровати, уселся поудобнее и приготовился провести ночь за чтением. Всё равно он нескоро сможет уснуть и сможет так скоротать время. Заодно и узнает, правдивы ли все те хвалебные оды, воспеваемые Грейнджер и её книге.

Приступая к чтению, он даже не догадывался, что заснуть сегодня ему уже не удастся.

========== Часть вторая. IX ==========

Он закрыл книгу и потёр уставшие глаза. Драко надеялся почитать перед сном, но он совершенно не ожидал, что будет читать всю ночь. Лучи рассветного солнца уже освещали его спальню, и он был бесконечно рад тому, что сегодня выходной и он может спокойно выспаться позже. Перед ним так же стоял вопрос: спускаться ли на завтрак до того, как уснуть. Скорее всего, его мать не слышала их громких голосов вчера вечером, и теперь ему предстояло объясниться, почему Астория не завтракает вместе с ними.

Драко бросил взгляд на книгу. Вот, что действительно его заинтересовало и пленило? Он не ожидал, что Грейнджер умеет так хорошо писать. Помнится, в Хогвартсе у неё не было ни капли фантазии — лишь зубрёжка учебников и хорошая память её и спасала. Неужели она сама смогла придумать что-то подобное?

Больше всего его пугал главный герой. Вернее, его собственная с ним схожесть. Была ли похожа Грейнджер на главную героиню? Что-то ему подсказывало, что была, хотя он и не мог утверждать наверняка, ведь Грейнджер он знал не очень хорошо. Можно было сказать, что и вовсе не знал. То, как она себя повела на вечеринке у Теодора, разрушало практически все его представления о ней. Но зачем ей подобное писать? И как, чёрт возьми, она узнала такие подробности о его внутреннем мире? О его мыслях, проблемах и терзаниях?

Бред. Он просто устал и выдумывает лишнего. Грейнджер ведь никогда им не интересовалась, ведь так? Она не знала его, а он не знал её, и всех это раньше устраивало. Хотя сейчас, Малфой сам признался себе, что ему захотелось узнать её получше. Также его интересовал вопрос: возникают ли подобные мысли у каждого после прочтения этой книги? Может, Грейнджер сумела подобрать один универсальный ключ к сердцам всех волшебников? И каждый из них невольно представляет себя главным героем, сравнивает, проводит аналогии из своей жизни? Тогда становится понятной одержимость и страсть, с которой восхваляют её талант.

Подавив зевок, Драко отправился в душ, чтобы привести себя в порядок. Тяжёлый разговор с матерью лучше не откладывать на потом.

***

— Астория неважно себя чувствует?

Казалось бы, простой вопрос, спокойный тон, ни намёка на эмоции, но Малфой успел уловить проблеск чего-то нового в глазах Нарциссы. Надежду. Всего лишь миг, но Драко, хорошо изучивший мать, понял многое. Даже слишком многое. Неужели она тоже участвовала в этом… сговоре? Неужели она и вложила эту идею в голову Гринграсс? Не может такого быть, она же… он же… Малфой медленно выдохнул и прикрыл глаза. Быть может, его предположения неверны?

— Астория покинула Малфой-мэнор вчера ночью, — спокойно ответил он, не выдав своего разочарования. Малфой внимательно следил за ней и отметил лишь огорчение, промелькнувшее в её глазах.

— Соскучилась по дому? — Драко мысленно улыбнулся. Конечно, она не была бы собой, если бы не попыталась найти достойное и мирное оправдание.

— Нет. Мы серьёзно поссорились, и она приняла решение уйти.

— Ну, кто из нас может похвастаться семейной жизнью без ссор? — благосклонно ответила Нарцисса, но по манере держать чашку он ощутил её напряжение. Казалось бы, такие мелочи…

— Нет, мама. Думаю, мы расстались с Асторией насовсем.

Чашка чуть резче обычного опустилась на блюдце. Этот звон будто извинялся за несдержанность своей хозяйки. Нарцисса закрыла глаза и глубоко вздохнула. Впервые за всю свою жизнь Драко подумал о том, что манеру брать себя в руки он перенял у матери. Люциус тоже закрывал глаза, но вместо дыхания — сжимал и разжимал кулаки. Он вспомнил, как в детстве боялся этого жеста, выдававшего ярость отца. Он каждый раз считал — сколько раз сожмётся кулак? От этого зависело многое.

— Печальное известие.

— Не настолько, чтобы расстраивать тебя, мама.

Она печально улыбнулась уголками губ.

— Но всё же я расстроена.

— Думаю, вы вполне сможете дружить, если тебе она так дорога.

— Не думаю, что теперь наше общение будет… уместно.

— Не понимаю, почему?

— Драко, — устало произнесла Нарцисса, — я считала её идеальной невесткой, но не подругой. Это разные вещи.

— Эта самая идеальная невестка, — ответил Драко, и сквозь его спокойный голос прорывалось раздражение, — время от времени не пила противозачаточное зелье, пытаясь завести ребёнка без моего ведома!

Нарцисса воззрилась на него с таким искренним изумлением, что у Малфоя отлегло от сердца. Она не знала и не могла быть причастной к такому низкому поступку.

— Это неслыханно, — едва слышно пробормотала она и потрогала собственные щёки, пытаясь унять волнение.

— Но она это сделала, мама, — глухо отозвался Драко. — И надеюсь, впредь мы больше не будем упоминать о ней в разговорах.

Получив утвердительный кивок от уже взявшей себя в руки Нарциссы, он отодвинул так и не тронутый завтрак и поднялся.

— Я буду у себя. Приятного аппетита, мама, — обронил Драко и отправился в собственную спальню. Теперь, когда все вопросы были улажены, а адреналин в крови утих, его всё сильнее одолевал сон. Едва коснувшись головой подушки, Драко отправился в царство Морфея.

***

Он вновь был в полутёмной комнате. Она вновь была рядом. Его голос звучал глухо, он слышал его, как сквозь вату:

— Если ты хочешь поцелуя, то так и скажи.

Драко знал этот сон и теперь, если бы мог, вздохнул бы с облегчением. Каждый его сон был соткан из обрывков фраз и действий, но этот отличался особенной хронологической точностью. Правда, логика здесь немного страдала. Ведь каждый раз после того, как она говорила:

— И ты хочешь меня этим испугать? Да твой чистокровный язык был у меня…

Он её целовал.

Драко никак не мог взять в толк, о чём же именно они говорили в этом сне, что привело к подобному сценарию. Фразы ускользали, как и смысл шуток, но после поцелуя ничего не было уже важным. Там дальше его ждал красочный и яркий эротический сон, пропитанный почему-то щемящим чувством неизбежности.

— Никогда не отпущу тебя, — кажется, шептал он между поцелуями. Его мир сузился до ощущения её тела под его руками и губами. Там, во сне, он впервые ощущал секс, как нечто фундаментальное и нестерпимо важное. Ему казалось, что он невероятно многое должен успеть, но время, как песок, утекало сквозь пальцы — неизбежно и неумолимо.

— Даже не надейся, что я позволю тебе уйти. — Горячее дыхание опалило щёку, а вслед за словами он услышал сладостный стон. Драко потянулся, чтобы сцеловать этот звук с ярко-алых губ — медовых и неземных.

— Ты всегда будешь моей. — Как можно хотеть женщину, чтобы голос переставал повиноваться? И следом за его словами её голос — восторженный и томный:

— Всегда… Твоей…

От этих слов ему совсем срывало крышу, и он начинал двигаться в каком-то слепом исступлении. Хотелось раствориться здесь и сейчас, забыть о насущных проблемах, недомолвках между друзьями, недовольством матери, рабочими проблемами и извечными вопросами. Хотелось остановить мгновение и остаться в нём на всю оставшуюся жизнь. Но как и любому сну, этому тоже приходит конец.

Пробуждение не принесло энергии и сил. Холодный душ остудил тело, но, вопреки обычного, не сумел взбодрить. Драко пил вторую чашку кофе, глядя, как в оживающем после долгой зимы саду возятся домовики. Они приводили растения в порядок, очищали сад от мусора и в целом были вполне счастливы собственным укладом жизни. Лишь Питти в этом году отказался им помогать.