Страница 52 из 79
Если перевести его мысли на общечеловеческий язык, то можно было бы подумать, что он жаждет… дружить? Но он с гневом отбрасывал подобные мысли. Желать дружбы с гриффиндоркой? Бред.
Меж тем сегодня она выглядела определённо лучше. Возможно, ей удалось выспаться или она не работала вчера на износ. Он покинул её в девятом часу вечера, заметив, что она старательно скрывает зевоту. Теодор надеялся, что она поступит мудро и сразу же ляжет спать.
Он не ведал, но ощущал, что на её хорошее самочувствие повлияло что-то ещё. Если в субботу она была рассеяна только по причине нервозности, то сегодня она была более собранная и если отвлекалась, то на свои размышления, явно не связанные с книгами. Гермиона не рассказала ему всего, но пообещала показать свои записи, когда всё закончится, и объяснила, как смогла, что именно они искали.
«Мне несказанно везёт», — думал Теодор, вчитываясь в рукописные, узкие строки староанглийского языка. Ветхая тетрадь в обложке из мягкой кожи неизвестного существа была похожа на сотни других таких дневников и мемуаров, но именно в этой повествователь часто ссылался на «брата» и на идею создания проклятья для «убийства любви».
— Гермиона, — неосознанно позвал он, всё больше увлекаясь чтением текста.
— М-м-м? — отозвалась она из-за толстого фолианта, даже не обратив внимания на то, что он впервые за время их знакомства назвал её по имени.
— Кажется, я нашёл.
Грейнджер наконец-то подняла голову от книги и удивлённо моргнула.
— Ты уверен?
— Смотри, вот тут очень много его мыслей о брате, а дальше он начал думать об уничтожении любви. Слишком многое сходится.
***
Пульс подскочил мгновенно. Дрожащими руками она отложила ранее читаемую книгу и на негнущихся ногах подошла к Нотту. Долго бы ей пришлось ещё искать — Теодор взялся с противоположного конца стеллажа. Отчаянно хотелось пойти быстро, вырвать эту книжонку из его рук и в мгновение ока прочесть и узнать, но всё её тело буквально задеревенело от этой мысли. Скоро всё закончится.
Нотт, кажется, был удивлён не меньше. С самого утра она ощущала на себе его изучающий взгляд, и это её нервировало, но то, как смотрел он на неё сейчас… нет, об этом лучше не думать. Просто взять эту тетрадь и прочесть.
Почерк оказался мелким и убористым, читался сложно, но никаких особенностей с переводом не было. Оценив количество страниц, ей стало понятно, что уже сегодня к ночи она будет знать об этом проклятье всё.
Сегодня.
— Питти накрыл обед, — пропищал эльф, указывая в сторону камина.
— Думаю, я здесь больше не нужен. — Теодор поднялся, стряхнул с себя невидимую пыль и уже собрался уходить, когда сказал: — Сообщи, когда узнаешь что-либо стоящее.
Она смогла лишь кивнуть. Пересохшее горло отказывалось повиноваться и протолкнуть слова, но, кажется, Теодор и не нуждался в ответе. Питти ухватил его за палец и трансгрессировал.
Гермиона опустилась на пол, сжимая изо всех сил древний дневник. Ей казалось, что из неё мгновенно выкачали все силы. Буквально пятнадцать минут назад она была полна решимости и огня, и вот её поиски окончены, будто вместе с этими поисками погас внутри неё освещающий их огонь. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться и навести в голове порядок. Гермиона старалась не думать о том, во что превратится её жизнь после того, как проклятье будет снято, и как именно ей придётся разбираться с ней после. Это всё будет потом, а пока…
— Обед ждёт вас, мисс, — напомнил ей вернувшийся домовик.
Впервые за долгое время Гермиона обедала, не уткнувшись в книгу. Против своей воли, она думала и думала, представляла и проигрывала в голове разные сценарии и категорически не могла успокоиться. Как можно быть спокойной, когда до решения загадки остался всего лишь шаг?
Сложнее всего было запретить себе думать о последствиях. Быть может, для них уже нет обратного пути. Быть может, кого-то из них ждёт смерть. Быть может, она лишится своей магии и её жизнь навсегда изменится. Гермиона знала, что уже не сможет вернуться к прежней жизни, но если она лишится и волшебства…
Вздрогнув, она поднялась из-за стола. Поблагодарила Питти за заботу, собрала свои вещи и забрала старую тетрадь с собой.
— Мисс не должна переживать, — напутствовал домовик, наблюдая за её сборами. — Всё будет хорошо.
— Хотела бы я иметь такую же уверенность. — Она взяла домового за руку, и они переместились к ней в дом.
На удивление, там было тихо. Рон явно отсутствовал, и она не смогла скрыть вздоха облегчения. Как же она хотела не ощущать вины. Разрываясь надвое, она не чувствовала раскаяния или сожаления из-за того, что произошло прошлой ночью в её сне. Но она чувствовала себя виноватой, и эта вина могла отвлечь её от чего бы то ни было, если бы Рон был рядом. Но сейчас она могла малодушно её затолкать поглубже в себя, твёрдо себе пообещав разобраться с этим позже.
Оставив записку для Рона в гостиной, она ушла в кабинет, поставила звукоподавляющие и запирающие чары и сжала в руках тетрадь. В этой небольшой книжонке были сокрыты ответы на все её вопросы. В ней таилось знание о её будущем и о последствиях для каждого из них. Оставалось лишь пересилить страх перед знанием и открыть её.
Она успела подумать о том, что мыслей, оставленных на потом, у неё скопилось предостаточно, прежде чем окунуться в чтение.
***
Из-за специфики своей работы Гермионе приходилось сталкиваться с самыми разнообразными текстами. Некоторые были познавательны, другие в себе содержали устаревшую ересь, но были и те, которые повествовали о тёмной магии. Это была самая нелюбимая часть работы, но её кодекс гласил: «клиент всегда прав», и она переводила удушливо жуткие сочинения, стараясь не представлять написанное. Не всегда ей это удавалось, но она никогда не примеряла прочитанное на себя.
В этот раз всё было иначе. Прочитанное относилось непосредственно к ней, и волей-неволей она проникалась всем ужасом, описанным в дневнике. Часы как раз отмерили полночь, когда она прочла последние строки и закрыла тетрадь. Усилием воли заставляя себя не дрожать, она открыла свой ежедневник, который всюду носила с собой, и записала полученные сведения.
Этот свихнувшийся ублюдок ставил эксперименты на маглах и в деталях описывал полученный эффект. Одну из «подопытных» расщепило прямо у алтаря, когда она произнесла слово «да»… Автор дневника был настолько впечатлён, что посвятил подробностям три страницы. Он считал, что эффект был восхитительным, но тогда все поймут, что девушка проклята. На всякий случай, он записал и эту формулу проклятья.
Конечно, она читала книги и хуже, но никогда не представляла на месте каждой жертвы себя. Она не могла не думать об этом.
Теперь у неё был ключ. Автор проклятья действительно не рассчитывал, что проклятый так долго будет медлить с браком. Между помолвкой и женитьбой в те времена была неделя, а то и считанные дни. В самом конце книги он предположил, что, если жертва успеет разорвать помолвку до женитьбы, проклятье будет снято.
В самом деле, это было логично. Даже несколько предсказуемо. Что уж говорить, это было совершенно неоригинально и несложно. Единственной деталью, смущавшей Гермиону, была неизвестность исхода. Автор проклятья не проводил опытов, а значит, не знал, каков был бы исход, разорви она помолвку прямо сейчас.
Был ли у них шанс на положительный исход? Выживет ли Драко? Выживет ли она? И что с ними будет дальше? Голова шла кругом от переживаний, и Гермиона решительно покинула кабинет. Малодушно она выпила фиал с зельем сна-без-сновидений и легла спать, даже не заметив, что Рон не пришёл ночевать домой.
***
Письмо от Гермионы Грейнджер Теодору Нотту. 3 ноября 2003 года.
«Здравствуй, Нотт.
У меня есть важные новости. Встретимся в два часа пополудни в кафе напротив гостевого входа в Министерство магии. Забини тоже приглашён.
Гермиона Грейнджер».
***
Нотт сидел напротив явно нервничающей Грейнджер и ждал Забини. Тот, по своему обыкновению, опаздывал, и этот факт раздражал его гораздо больше обычного. Навскидку он пытался понять причину нервозности Грейнджер, но в голову лезли только нелицеприятные мысли. Может, ей нужны запрещённые ингредиенты? Или какой-нибудь извращённый ритуал с жертвоприношениями?