Противотанкист

Что мне это даёт здесь? По крайней мере, стрелять и попадать из хорошо пристрелянного оружия смогу. Мушка и целик даже за сто лет не изменились. Что винтовку, что карабин Мосина в руках я держал, а также и ППШ, спасибо урокам НВП у нас в школе. А вот пострелять из учебного оружия как-то не получалось, видимо, патронов не было, а учебные от калаша почему-то не подошли, хотя мы и старались всем классом. Калибр-то один, а хули они не подходят? Всю перемену мы ломали голову над этим вопросом, пока не пришёл военрук и не отмативировал нас. Мативировал он нас примерно пол урока, после такой мативации мы узнали много новых фраз и выражений, каких нам не преподавали на уроках русского языка и литературы. Что подобные слова и выражения существуют, мы конечно знали, и часто «украшали» ими свою речь, думая, что это круто, но так виртуозно и забористо выражать свои мысли и чувства, как это делал бывший фронтовик, как говорится «кишка тонка».

После такого урока я и мои одноклассники надолго запомнили, что у патронов есть не только калибр, но ещё и длина, а также размер гильзы, и что не стоит совать свои шаловливые ручонки, во всякие отверстия. После этого мы ещё больше полюбили уроки начальной военной подготовки, а украшать свою речь идиоматическими выражениями практически перестали. Но пытливые исследовательские умы и всё те же шаловливые ручки ещё долго не останавливались на достигнутом и чудить продолжали, а ведь были ещё и уроки физики, а тем более химии. Как-то раз мы попытались соединить знания, полученные на уроках химии и НВП, так сказать, скрестить ежа и ужа. А что из этого вышло, я расскажу в следующий раз.

Что ещё, из ручника типа ДП стрелять и попадать тоже смогу, не боги горшки обжигают, — а вот с разборкой-сборкой? Сначала посмотреть как это делается, а там и сам сподоблюсь.

Ротный 50-мм миномёт думаю тоже не проблема, за несколько часов освою. Самая стоящая вещь для меня — это СВТ-38 или СВТ-40, и затвор дёргать не надо, и магазин на десять патронов.

Правда, я из неё ни разу не стрелял, но думаю, что освою без особых проблем. Револьвер, он же наган, стрелять не проблема, попадать уже сложнее. ППД или ППШ, в ближнем бою вещь незаменимая, целиться не обязательно, главное — направить в сторону противника и нажать на курок, но тяжёлый, собака, и этот кругляш на семь десятков патронов неудобно таскать, а уж заряжать, это вообще отдельная песня. Что ещё? Рукопашка на уровне продвинутого пользователя, но даже против пистолета она погоды не сделает. Приняв решение и размышляя в таком же духе, я незаметно для себя уснул. И вот что мне приснилось.

Я, будучи помощником начальника караула, иду проверять посты. Только форма на мне странная, больше похожа на старую, годов сороковых, судя по кинофильмам. И вместо калаша почему-то мосинский карабин. Наш эшелон стоит где-то на запасных путях, рядом какие-то строения, возможно, склады. Проверив посты с одной стороны эшелона, возвращаться решил с другой стороны. Дойдя почти до середины состава, услышал подозрительный шум со стороны складов. Как будто кто-то пилит металл ножовкой. Взяв карабин наизготовку, иду на звук. Чем ближе подхожу к строению, тем звук отчётливей. Передёрнув затвор, осторожно подкрадываюсь к складу. Заглянув за угол, вижу интересную картину: двое типов пилят внутреннюю решётку склада, первая дверь уже открыта.

Выхожу из-за угла и со словами: «всем стоять, руки вверх», навожу свой карабин на одного из воришек. Гады сначала заметались, потом успокоились. Один из них, сделав пару шагов в мою сторону, сказал.

— Ну, ты чего, солдат, не видишь, мы же тут работаем. Завскладом по пьяни ключи где-то посеял, а склад к утру нужно срочно открыть. — Расслышав за спиной крадущиеся шаги, но не успев, ничего предпринять, получаю страшный удар по голове. От неожиданности дёргаю спусковой крючок и сквозь угасающее сознание слышу звук выстрела. Всё, финиш. Проваливаюсь в тягучую темноту, и…

Вот тут-то всё и началось, в мозгу зашевелились чьи-то чужие мысли, какие-то непонятные ощущения, поток новой информации обрушился на мою больную голову. Как будто бы два мозга слились в один (одна голова хорошо, а две — мутант). От объёма полученной информации моя голова сначала раздувается как воздушный шар, потом лопается, и я проваливаюсь в очередное небытиё, падаю и падаю в этой сплошной темноте. Не лечу, а именно падаю, начинает появляться страх приземления и удара об землю, да что там страх, ужас. Я распахиваю рот в беззвучном крике и просыпаюсь. Испарина на лбу, холодный пот по всему телу, но голова ясная, практически не болит, только кружится немного, но и это скоро проходит. Прислушиваюсь к своим ощущениям, это называется вспомнить всё, лежу, думаю, врастаю в реалии.

Теперь я Доможиров Николай Никанорович, родился 23-го ноября 1918 года в деревне Куликово, Челябинской губернии. В октябре 1939 года, был призван Белозерским райвоенкоматом на действительную военную службу в кадровую армию. И начал служить в 365-ом стрелковом полку 119-ой стрелковой дивизии, в Красноярске. Сейчас я сержант, по должности командир отделения, и командую расчётом противотанковой пушки-сорокапятки в противотанковом взводе нашего второго батальона. Кого знаю из командиров, а практически всех. Комдивом у нас комбриг Берёзин Александр Дмитриевич, начштаба — полковник Бычков Василий Лаврентьевич, военный комиссар — полковой комиссар Шершин Дмитрий Иванович. Командир нашего полка — полковник Кузьменко, комиссар — Куприянов.

Ну и в какое место послать всех этих либерастов пейсателей, которые утверждали, что бойцы РККА мало чего знали и даже не умели пользоваться своим оружием. Прослужив почти два года в кадровой дивизии, Николай много чему научился, особенно в полковой школе. Ведь сначала там преподавали общевойсковую подготовку, а уже потом, после сдачи всех нормативов и уставов, обучали по основной специальности: пехота своё, артиллерия своё, сапёры, связисты и т. д.

Поэтому я знаю и владею всеми видами стрелкового и артвооружения полка. Карабин и винтовку Мосина, СВТ, АВС — стреляю хорошо, а из своего карабина — отлично. Наган и ТТ знаю, разбираю и собираю, попадать правда сложнее, всё-таки короткоствол это не моё, но нормативы сдал на хорошо. Стрельбе из пулемёта нас специально не обучали, но устройство показали, и каждый, кто хотел, пострелял. Патронов в учебке для этих целей не жалели. Хотя и пришлось потом, под руководством инструктора разбирать, чистить и смазывать оружие, что пулемёт Дегтярёва, что Максим. Но Николай был не один, кто хотел получше узнать это оружие, а большой и дружной компанией справились быстро, зато настрелялись от души. Далее артвооружение: Николай, а теперь уже и я, мог заменить любого номера расчёта своего орудия, тем более начал свою службу в этом же огневом взводе. Ещё, нас обучали стрельбе из миномётов: 50-мм ротных, 82-мм батальонных, и полковых 120-мм стволов. Так же мы изучали 76-мм полковую пушку и выпустили из неё по три снаряда каждый. А больше на вооружении полка ничего и не было. А да, чуть не забыл про гранаты, «их мы не ели, в Красноярске они не росли», а если серьёзно, то ручные гранаты метать нас тоже учили, а так как взвод, в котором служил мой предшественник, был противотанковым, то и «ворошиловский килограмм» тоже не обошли своим вниманием. Да и ещё в самом конце сорокового в часть стали поступать автоматы, а если точнее, пистолеты-пулемёты ППД-40, и на очередных учениях Николай вдоволь пострелял из этой машинки. А ведь хорошо владеть своим личным, да и коллективным оружием, умел практически весь личный состав дивизии. Этому здесь довольно хорошо учили, что и показала очередная осенняя проверка. По результатам которой дивизия получила оценку «удовлетворительно», а её артиллерийские и сапёрные подразделения оценку «хорошо». Как раз в это время, сентябрь 1940-го года, в дивизию с инспекторской проверкой прибыл маршал Советского Союза Кулик.

А вот с ним-то и произошёл довольно курьёзный случай. На территории военного городка «жил да был козёл, роги длинные», и звали его Васька. Весёлым и резвым козлёнком он бегал по всей воинской части и только одним своим видом вызывал умиление и радость на лицах солдат и командиров. Ведь призывники были по большей части из сельской местности, и почитай у каждого дома остался или был такой Васька, Яшка, или Кешка. Потом козлик вырос, но весёлого нрава и дружелюбия не утратил, красноармейцы подкармливали и угощали его, а так же научили кивать головой, смолить цигарки, и другим забавным и не очень номерам. Васька бегал по территории части, присутствовал на построениях личного состава, стоял в сторонке важный, тряс своей бородой и кивал рогатой башкой, а так же участвовал в разводе часовых по местам несения службы, идя впереди разводящего. Придя на пост, Васька вёл себя как сторожевая собака, оббегая вокруг, и как бы принюхиваясь к окружающему. Если никого из чужих поблизости не было, он вставал во главе караула, дожидался смены часового и продолжал свой обход дальше. Днём разводов он не проводил, а вот в ночное время всегда дежурил возле караульного помещения, бойцы даже сколотили ему конуру, и козлик прятался там от дождя и сильного снега зимой. За это солдаты ещё больше любили, и что там не говори, уважали Васька. И вот после сдачи проверки вся дивизия выстроилась на плацу, а маршал Кулик начал «толкать свою речь». Вот тут-то козёл и проявил свою козлиную «сучность». Васька подошёл к маршалу сзади, понюхал у него штанину, сказал бе-е-е, разбежался, и ударил рогами под зад маршалу. От неожиданности Кулик упал, но вовремя подставил руки, в ярости вскочил, но увидев неподалёку хитрую козью морду, показал ей кулак, отряхнулся и как ни в чём небывало продолжил говорить. Что творилось в это время на плацу, и какие усилия потребовались от красноармейцев и их командиров, чтобы не засмеяться, только одному богу известно, был бы это рядовой Пупкин, ржач поднялся бы не слабый, но тут-то целый маршал Советского Союза. К чести самого маршала Кулика, надо сказать, что никаких последствий от этого инцидента для руководства дивизии не последовало. Но видимо подхалимы из комиссии подправили оценки, и общий балл с «хорошо» поменялся на «удовлетворительно». А насчёт козла поступили указания — убрать. И больше Ваську в дивизии никто не видел. Так что за козла ответил только сам козёл. Куда девали животное: пустили на мясо или увезли подальше от части, об этом история умалчивает, но красноармейцы ещё долго с ностальгической грустью вспоминали своего рогатого разводящего. И даже поговаривали, что видели его на выгоне, где пасся дивизионный гурт скота, который он пас вместе с пастухами. Правда это или нет, неизвестно.