Противотанкист

Ладно, всё это лирика, в теории я, получается, подкован хорошо и памятью Николая владею полностью, — а вот как всё это применить на практике? И сколько у меня ещё есть времени, чтобы спокойно, без спешки и боевых действий, врасти в реалии? Думаю, около недели у меня всё-таки есть, а там как говорится, война план покажет. Да и на самом деле покажет, и не только план, но и анашу… Короче, приплыл я и влип по самое не балуйся. Главный вопрос, что делать, я вроде бы прояснил. Остался — кто виноват? Точнее, как себя вести? Ну, во-первых, поменьше говорить и побольше слушать. Во-вторых: «следить за базаром», то есть разговаривать на нормальном русском языке и выкинуть из своей речи все эти современные мне сленговые словечки. Да уж, задачка не из лёгких, ведь за последнее время мы так замусорили свой родной русский язык, что отделить зёрна от плевел будет не так уж и просто. А с другой стороны, основные команды я знаю, да и читать люблю, и не только современных мне авторов. В крайнем случае, если что-то и ляпну, всегда можно прибавить к этому пару ласковых, уж русский-то командный из пяти слов и словосочетаний и за несколько веков не изменился.

Дальше, мне нужно прояснить обстановку на сегодняшний день, ну это уже с Жанкой. А с ней мы действительно уже год как знакомы. В сороковом она устроилась к нам в часть фельдшером сразу же после окончания своего медицинского училища, хорошая, общительная и обаятельная девушка. Почти все солдаты в неё влюблены, но она держится со всеми ровно, никого не выделяет, и мужики это ценят и уважают Жанну. А служат здесь действительно мужики, люди призваны либо от сохи, либо от станка, и слово пацаны тут скорее сочтут оскорблением, нежели эпитетом. А в армии так и подавно, здесь скорее подойдёт: парни, бойцы, мужики, красноармейцы и т. д.

Закончив школу, Жанна поступила в Красноярское медучилище, закончила его и по распределению попала в нашу дивизию. Николай, как и все, был в неё тайно влюблён, а тут ещё и помог один случай. Как-то сильно простыв, он свалился с высокой температурой, и его положили в лазарет. Целую неделю Жанка его лечила и выхаживала, и Николай искренне подружился с этой простой и весёлой хорошенькой девчонкой, тем более одного с ним года рождения. А с началом войны Жанне присвоили воинское звание и призвали в кадровую службу, а так же пополнили батальонный медсанвзвод до полного штата. Но в суете сборов и подготовки к отъезду на фронт Николаю было уже не до санитарного взвода, со своим бы хозяйством разобраться. Ведь отмобилизовывалась и пополнялась до полного штата практически вся дивизия. Ему ещё повезло, что подразделение было боевое и расчёт полностью сформирован, поэтому получали только недостающее имущество, боеприпасы и сухой паёк на двое суток. Ну, как поётся в песне: «Были сборы не долги, от Кубани до Волги…», 28-го июня батальон построился, получил боевой приказ и двинулся на станцию. Пока дошли, пока дождались своей очереди на погрузку, успели пообедать. Примерно в пять часов вечера подали эшелон из двадцати двух вагонов и трёх железнодорожных платформ, и комбат отдал приказ на погрузку. Но когда выяснилось, что из пятнадцати пассажирских вагонов только шесть являются четырёхосными, майор Селиванов очень сильно и красочно склонял на русском командном этих долбодятлов-железнодорожников и всю их родню. Ещё бы ему не ругаться, если личного состава почти 800 человек, а посадочных мест, даже сидячих, только 700. Но делать нечего, немного успокоившись и отдав распоряжение грузить имущество, тяжёлое вооружение, боеприпасы и лошадей в товарные вагоны, а пушки, передки и полевые кухни на платформы, комбат, оставив за себя начальника штаба, отправился к военному коменданту станции, выбивать недостающие вагоны. А так как «сушка» была довольно новой, то и с дополнительной нагрузкой паровоз серии Су, должен был справиться безо всяких проблем.

Когда майор вернулся, всё имущество, боеприпасы и лошади было уже погружено, а пушки, передки, повозки и полевые кухни крепились к платформам. Осталось только разместить личный состав по вагонам, та ещё задачка. Но ушлые старшины рот под руководством начальника штаба нашли выход из этого положения. Этому помог ещё и опыт, приобретённый на финской, когда дивизия следовала туда и обратно. Ими были приготовлены сосновые доски, которые нужны были для того, чтобы делать поперечные настилы на соседних полках плацкартного купе для увеличения спальных мест. Поэтому, для размещения трёх стрелковых рот отдали все четырёхосные вагоны и три двухосных. Пулемётной (95 человек) и миномётной (52 человека) ротам, достались четыре вагона, благо свои «Максимы» и 82-мм миномёты они сложили в товарном вагоне. Взвод связи (33 человека) с их оборудованием получил в своё распоряжение целый вагон. Хозвзвод (33 человека), загрузив продовольствие и имущество в последний вагон, устроился сам. Осталось разместить ещё противотанковый взвод (18 человек) и штаб. Санитарный взвод, а это две женщины, четыре молодых санитара и два фельдшера (мужики лет сорока) разместили следующим образом: одного фельдшера в первый пассажирский вагон, второго — в центр состава, а рядовых санитаров по тем вагонам, где не было медиков. Когда уже почти заканчивали погрузку, припылили три грузовика с боеприпасами, подарок от комдива, привезли ещё несколько боекомплектов снарядов, гранат и патронов. И началась самая главная армейская забава, круглое таскать, а квадратное катать, а так как личный состав взвода по-сиротски притулился в уголке, то припахали естественно нас, но ничего, дело привычное, справились и с этой задачей. И награда нашла своих героев, маневровый паровоз «кукушка» притащил купейный вагон, видимо, комбат всё же договорился с комендантом. Прицепив этот вагон в конце состава, «паровозик из Ромашково», посвистев напоследок, укатил. Вот в этом-то вагоне и разместили медиков, штабных и противотанкистов. Закинув в вагон свои немудрёные пожитки и попутно придя на помощь медицине, разместились в купейном. Пехота потом обижалась.

— Вечно этим артиллеристам привилегии, в мягком едут, надо с них деньги за проезд брать. — На что наши отшучивались известной поговоркой, о том что: — Умных в артиллерию, красивых в кавалерию, а остальных в «пяхоту». А мозги не должны трястись в жёстком вагоне, поэтому и едут в мягком. И махра пусть не возмущается, а то поедет в товарном или вообще «пяшком» пойдёт. — Но сильно расслабиться артиллеристам комбат не дал и назначил взвод ПТО в караул на всё время пребывания в пути. Когда закончили погрузку, состав отвели на запасный путь и оставили там. Молодой взводный, лейтенант Иван Мельников, назначив в караул второй расчёт Михаила Волохова, завалился спать. Как единственному командиру во взводе ему выпало быть бессменным начальником караула.

Где-то в районе второго часа ночи тронулись в путь, видимо ждали, когда загрузится следующий эшелон, чтобы идти в паре. В дороге, поначалу ничего интересного не происходило, вечером отделение Николая заступило в караул, сам он как младший командир был назначен помощником начкара, и выполнял ещё и обязанности разводящего. А так как все три платформы, просматривались из тамбура нашего вагона, то и часовой, дежурил там. И только на остановках, дежурная смена выставлялась в начале и в конце состава, а один часовой залазил на платформу с пушками. В свободное от нарядов время, комвзвода озадачил личный состав изучением силуэтов немецких танков и самолётов, а также способам борьбы с ними, особенно с танками. Приняв через два дня зачёт, заставил вызубрить на зубок ТТХ всех немецких танков, а потом ещё и гонял всех, в первую очередь командиров расчётов и наводчиков, а затем и всех остальных красноармейцев. Вот так и ехали, практически без происшествий, пока не прибыли в город Курган, где всё и произошло. Около полуночи эшелон втянулся на товарную железнодорожную станцию, и «отшвартовался» где-то на запасных путях. Сцепщики отцепили паровоз и укатили в депо. Николай как обычно на длительных стоянках, развёл часовых по постам, проверил пломбы на дверях товарных вагонов и ушёл в свой вагон. Через полчаса пошёл проверять посты, и проверил на свою голову…