Страница 24 из 90
Ладно. Начал проверять трупы и сейфы. Добычу сбрасывал в ящик. Как ящик заполнялся, заверял опись содержимого, запечатывал и передавал его с дальнобоями. Ящики подбирал на очередном трофее. Дальнобоев стало летать меньше, у меня образовался неплохой задел. Так что, когда пришло время ломки, я мог позволить себе спокойно поболеть. Залез в медкапсулу с заранее загруженной реабилитационной программой — спасибо Арефли, восстановился. Улёгся отсыпаться. Проспал сутки с просыпаниями на еду и душ, когда меня разбудили панические вопли по тревожной волне:
— Ли! Ли! Ответь! Ли!…
Да, когда я понял, что ломка начнётся, припарковался аккуратно на торпедоносце и волну общего трёпа отключил, только тревожную и оставил.
— Ну, чего тебе? — ответил я.
— Живой?!!!
— Живой я, живой.
— А что на общей не отвечаешь?
— Сейчас перейду.
Я включил общую и услышал:
— Живой он! Сейчас подключиться обещал.
— Тут я. — Сообщил я на общей.
— Что случилось?!!!
— Что-что, болею я.
— Что-то серьёзное?
— Не, ломка. Отлежусь — и пройдёт.
— Ты — наркоман?!!!
— В завязке я.
— А-а-а.
— Ладно, я дальше спать.
— Ты б хоть сообщение нам оставил. А то пропал, признаков жизни не подаёшь, не отвечаешь.
— Сил нет, ребят. Мне б ещё сутки передохнуть.
Отключил я общий канал и ещё сутки проспал. Потом продолжил. Кислородные картриджи, воду и продукты я брал на трофеях во время мародёрки, брикеты из своего утилизатора паковал и оставлял на трофеях, а вот расходники для двигателя и реактора мне передавали дальнобои. Затрофеил себе в оружейках очень приличные парные абордажные клинки и копьё. Несколько раз попадались опасные торпеды. Я их извлекал, крепил на них взрывчатку. Затем разгонял дальнобоев, аккуратно разгонялся в безопасную сторону, выпускал из манипуляторов, отлетал на безопасное расстояние и подрывал. Разумеется, всё фиксировал "под протокол".
Закончил с одним "языком" из побитых кораблей, тягач меня подхватил в манипуляторы и микропрыжком доставил к другому. Почему "языком"? А так уж они распределились. Похоже, что корабли накрывало группами, так группами они и дрейфовали, если дрейфом можно назвать скорость в пару сотен километров в секунду. Летели они практически в одну сторону, и скорости у них были почти одинаковые. Так что из исходной компактной группы они разошлись в стороны, часть вырвалась вперёд, часть отстала. Вот и получилось что-то вытянутое, похожее на язык — у местных такие ассоциации, ну и я это выражение подхватил. Второй язык тоже был из "отстрелявшихся". Так что опять проверять торпеды.
Дальнобои ко мне привыкли и стали у меня просить себе что-нибудь в подарок. Один из молодых приставал ко мне с просьбой об игольнике. Я отговаривался, что игольники не попадаются — не военное это оружие. Наконец в одном из кораблей в командирском сейфе мне пара игольников попалась. Прибрал я их, и в очередной прилёт молодого по общей волне его вызвал и сообщил:
— Нашёл я тебе игольник. Я тебе его отдам, ты к моему начальству его довези и у него проси. Оставит тебе — твоё счастье, нет — не обессудь. И, чтоб точно он до Габрбили добрался, передачу ему вручил и приписку к описи сделал.
Как там Габрбили разрулил — точно не знаю. Но просители как-то сразу угомонились.
Перед очередной ломкой меня прыжком перекинули на группу торпедоносцев, прибитых во время атаки. Торпедные отсеки у них были в хлам. Похоже, что большую часть боекомплекта они запустили, и пострадали от взрыва торпед последней волны — средняя часть у них была повреждена, а задняя — практически живая. Лазеры ПКО на обшивке у них иногда двигались.
К кораблям я подходил по большой дуге. Заходил с повреждённой стороны, стыковался, вылезал на броню, переходил в задницу к входу с челночной площадки. Челноков на торпедоносцах не было. Входил прикрываясь дроидами. Глушил реактор, если он был не до конца заглушен, и уже потом разбирался со всем остальным. В пользу того, что экипаж покинул корабли, мне говорило отсутствие трупов, абордажных дроидов и главного искина. Возни было не много, я разобрался с первой пятёркой, пристыковался к очередному торпедоносцу, предупредил всех, кого смог, чтоб не волновались, попросил передать это остальным и залёг в медкапсулу.
Когда я, подлеченный, но не оклемавшийся, вылез из медкапсулы, на аварийной волне был страшный хай. Какой-то дальнобойщик не пойми зачем подлез под лазеры ПКО торпедоносца, получил несколько попаданий, не слишком опасных, но неприятных, и сейчас все ругались и это обсуждали. Выгнал всех с аварийной волны с мотивацией, что если всё уже кончилось, так и болтайте на общей, тревожную не засоряйте.
Какой-то хрен-с-горы, не помню его совсем, попытался мне возразить:
— Как ты не понимаешь! В него же попало!
— Опасность для жизни сейчас есть? — спрашиваю его.
— Нет. Но ведь…
- […] отсюда, хомячок-переросток! — очень грубо высказался я на галифатском.
— Да я тебя […], - попытался он мне ответить.
— Во! Давай в дуэльном пересечёмся, и я там это тебе припомню!
Похоже, что по личному каналу ему что-то передали. Он сначала заткнулся, а потом начал извиняться — мол не нужно принимать его слова близко к сердцу. Может про оторванные уши услышал? Пару суток я отоспался и продолжил — следующую дюжину дней заканчивал дела в системе. Когда на последнем из трофеев я закрепил маячок, мой системник подхватил дальнобой и потащил меня назад к Алатезу.
3.14. Конец работы.
Шесть дней и десять прыжков я опять ел, спал и медитировал. Загнал системник в корпоративный малый бокс на верфи. В боксе меня встречали Билаларди и какой-то безопасник. Я сдал Билаларди последнюю коробку, запечатанную и с описью. Билалларди удивился, но не тому, что я коробку ему отдал, а описи.
— Знобит меня. — Сказал я ему. — Скоро приступ. Не знал, успею ли долететь и в каком состоянии. Вот и подстраховался.
Билаларди сразу сделал озабоченное лицо:
— До спутника долетишь? Там тебя доктор сразу и посмотрит.
— Должен. — Ответил ему я. — Только пусть меня отвезёт кто. — Безопасник кивнул. — Кораблик обслужить бы нужно. Если не к спеху, я обслужу, как отболею.
— Есть у тебя там ещё что? — Уточнил Билаларди.
— Из трофеев копье, абордажники и игольник. Так, вроде, всё.
Безопасник отвёз меня на спутник и мы прошли в контору к Габрбили. Удивился ли я такой встрече? Не особенно — сил удивляться у меня не было.
— Ли! Отлично! Ты как?
— Нормально.
— Поговорить с тобой хотят. Сейчас сможешь?
— Если не долго, то смогу.
— Не долго, — произнёс следователь. Судя по всему к этому следователю меня безопасник и сопроводил. — Вопрос в общем-то один. Почему Вы сразу не обезопасили аварский торпедоносец?
— Не понял. Какой торпедоносец?
— Я говорю про аварский торпедоносец, который стрелял по тягачу.
— Ничего не могу сказать — я в медкапсуле был. Наверно не успел. Когда из медкапсулы вылез, уже всё кончилось, только вопли остались.
— То есть Вы пристыковались к торпедоносцу, не проверили его и завалились в медкапсулу?
— Да. Я сначала отлежался, а потом провёл деактивацию.
— Почему?
— Потому что мне на нём ничего не угрожало.
— А что могло угрожать?
— Аварцы, но за прошедшее время живых там не должно было остаться. Абордажные дроиды, но, во-первых, в этой группе трофеев абордажных дроидов не было, и, во-вторых, абордажные дроиды без специальной команды на броню не полезут. Турели, но установленные на броне до меня не дотягивались, а до соседних кораблей было далеко.
— Понятно. Какие-нибудь угрозы в ваш адрес поступали?
— Нет.
— А вот дальнобойщики говорят… — Следователь сделал паузу и посмотрел на меня.
— С дальнобойщиками я время от времени ругался. Это рабочие моменты. Не стоит относиться к ним серьёзно.